А о драке мне уже в школе сообщили. Вот я и сказал, что сказал, когда инспекторша стала грозить Жеке этим учетом дурацким…

– А сейчас… сейчас, что бы ты сказал? – осторожно спросила Ника.

– Ничего. Сейчас я своего Ежика обнять хочу, – ответил Алексей, печально улыбаясь.

Вероника промолчала. Нелинов отвернулся и стал смотреть в окно.

А в это время в квартире соседнего подъезда держали совет трое Женькиных одноклассников: Костя – «Коська», Боб – «Настоящий полковник» и Маша Розанова, в кругу друзей – «Мака».

– Ну, может, Женька все- таки показывал кому- нибудь фотки Маневич? – предположил Борька, пожимая плечами.

– Не гони туфту, Боб, – сердито оборвала его Мака. – Кому?!

– Ну, че ты заводишься?! К нему парень из его прежней школы приходил. Может ему. Имя у него еще чудное. Ермолай, что ли.

– Пафнутий!

– Да нет, правда! Я Жеке позвонил, а он говорит «ко мне…» Ну как там слугу у Пушкина звали?

– Может няню? – ехидно переспросил Костя.

– «Ручку поцелуй злодею», кто говорил?

– Савельич?

– Вот- вот. Савелий, говорит, ко мне пришел.

– А- а, знаю, – раздосадовано протянула Машка. – Это Савва. Толстый такой, прикольный. В гости к Женьке приходит один раз в четверть. В пиджаке с их гимназической эмблемой и при галстуке. Женька говорит, для него эта школьная форма, как раковина для краба- отшельника. Меньше в глаза бросается, что он чудик. Солдаты же все на одно лицо. Только он и в форме ни на кого не похож. Нет, Савва тут ни при чем. Он Жеке подлости не сделает.

– А кто, по- твоему, при чем?

– Не сечешь?

Борька пожал плечами:

– Думаешь Тужилин?

– Уверена. С чего это он всю первую четверть к Маневич приставал, прохода ей не давал, а потом вдруг сдулся. Стал гадости всякие о Линке говорить и Женьку ни с того, ни с чего задирать. Что- то там между ним и Маневич произошло. Вот он и отомстил. И ей, и заодно Жеке. Вот только понять бы, как Витька это сделал.

– В седьмом «А» совершено «Идеальное преступление»! Тужилин – гений преступного мира!

– Заткнись. Если Витька действительно это сделал, не может быть, чтобы он где- нибудь не прокололся.

– Но Тужилин к Жеке никогда не приходил и мобильником его не пользовался, – прокомментировал Борис. – У них с Женькой только и было общего, что оба запали на Маневич. Ты, Машка, просто зависла.

– Не скажи! Даром что ли Женька свою трубу разбил и прессовал Витьку?! – возразил Костя. – Он ведь сразу ему сказал: «Это твоих подлых рук дело, и ты за это ответишь». И подпись под фотками как раз в стиле Витьки: «Лолита Маневич ищет «папика». Без нецензурной лексики. Дерьмо, но на тарелочке. А плечо свое Витька на тренировке повредил. Женька только что вцепился в него и тряс, как грушу. Ну, по фэйсу дал раза.

– Я тоже считаю, что это Витька фотки с Женькиной трубы как- то скачал, – убежденно сказала Мака. – Только когда? Жека никому мобильник не давал. Один только раз его телефон к Вере Павловне попал.

– И русичка срочно окончила интернет- курсы для чайников и слила фотки Маневич на сайт «Без родителей». Страшная месть Женьке за орфографические ошибки в изложении, – засмеялся «Настоящий полковник».

– Борька, если тебе лениво слушать, можешь убираться. Без тебя обойдемся.

– Машка, ты прямо как следачка. «Тайны следствия – седьмой «А»!

– Нужны мне твои «Тайны»! Я «Морскую полицию» смотрю. И Женька тоже.

– Это, где криминалистка в ошейнике с шипами и на роликах?

– Да. Там вся команда классная.

– Ну, так что ты там говорила о русичке? – напомнил Костя. – Как у нее Женькин телефон оказался?

– Жека эсэмэску читал, а она решила, что он говорить с кем- то собрался и пошла отбирать у него телефон. Женька сразу же мне его сунул, а я – Борьке.

– Нашли крайнего! Я после урока сразу мобильник Женьке на стол положил. Только он его, наверное, не заметил. Он после урока выскочил из класса, как угорелый. Ну, и мы за ним. Наверное, русичка тогда трубу и забрала, – продолжил Борис.

