Главковерх русских Маньчжурских армий генерал Алексей Николаевич Куропаткин 24 февраля 1905 года отдал приказ о наступлении. Его стратегический план не отличался особыми изысками: предполагалось выполнить то же самое, чего не удалось достичь в ходе Шахэйского сражения. То, что осмысливалось Куропаткиным как второстепенная операция, на деле стало крупнейшим сражением Русско-японской войны и даже более – крупнейшим в мировой истории сражением (до периода Первой мировой войны). Русский план предполагал, по сути, только фронтальное оттеснение японцев от Шахэйской линии обороны.

Японский план наступления резко отличался от русского глубиной стратегического замысла. Маршал Ояма и главный стратег японского Генштаба генерал Кодама думали не об оттеснении русских к очередному географическому рубежу, а об окружении и уничтожении всей группировки Куропаткина.

Схему японской операции интересно рассматривать на карте: две гигантские синие стрелы, словно клешни краба, охватывают ощетинившийся укреплениями Мукден слева (запад) и справа (восток). Внутри этого охвата – в огромном огненном котле – должны были без остатка сгореть все основные силы русских армий. «Я решил атаковать русских, очевидным образом обходя их в восточном направлении, – писал в пояснении к плану операции генерал Кодама, – чтобы именно сюда они послали свою основную людскую массу, в то время как наши главные силы нанесут массированный удар в секторе Шахэ – Мукден – Тиелен, охватывая русских с запада и замыкая окружение».

Стратегический замысел Кодамы был воспроизведён с пунктуальной точностью в приказе маршала Оямы: «Целью этой битвы является решение судьбы войны. Таким образом, речь идёт не о том, чтобы в качестве цели поставить овладение тем или иным пунктом или некой территорией. Важно нанести противнику непереносимый удар. В данном случае противника следует атаковать и преследовать так быстро, насколько это только возможно».

Японцы реализовали свой наступательный план с завидной последовательностью.

Первой перешла в наступление 5-я армия генерала Кавамуры и после напряжённых боёв оттеснила русские части к Далинскому перешейку. Русские упорно обороняли здесь позицию на Берсеневской сопке: в снежную вьюгу две японские дивизии атаковали семь русских батальонов, имевших 16 полевых орудий и четыре пулемёта. После почти двухдневной героической обороны Берсеневская сопка, имевшая ключевое значение для наступления на Мукден, была захвачена японскими войсками.

Затем в наступление на восточном японском фланге перешла 1-я армия генерала Куроки, которая не смогла сразу прорвать оборонительную позицию 1-й русской армии генерала Линевича. Впрочем, это было не столь существенно, ибо русский медведь всё-таки сунул лапу в подготовленный для него капкан. Главковерх Куропаткин, считая по накалу боёв, что именно войска Куроки наносят главный удар, крайне неосмотрительно направил в поддержку 1-й армии почти все свои резервы.

Японский капкан стал неумолимо сжиматься уже в ночь с 26 на 27 февраля, когда на краю западного фланга японских сил начала наступление 3-я армия генерала Ноги. Стремительным броском армия Ноги форсировала реку Хун и устремилась на север параллельно реке Ляо, угрожая Мукдену окружением. А в это время почти все русские резервы разворачивались в противоположной части фронта – на востоке. Стремительно перебросить их на запад не было уже ни малейшей возможности, да и умения к этому у русских генералов тоже не было.

В штабе Куропаткина мгновенно наступил ступор. В конвульсивных метаниях был созван военный совет – мероприятие для полководцев масштаба Суворова, Скобелева или фон Гинденбурга, попросту немыслимое в разгар сражения. Что же делать? Решили послать на запад два кавалерийских полка, а также усилить патрулирование в районе Хсинминтуна – в 70 километрах на северо-запад от Мукдена. Казацкие патрули должны были установить силу и направление японского удара.

Это было смешно: выставить два кавалерийских полка против выходящей на оперативный простор 3-й армии генерала Ноги. Смехотворность этого решения стала понятна даже Куропаткину буквально на следующий день, поэтому для прикрытия Мукдена с запада стал наспех формироваться Сводный корпус генерала Дмитрия Топорнина.

