– Внизу есть нечто вроде каюты, – произнес Натаниэль, направляя графиню в сторону люка. – Она, конечно, очень убогая, но там, надеюсь, не так уж сильно пахнет рыбой.

Голос Прайда был звонким, а в глазах горел тот самый блеск, который Габриэль видела у него в их лучшие минуты.

«Ясно, – думала, спускаясь за ним по узкой лесенке, Габриэль, – что перспектива участия в опасном деле заставляет его чувствовать такое возбуждение».

В каюте вопреки обещаниям лорда сильно пахло рыбой. От масляного фонаря, висевшего на потолке, тоже исходила отвратительная вонь гари. Фонарь едва освещал крохотное помещение, и в его неясном свете на стенах играли причудливые тени. Возле стены была узенькая койка, на которой лежали соломенный тюфяк и грубое одеяло. Было душно, сыро и холодно. Но Габриэль успокоила себя тем, что путешествие займет не больше двенадцати-тринадцати часов и она всегда при необходимости сможет подняться на палубу.

Графиня повернулась к своему спутнику:

– Может быть, ты дашь мне наконец все инструкции?

Прайд прислонился к заляпанному какими-то пятнами деревянному столику, сложил на груди руки и прикрыл глаза.

– Нет, я подожду еще некоторое время.

– Подождешь? Но, послушай, Натаниэль, шхуна вот-вот отчалит!

– Знаю.

– На что ты намекаешь? – изумленно глядя на Прайда, спросила Габриэль.

Тот, не моргнув глазом, ответил:

– Просто во Францию ты едешь не одна.

Габриэль от неожиданности лишилась дара речи. Как раз в этот момент шхуна отчалила и с палубы раздалась команда поднять паруса. Девушка вцепилась в край стола, а судно медленно отплывало от причала, ветер надувал паруса.

– Ты… ты едешь во Францию? – осторожно спросила она.

– Ну да.

– Но почему?

– Девочка моя, я никогда не отправляю агента на первое задание в одиночку, – холодно произнес он. – С агентом обязательно должен быть наставник, который знает, как обстоят дела на месте. У тебя наставником буду я, и если все пойдет хорошо, то в будущем ты станешь везде ездить одна.

– Но почему ты не сказал мне об этом раньше? – спросила Габриэль, и ее глаза загорелись.

– Я хотел увидеть, как ты будешь вести себя лицом к лицу с опасностью.

Это утверждение, сделанное безразличным тоном, стало последней каплей. Что, черт возьми, мог он знать о том, как она реагирует на опасность?!

– Я до смерти устала от твоих идиотских проверок, – заявила графиня, ткнув его в грудь указательным пальцем. – Кем, черт возьми, ты себя вообразил?

– Твоим наставником, – ответил он, схватив ее за палец и отведя его в сторону. – И ты будешь подчиняться мне, или, может, ты передумала работать на меня?

Габриэль судорожно вздохнула. Прайд все еще держал ее за палец, и в его взгляде появилась какая-то решимость.

«Скажи мне, что ты передумала! Давай же, Габриэль, скажи это! Еще не поздно!» Эти невысказанные вслух мысли поразили его. А он-то думал, что его не волнует ее предательство. Оказывается, волнует, да еще как! Прайд не знал, сможет ли он простить, можно ли все начать сначала… Вот если бы Габриэль сейчас отступила…

Их глаза встретились. И тут Габриэль рассмеялась и вырвала у него свой палец.

– Не говори глупостей, – воскликнула она. – Разумеется, я не изменила своего решения.

– Ну, слава Богу!

Габриэль, нахмурившись, уселась на узкую койку. Его поведение объясняло хотя бы одно: почему Прайд так легко относился к их предстоящему расставанию. Но графиня не привыкла к тому, чтобы терять твердую почву под ногами, а из-за Натаниэля это происходило довольно часто.

И все же, несмотря на раздражение, Габриэль не могла не почувствовать волнения и возбуждения: ведь им предстояло провести в этой убогой, пусть и неуютной каюте всю ночь.

– Итак, ты едешь со мной в Париж? – спросила она после минутного раздумья.

– Да, под твоей защитой, – заявил он, не моргнув глазом. – Полагаю, твои документы позволяют иметь при себе слугу?