– А кто в классе тогда задержался?

– Ну, ты даешь! – фыркнул Борис. – Это только в кино все помнят, что было в пятницу месяц назад в два часа сорок минут. Лично у меня в голове все дни за это время перепутались.

Коська молча пожал плечами.

– Ладно, – сказала Мака, – но, может, все- таки кто- то Витьку застукал. Я ребят расспрошу, а потом будем решать, что дальше делать.

– Да брось ты ерундой заниматься, Розанова! Эта Маневич уже давно никого не интересует. Скинуть ее фотки себе на трубу, а потом в Интернет мог не только Витька. Многие девицы из нашего вагона. Они же ее на дух не переносят, – раздраженно прокомментировал Борька. – Факт, Жека не из- за этого сорвался.

– Ну, из- за чего же, по- твоему?

– А то ты не догадываешься!

Машка вздернула голову, отвела глаза, промолчала.

– Что он приемный? – спросила она после паузы.

Боб не ответил.

– Мне бы такого «фазэра», – резко сказала Машка. – Чихать бы я тогда хотела, кто и что обо мне подумает. Только Женька – не я. Он конкретно хочет доказать всем, что его подставили. А дяде Алексею и себе, уроду, неприятностей на голову найти!

Регина выключила газ под сковородкой, вышла в двухметровую прихожую и приоткрыла дверь в комнату. Женя, поджав ноги, спал на маленьком «икеевском» диванчике в той части однокомнатной квартиры, которая условно называлась «гостиной». Ниша, куда помещалась кровать Рины, была отгорожена ширмой и называлась «спальней». « Мальчишку нужно будить, а то ночью не заснет», – подумала она. Но в комнату не вошла, а направилась в совмещенный санузел, поставила в ванну железный тазик с половой тряпкой и открыла кран. Вода водопадом обрушилась вниз, тазик зашатался и, пытаясь сохранить равновесие, стал сердито толкаться о чугунные стенки, покрытые пожелтелой эмалью. Регина облокотилась на раковину и стала разглядывать себя в зеркало, наклоняя голову то в одну, то в другую сторону. На нее устало смотрела серыми деликатно подкрашенными глазами пепельная блондинка, блестящие волосы которой в тщательно продуманном беспорядке спускались до плеч. «Двадцать лет уже не дашь, но и больше тридцать пяти не получишь!» – с удовлетворением подумала она и тут же увидела рядом со своим лицом отражение заспанной Женькиной физиономии.

– Изволили проснуться, Жоржик. Ужинать пошли, – иронично сказала она, глядя в зеркало. – Я сочинила фантастический омлет. Если «стрямкаем» и не «подудонимся», возьмем рецепт на вооружение.

Женька рассмеялся.

– Пьеро, – игриво проговорила Регина, оборачиваясь к нему и плотнее запахивая полы длинного махрового халата цвета морской волны, – а Вы становитесь похожим на человека.

– Да?!! – удивился Жека. – А кого же я напоминал тебе до этого?

– Тряпичную куклу для битья из театра Карабаса Барабаса!

Женька не обиделся, только головой покачал. Рядом с Региной он никогда не чувствовал себя ребенком, и всегда относился к ее шуткам и капризам со снисходительностью взрослого хорошо воспитанного мужчины. Он даже позволял ей называть себя дурацким именем «Жоржик». Впрочем, нечасто.

– Я согласна с этим, как его – Рассмусеном, Амундсеном… Кто там еще? – сказала Регина, усаживаясь в кресло перед телевизором.

– Нансеном? – поднял брови Жека. – Ты путешественников имеешь в виду?

– «В виду» я имею наше РЭУ! А со всеми этими «– сенами» я согласна в том, что привыкнуть к холоду нельзя. К жаре можно, а к холоду нет. Вероника тебе завтра свитер привезет.

– Зачем! Будет в часы пик добираться сюда с тремя пересадками! Я и в джемпере не мерзну.

– Пожалел маму, добрый мальчик! Так съездил бы домой сам.

Женька резко повернулся и вышел. Через несколько минуту он вернулся.

– Рина, – сказал он очень спокойно и серьезно. – Я очень тебе мешаю?

Регина не ответила.

Помолчали.

– Что, и во мне хочешь разочароваться? – спросила Регина иронично и в то же время сочувственно. – Не выйдет. Я тетка стервозная и, в отличие от деликатного твоего отца, попрошу тебя объясниться. С чего это ты Чайльд Гарольдом на пустом месте заделался?