Одним словом, сами всё узнаете, когда начнёте применять средство. Главное – ни гу-гу (тихо!), чтобы ненароком не спугнуть своё счастье.
А загар пойдёт изнутри. Неминуемо… Осматривайте себя почаще – в полный рост (зеркало надо бы купить соответствующее).
В каких-то местах загар может проявиться ранее всего… Вот, говорят, старикан Ной так-то и «погорел»: разделся полностью, стал себя осматривать, а тут – Хам, его младшенький сынок, в комнату зашёл, не постучавшись (а у Ноя яички блестят, как николаевские золотые червонцы – шелуха-то в то время пестицидов не знала)…
Главное, соблюдайте технику безопасности: пейте отвар луковой шелухи только охлаждённым!
А девчонки уже ждут вас у раскрытых окон – с вашей охапкой белой черёмухи…
Да и ваша медаль нобелевского лауреата уже чеканится (вам, как соучастнику-соавтору Сидорова, тоже дадут).
Ну, а мне – и Шнобелевской премии достаточно (10 миллиардов долларов, но зимбабвийских)…
Куманёк, побывай у меня!
(Слово предоставляется испуганному и стыдливому релоканту)
Раньше, пока мы не деморализовались, не демаркетинговались, не застыдились, не испугались и не отчалили, мы на любых корпоративных подмостках куманьками были, со всем своим «фанерным» репертуаром (всё – под вид комнатно-уютных мило урчащих болонок-пуделей-хомячков ургантного, упоительного местами в России вечернего пошиба). Все нас радостно приветствовали и любили: «Куманёк, побывай у меня!..» – зазывали одни корпоративщики нас, а другие подхватывали: «И у меня!.. И у меня!..»
А встроиться в «корпоративную пищевую цепочку» – это ведь очень хорошо сказывается на экономике развитой страны. Вон – Лайма Вайкуле говорит (с лёгким элегантным закордонным акцентом и неодолимым презрением к «плебсу» – этой «маленькой, злой и глупой массе» – «оленям», как отзывается о них золотая молодёжь): «Мы столько денег заработали для СССР, что стыдно сказать… Я содержала филармонию, я содержала Советский Союз, выпуская свои диски…» Говорит (предварительно, конечно, облаяв «оленей», как это положено в нашей элитной среде), а потом (подумав) добавляет (тоже со специфическим и стильным европейским акцентом): «Если будут извинения и покаяние, если всё изменится…», то она типа снова выступит (готовьте денежки в твёрдой валюте!).
А вот нам – релокантам – пришлось, типа испугавшись и застыдившись, срочно переобуваться из лапотков – кому в черевички, кому просто в тапочки (наалей ям), и, прихватив крем агана и напялив кову, тихо сдристнуть, хотя наиболее продвинутые из нас выставили это в понимание и принятие того, что хотя человеческая жизнь состоит из четырёх элементов: цорес (напасти, недуги), макес (болячки), ихес (гордость), нахес (достаток) – первые два элемента они отбрасывают, а вот вторые два – с почтением принимают… И слово-то какое грамотное кто-то (из наших, видать, оставшихся пятой колонной!) удачно ввернул (для будущей нам отмазки приготовлено!) – релоканты. На самом-то деле релоканты – это работники фирмы, которые перемещаются вместе с ней, если фирма переезжает в другую страну. А мы-то – куманьки! Какие, к чёрту, работники фирмы, мы же каждый сам по себе (и даже конкурируем между собой). Единственное, что нас объединяет, – это «фанера», кормилица наша и поилица…
Так вот, если продолжать мысли (и помыслы) Лаймы Вайкуле, то корпоративные гонорары (а счас миллионами отождествляют искусство «фанеры»!) тоже благоприятно сказываются на экономике (теперь уже не развитой, а развивающейся) страны. Ведь корпоративный гонорар идёт не от группы элитных (но жадных) топ-менеджеров той или иной компании, не из их бездонного кармана, а будет уплачен из общего бюджета компании, то есть за счёт «оленей», вот! А если бы эти деньжищи пошли на добавку к зарплате «маленькой, злой и глупой массе» и эта бы «масса» «оленей» назавтра вместо того, чтобы закупить валюту и отправить её за границу в банк, ринулась бы в магазины – расточать прибавку к зарплате и тем самым создавать дефицит товаров, а следовательно, и рост цен, что только будет стимулировать инфляцию, и тогда… что? Вопрос, я думаю, излишен. (Надо бы покумекать и диссертацию защитить по этому вопросу или заказать её за бабки.)