Габриэль, опешив, смотрела на него. Что за нахальство! Впрочем, это была отличная идея: такое могло прийти в голову и ей.

– Натаниэль Прайд, вы… вы… у меня слов не хватает, чтобы сказать, кто вы такой!

Прайд потянулся к девушке, поднял ее и поставил между коленей. Его глаза были на одном уровне с ее глазами.

– Ты бы хотела путешествовать в одиночку, Габриэль?

Девушка печально посмотрела на него.

– Нет. Ты же знаешь, что нет. Я бы не хотела расставаться с тобой.

– Знаю, что не хотела. Я тоже. Похоже, мы крепко связаны с тобой, – произнес Прайд со скупой улыбкой.

– Да, – спокойно согласилась Габриэль. По ее спине пробежал холодок. Крепко связанные враги. Смертельные враги. Она ненавидела Натаниэля за то, что он сделал с ней и с Гийомом, и в то же время ей была невыносима мысль о разлуке с ним.

Она посмотрела ему прямо в глаза и увидела там собственное изображение. В темной глубине его взгляда было что-то такое, чего она понять не могла и от чего мурашки ползли по ее телу. Это была уже не просто страсть, это походило и на угрозу. Но затем он взял ее голову обеими руками, прильнул своими губами к ее губам, и все подозрения улетели прочь, оставив место лишь пульсирующему в них желанию.

А на палубе Джейк трясся от холода в своем укрытии, в то время как шхуна неслась против ветра к устью реки. Папа отправился в каюту вместе с Габриэль и не вышел оттуда. Он остался на борту, и теперь они все плыли во Францию.

Тут он услышал голоса – это были грубые голоса шкипера и его команды. Джейк задрожал от страха, и слезы тихо покатились из его глаз. Мальчик сдвинулся к поручням и оказался еще ближе к ледяной, черной воде, плескавшейся у бортов шхуны. Ему стало страшно. Он не умел плавать. Если он спрыгнет в воду, то утонет. Но если останется, то его найдут матросы. И папа увидит его… и…

Он даже подумать боялся о том, что папа сделает с ним, когда его обнаружат. Джейк зарылся как можно глубже под парус и крепко зажмурил глаза: ему хотелось верить, что если он не видит никого вокруг, то и люди не заметят его самого.

– Вот так-то лучше, – прервал его забытье голос Габриэль. – Здесь так душно.

– Станет совсем холодно, когда мы достигнем мыса Нидлз и выйдем в открытое море, – произнес Натаниэль. – Вот тогда-то ты и оценишь нашу каюту.

– Возможно.

Девушка взялась за поручень, подняла голову и стала смотреть на мрачное небо, на котором из-за туч выглядывала луна. Брызги летели ей прямо в лицо, и она глубоко вдыхала соленый морской воздух. Габриэль обернулась на исчезающие в ночи огни Лимингтона.

– Надеюсь, море будет таким де спокойным. Я не самый лучший моряк.

– Вот тебе и на! – изумленно проговорил лорд Прайд. – Неужели ты страдаешь морской болезнью? Не думал, что это твоя слабость.

– У меня много слабостей, – тихо засмеявшись, запротестовала она. «И одна из них – ты», – по привычке, мысленно ведя параллельный диалог, добавила Габриэль.

– Я голодна, – заявила графиня. – Кажется, после обеда прошло сто лет. Наверное, морской воздух так действует.

– Да мы же всего с полчаса плывем, – заметил Прайд. – Впрочем, я позаботился о провизии. Спустимся вниз?

– Нет, давай устроим пикник прямо тут.

Их голоса были так близко, что Джейку казалось, что он может дотронуться до Габби. Ему так хотелось вскочить, подбежать к ней, зарыться лицом в ее юбки, почувствовать тепло ее тела, ощутить, как она целует его своими мягкими губами, гладит его волосы. Но тут снова заговорил его отец, и мальчик съежился еще сильнее, чувствуя себя необыкновенно несчастным в своем углу.

– Итак, что ты взял с собой? – спросила Габриэль Прайда, голова которого показалась из люка. Графиня улыбнулась; в это время из-за облаков проглянула луна и осветила ее лицо серебристым светом.

Ее улыбка была искренней, располагающей, как будто ей нечего было скрывать. И, несмотря на все, что ему было известно, Прайд почувствовал, что его губы тоже складываются в ответную улыбку.