Маленькие вкусные зверьки, которым удалось выжить по эту сторону гор, расплодились на склонах в огромных количествах, и очень скоро на стоянке запахло жареным. Степнячки с удивлением рассматривали шкурки, мяли их в руках и пробовали наматывать на ноги.

- Это просто чудо, что никто не замерз, - поделилась с охотником Элоиз, усаживая паучат поближе к огню. - Я шла последней и все ждала, что кто-нибудь упадет.

- Да ерунда, - махнул рукой степняк и показал на свои сапожки. - Дело привычки. Если бы у Пожирателей была хорошая обувь, как у нас, они бы еще столько же могли пройти.

Утро застало их спящими. Неугомонные паучата все-таки разбудили рыжую мамочку, а та, заскучав, растолкала Эля. Посовещавшись, они решили никого до обеда не тревожить. Степняк вызвался отправиться на разведку и долго убеждал Глуви выбраться у него из-за пазухи. Малышке пришлось согласиться: оторванная от других паучат, она чувствовала противную слабость.

Подхватив счастливое копье, каким-то образом забравшееся за реку и возвращенное обратно, охотник бодро побежал вниз. Вот вбок уходит долина, и если по ней пойти, можно попасть на тот путь, которым степной путешественник оказался здесь впервые. Очень скоро ему стали попадаться пчелы. Испытывая к ним острую неприязнь, Эль старался обходить полосатых насекомых подальше, но чем ближе он оказывался от ущелья, тем труднее становилось это сделать. Однако пожиравшие зелень жалоносцы не обращали на человека никакого внимания, и степняк решился попробовать ответить им тем же.

У входа в ущелье степняк замер с разинутым ртом. Пчелиное гнездо и раньше производило впечатление. Нависшее над пропастью, чудовищное нагромождение башенок, балкончиков, всевозможных переходов и карнизов казалось домом удивительно могучих, разумных существ. Но теперь… Подвергшийся когда-то совместной атаке людей и смертоносца, рой, по мнению шамана Питти, сошел с ума. И если прежде у Эля были какие-то в этом сомнения, то при виде гнезда не осталось ни одного…

Гнездо превратилось в город. Самый настоящий пчелиный город, который висел над ущельем, перекинувшись с одной стороны на другую. Какими силами удерживалось на скалах это огромное сооружение, Эль понять не мог. Прежде светлая местность теперь погрузилась в вечные сумерки, трава поблекла, а гудение пчел, которое и прежде, казалось, сотрясало горы, теперь, благодаря изменению акустики, заставляло ныть зубы еще в полусотне локтей.

Пчелы по-прежнему не проявляли к охотнику внимания, и он, покрепче сжав копье, осторожно вошел в ущелье. Вход в подземелье располагался примерно в одном броске копья от места, где он теперь находился. Здесь на земле пчел оказалось совсем немного, зато в воздухе они летали так густо, что столкновения казались неизбежными. И все же по каким-то неведомым правилам насекомым удавалось благополучно разлетаться. Уже через несколько шагов Элю пришлось пригнуться: низко летящие пчелы вполне могли задеть его.

Очень скоро он почувствовал на себе внимание. Это проявилось в том, что насекомые будто старались держаться от него подальше, взлетали при его приближении, зависали, гудя, над головой и, прежде чем лететь дальше, поднимались выше. Эль понял, что нужно отступать, пока не поздно, и осторожно попятился к выходу, выставив перед собой бесполезное копье. Пчелы восприняли это как должное и вроде бы повели себя спокойней, но в глубине ущелья степняк увидел как бы клубок особенно оживленно вьющихся тварей.

То и дело поглядывая в ту сторону, степняк отступал со всей возможной скоростью, уговаривая сам себя не сорваться на бег. Агрессивно гудящие насекомые между тем приблизились, все так же держась вместе, и оказались весьма необычными пчелами. Крупнее обычной примерно в два раза, большеголовые, они потрясали размерами жвал. Любое из этих насекомых с легкостью могло бы откусить Элю голову. Охотник попятился еще быстрее и успел выбраться из тени, отбрасываемой гнездом, до того, как пчелы-воины поравнялись с ним.

В том, что эти насекомые - именно воины, специально посланные роем наказать вторгшегося чужака, у охотника не было никаких сомнений. Понимая, что скрыться от них он все равно не сможет, степняк заставил себя смотреть в другую сторону и замедлить движение. Скоро полосатые убийцы закружились прямо над ним, развевая белые волосы потоками идущего от крыл воздуха. Эль прикрыл глаза и опустился на траву. В полной неподвижности он просидел достаточно много времени, чтобы вспомнить всю свою жизнь.

Наконец гудение как будто стало потише. Охотник приоткрыл глаза и убедился, что пчелы-воины оставили его в покое. Каким бы сумасшедшим ни был рой, но первым не нападал. Или насекомые не смогли найти неподвижного врага?.. Размышляя над этим, Эль не спеша зашагал обратно, поднимаясь к стоянке. Обычные пчелы, окружавшие его, вели себя как никогда мирно, спокойно поглощая траву. Тем же самым прямо у них под боком занимались бесстрашные кролики.

Выслушав его рассказ, Элоиз нахмурилась. Коллективный разум пчел оказывал такое мрачное давление на ее чуткое сознание, что приближаться к гнезду ей совершенно не хотелось.

- Может быть, стукнете меня по макушке да отнесете на руках? - вяло пошутила девушка, глядя на начавших пробуждаться людей. - Как бы этот сумасшедший рой не узнал меня… Интересно, а что мы будем делать, если пчелы обжили подземелье?

- Веревку будем делать, - пожал плечами охотник. - Тогда придется возвращаться к «кабаньей голове» и посылать наверх паучат. Не здесь же селиться?

- Так вы говорили, плоты опять нужно рубить?! - пробасил, потягиваясь, проснувшийся Локки. - Таффо! Хватит храпеть, пора за работу!

- А по-моему, пора поесть, - перевернулся на другой бок Таффо. - Вот запахнет завтраком, тогда и встану.

Аромат зажаренного к завтраку кролика очень скоро разлился над отрядом, и спустя некоторое время Олени отправились в ближайшую рощицу сооружать обещанные разборные, годные для переноски плоты. Количество деревьев в крохотной роще пришлось для этого уменьшить более чем на половину, но еще до темноты лесные люди гордо доложили об окончании работы. Элоиз, все сильнее нервничавшая, попросила показать ей, как собираются и разбираются плоты, распорядилась сделать несколько шестов про запас - и только тогда решилась.