При расследовании узнают, что ночью погибли двадцать сапёра солдат и четыре офицера лучшего состава. Спустя трое суток после трагических событий с гибелью роты сапёров вспоминают о нашей пропаже.

Нас в автомобиле обнаружили с самолёта разведчика, который пролетал над нами рано утром, когда мы спали в своём автомобиле после того, как своему горе напарнику в очередной раз набил морду за то, что он отказывался кушать. Поэтому мы сытые и измученные дракой спали крепко.

Даже не слышали пролетавшего над нами самолёта разведчика. Откровенно говоря, мне самому было как-то все равно, чем закончится наш седьмой день снежного плена высоко в горах. Еда у нас кончалась. Вместо питья мы использовали упавший с неба снег. Оставалось рассчитывать на случайно заблудившееся дикое животное, которое мог подстрелить и мясо дикого животного использовать в пищу. В противном случае мы должны были умереть с голода или съесть друг друга. Конечно, у меня было больше преимущества выжить, чем у моего напарника, по несчастью. Ведь владел огнестрельным оружием. Однако окончательно не потерял свой разум и поэтому старался использовать любой случай, чтобы выжить в снежном плену в горах.

Нас в автомобиле нашли, а связистов из нашего автомобиля не нашли. Они так и не дошли до долины, где был расположен армейский полигон. Связистов искали два дня после того, как нашли нас. Нашли связистов далеко от нас в ущелье мёртвыми и объеденными хищниками. Никто не смог определить, что случилось с тремя вооружёнными связистами из нашего автомобиля. Никаких признаков борьбы и стрельбы из автоматов не было. Оружие и вещи были целые. Только вот наши сапёры были съедены хищниками.

Можно было подумать, что сапёры так крепко уснули, что даже не смогли проснуться, когда их грызли хищники. Здесь к месту событий с сапёрами все вспомнили ишака, который был объеден хищниками частично и смог в таком виде добраться до людей. Возможно, что также произошло с тремя сапёрами?

Но что именно произошло, никто из военных экспертов, ни смог тогда узнать. Не было ничего такого, что указывало бы на какую-то версию удушья, отравления, нападения или чего-то другого с погибшими сапёрами. Наверно вовремя сна сапёры были просто съедены заживо без сопротивления какими-то неизвестными хищниками этих мест.

Там могли быть волки, гиены, дикие собаки, шакалы или какие-то другие хищники, которые здесь живут по всему южному Закавказью, в горах, в пустынях и в лесах, между тремя советскими республиками.

Моего напарника по трагедии сразу отвезли в военную психушку в Тбилиси. Вначале меня хотели от дать под трибунал за то, что набил Николаю морду и связывал руки своему напарнику вовремя нахождения в течение семи дней в снежном плену в автомобиле. Доказал офицерам, что у меня была вынужденная мера пресечения.

Так как мой напарник нападал на меня с целью убийства, отказывался кушать, а также был невменяемый последние дни. Если бы у меня была какая-то криминальная цель в отношении напарника, то у меня в руках были два комплекта оружия.

В то время, как на уничтожение напарника хватило бы всего лишь одной пули. Кроме того, по физическим данным был намного сильнее напарника. Мне ничего ни стоило без применения оружия лишить напарника жизни.

Однако у меня в горах была другая цель. Все семь дней ожидания на спасение нас в горах боролся не только за свою жизнь, а также за жизнь напарника. Мне пришлось думать о сохранении автомобиля и боевых комплектов вооружения на двух человек. Даже хищников отгонял от нашего автомобиля своим криком, сигналом автомобиля и ночью светом фар нашего автомобиля.

В то время как мог спокойно применить боевое оружие против хищников. Но этого, ни сделал. Так как иначе мне сейчас пришлось бы руками рыть целую гору грунта в поисках пули выпущенной из автомата в сторону хищника, чтобы доказать, что не стрелял в человека, а всего лишь защищался от возможного нападения хищников на нас в течение семи дней. Не хотелось нарушать правил военного учения.

Хотя во время боевых учений допускались возможные жертвы при исполнении служебных обязанностей. Но лучше служить без жертв. Они никому не нужны.

7. Награда по заслугам.

На армейские разборки с трагедиями после боевых военных учений стран Варшавского договора ушла целая неделя. Когда проблемы стихли, мы с подполковником Карпухиным стали собираться в обратную дорогу к себе в военную часть Батуми. Вдруг, неожиданно, пришло сообщение из генерального штаба советской армии.

В том, что Министерство обороны СССР награждает Закавказский военный округ орденом Красного Знамени за отличную подготовку вовремя военных учений стран Варшавского договора, а также в связи с пятидесятилетием со дня Великой октябрьской революции. Награду будет вручать Министр обороны Советского Союза Гречко Андрей Антонович.

Когда пришло срочное сообщение о награждении Закавказского военного округа орденом Красного Знамени, в это время замполит Закавказского военного округа находился на армейском полигоне возле озера Джандаргель. Подполковник Карпухин, как замполит нашего гарнизона и ответственный за военный полигон, тут же получил указание срочно нарисовать орден Красного Знамени ко времени вручения этого ордена Закавказскому военному округу.

Так как кроме меня на армейском полигоне других художников не было, то подполковник Карпухин дал указание мне в срочном порядке нарисовать орден Красного Знамени на холсте размером шесть на шесть метров.

В моё распоряжение дали несколько солдат из нашего гарнизона, которые должны были в срочном порядке организовать мне все условия для быстрого рисования ордена Красного Знамени, который мне нужно было изготовить за одни сутки.

Таких огромных размеров плакатов до того времени ни рисовал. Так что пришлось думать над тем, как мне выполнить такую громоздкую работу. Пока делал подрамник для будущего плаката. Затем натягивал на подрамник, специально изготовленный холст, ко мне пришла сама идея вовремя натягивания холста на подрамник.

Дело в том, что холст на подрамник мы натягивали в горизонтальном положении. Вот и пришла идея рисовать плакат в горизонтальном положении. Мы тут же на плацу, где готовился будущий плакат, соорудили подвижную тележку над плакатом с деревянным щитом сверху.

Взобрался на этот огромный щит. Солдаты стали возить меня над планшетом под будущий плакат ордена Красного Знамени. Стал копировать по клеткам на огромный холст будущий орден.

Мне пришлось обратиться к опыту художников эпохи Возрождения. Когда великие художники эпохи Возрождения по клеткам переносили копии своих маленьких эскизов на огромные полотна.

Такой метод позволял быстро и точно скопировать маленький эскиз ордена Красного Знамени на полотно размером шесть на шесть метров. Моим помощникам оставалось лишь возить меня на подвижной тележке над полотном. Выполнять мои указания вовремя моей карандашной работы над огромным плакатом, а также в подготовке необходимой масляной, художественной краски вовремя работы над будущим плакатом. Так мне пришлось долго кататься на своём животе над огромным плакатом.

В течение светового дня плакат ордена Красного Знамени был готов. Но проводить демонтаж огромного плаката не было возможности. Так как на дворе была прохладная осень.

Плакат был сырой от свежей масляной, художественной краски. Ускорить просушку краски на плакате тоже было невозможно. Даже не знатоку изобразительного искусства известно, что от искусственного ускорения сушки полотна краска на полотне быстро трескается и написанное полотно стареет прямо на глазах очевидцев. Такой метод также не годился для демонтажа плаката. Надо было что-то придумать, как в срочном порядке перевезти плакат из военного полигона в штаб военного округа в Тбилиси. Идея иногда приходит вовремя.

Как раз в это время готовили отправку тяжёлой техники из армейского полигона в военные части в Тбилиси. Тяжёлую военную технику грузили на специальные автомобильные платформы. Подполковник Карпухин распорядился, чтобы на автомобильной платформе, на тяжёлой военной технике соорудили горизонтальный металлический каркас для изготовленного мной плаката Красного Знамени. В горизонтальном положении плакат закрепили на металлическом каркасе.