Пытаясь как-то парализовать охват японцев, русский главковерх приказывает 2-й Маньчжурской армии нанести фланговый контрудар по наступающим дивизиям Ноги. Решение правильное, но, увы, уже опоздавшее: 2-я Маньчжурская армия сама получает мощный удар 2-й японской армии генерала Оку и едва способна удержать собственную оборону.

Победоносные колонны 3-й японской армии 1 марта 1905 года повернули на Мукден. Уже через четыре дня севернее Мукдена передовые батальоны Ноги перерезали «линию жизни» русских войск – железнодорожную магистраль Транссиба. Генерал Ноги получил в этот день лаконичное указание маршала Оямы: «Длинный змей не должен выскользнуть». А русский стратег Куропаткин в этот же день послал паническую телеграмму в Петербург: «Я окружён, резервов нет».

Русскую армию спасла не мудрость и стойкость её главнокомандующего, а беззаветный героизм простых солдат и офицеров Сводного корпуса генерала Топорнина, в особенности 1-й пехотной бригады. Бригада полегла почти в полном составе, но сумела остановить и даже оттеснить от железнодорожного полотна пехотинцев Ноги.

6 марта 1905 года генерал Куропаткин принял решение о стратегическом отступлении. Битва превратилась в бегство с преследованием. Теперь судьба русской армии зависела только от одного – сумеют ли японцы, перерезав реку Хун и захватив железнодорожный мост через неё, полностью захлопнуть котёл окружения.

Сразу же после выхода приказа об отступлении в Мукдене началась паника. Находившиеся в городе легкораненые солдаты разбивали винные магазины. Один за другим на север отходили военные эшелоны. Неожиданно подул страшный завывающий ветер, поднявший в воздух клубы белесоватой пыли: очевидцы сообщают, что видимость в городе уменьшилась до нескольких метров. Общим было ощущение измождения и полной безысходности.

Уже к обеду 8 марта в Мукдене стал отчётливо слышен гром выстрелов японских гаубиц. Корреспондент одной из лондонских газет написал в этот день: «Мы слышали погребальную музыку. “Колокола” гаубиц возвещали потерю Мукдена и утрату Россией своего владычества в Маньчжурии. Возможно, они возвещали о смерти самой русской армии».

Викентий Вересаев, врач и известный писатель, уходивший вместе с армией из Мукдена, оставил красноречивое описание этого русского отступления: «Поток повозок, залепленных пылью, медленно двигался вперёд, останавливался, пережидал паузу и снова трогался в путь. Десять рядов повозок не могли идти одновременно – все старались вытеснить соседа, вступали в спор и преграждали друг другу путь. Красные, дикие лица блестели сквозь пыль; свист кнутов и хриплые проклятья неслись отовсюду. Давка была страшной. А позади гремели орудия и слышались звуки пулемётной стрельбы».

Очевидцы описывают, что в месте смыкания японского окружения происходили страшные вещи. Некоторые отчаявшиеся русские солдаты яростно бросались на японские пулемёты и гибли. Офицеры, израсходовав наличный боезапас, поднимались на железнодорожную насыпь и вставали во весь рост – чтобы их силуэты могли лучше различить японские снайперы.

Мукденское сражение отчётливо показало России и миру, что так вести войну с Японией, как вели её царь Николай II и генерал Куропаткин, бессмысленно и преступно.

Потери русских были чудовищны: более 20 000 погибших и 87 446 раненых. Армия лишилась более 25 тысяч обозных повозок и больше половины конского состава – погибли или стали трофеями японцев около 15 тысяч лошадей. В Мукдене были взорваны или перешли во владение японцев материальные ценности и снаряжение, на совокупную стоимость которых можно было полностью снарядить и вооружить ещё одну Маньчжурскую армию.

Японцы под Мукденом потеряли 15 892 убитыми и 59 612 ранеными, что составило более четверти наличного состава армии. Это, конечно, очень большая цена. Но это была цена за победу в войне и за бесспорное обретение статуса великой державы. Дата окончания Мукденской операции была объявлена в Японии Днём армии.