А хорошее слово придумали или откопали да отмыли – релокант. Сразу и не разберёшь, о чём речь… А потом, когда въедешь, так вообще приличное такое слово получается – релокант, индифферентное, если не сказать «фиолетовое» (от слова «фиг с ними», с релокантами какими-то)… А нам ведь это и нужно (чтоб не отсвечивать), чтоб позабылось всё, что мы ранее нафигачили…
Конечно, всех интересует – а зачем же мы свинтили в загранку? Ну, раньше-то мы говорили, не подумав, сгоряча и, как оказалось, сдуру, что мы испугались, что нам стыдно в этой стране… Сейчас хорошо, что это частично забылось, а частично спряталось за слово релокант (понимай, мол, как хочешь; а если ты интеллигентный человек, то и не подумаешь плохого, так?)…
Сейчас (но это между нами; а вы же тоже интеллигентные, я думаю, люди) у нас другая фишка главенствует. Мы, будучи за кордоном, акцент нагуливаем по рецепту Вайкуле. Помните, в СССР (да и в нынешней ранней России) как благостно реагировала масса (тогда не «маленькая, злая и глупая», а большая, добрая и умная!) на специфический акцент – этот незабвенный элемент имиджа Лаймы Вайкуле? Вот мы акцент-то и упражняем да воспитываем и лелеем – кто в Юрмале, кто в других городах и странах забугорья, которые располагаются в живописных и райских местечках. Как мы это цитируем из методичек – в аккурат сразу же за болотами да за гумном России.
Если «ещё не вечер», ходим «на вернисаж» (кто трезвый), вспоминаем бывшие гонорары… А так – бегаем по Акапулько в тапках – «наалэй байт», будто в Юрмале, – ай-яй-яй! Причём вопрос с тапками у нас решается двояковыпукло (если физически рассуждать): если мы тапки несём (в зубах), то мы мопсы-пуделя, а если сами в тапках (а кто первый встал – того и тапки!), то мы – хомячки (естественно!). Научились также не делать важных вещей «на потом», хотя такой образ жизни включает употребление алкоголя и курение.
Но, конечно, масштабы творчества уже не те, что были. Если раньше мы упирались только в потолок (кто понимал это), то теперь – в плинтус (это понимают теперь все из нас)…
Но главное теперь у нас (и для нас) – это акцент. И обволакивающий тембр голоса, плюс аристократические холодные манеры (а чего с «оленями» цацкаться?). То есть мы работаем над тем, чтобы наш акцент был безупречен в восприятии и свежести…
Ну а вам, господа (так и хочется назвать вас товарищами – бывшими благодарными и отзывчивыми советскими слушателями, каковыми вы были в массе в те совковые благостные для нас времена на концертах), остаётся только покаяться и извиниться (как уже было сказано), чтобы всё изменить (как преподнесла эту идею-мысль наша средняя прелестница из всей череды «императриц» – мать-муазель Лайма). И слёзно попросить нас, как в той русской народной песне поётся:
Куманёк, побывай у меня,
Душа-радость, побывай у меня,
Побывай, бывай, бывай у меня,
Побывай, бывай, бывай у меня…
И мы обязательно откликнемся (за хорошие-то деньжищи!), да со знатным иностранным акцентом откликнемся, который мы пуще прежнего нагуляем в заграницах и который вам так люб и дорог с советских времён давнишних:
Что же делать, поблюваю у тебя,
Как же мне не поблювать у тебя!
Уж теперь-то поблюваю у тебя!..
Запоём мы «куманьками», отставив на время запой.
Вам от такого исполнения прям в присядку захочется заплясать…
Короче говоря, открывай, кума, ворота, нам по нашей звёздности нужен ихес и нахес, а мы уже начинаем свой отложенный было концерт и поём хором:
