Рогнеда опустилась на колени. Труп выглядел хуже, чем утром, и она уже начала сомневаться, что заставит его заговорить. Если ткани повреждены слишком сильно, ничего не выйдет. Но отступать Рогнеда не привыкла. Ей нужны ответы, и, так уж вышло, мертвец был единственным, кто мог их дать. Глубоко вдохнув и прикрыв глаза, Рогнеда очистила разум от лишних мыслей и провела руками над телом, стараясь отыскать в нём остатки магии. Магия никогда не покидала тело полностью, даже после смерти. Её крупицы навсегда оставались в костях, мышцах, внутренних органах. И её можно использовать. Рогнеда вытащила из косы острую заколку и уколола ей запястье. Крови нужно совсем немного: пара капель на лоб Ивако, пара капель на грудь, ещё пара – на пупок. Теперь заклинание:

Рогнеда ударила Ивако в грудь и изо всех сил прижала ладонь к тому месту, где раньше билось сердце. Капли крови на синей коже заискрились, тело задрожало. Из ушей, носа и рта полилась тёмная, смешанная с кровью трупа вода. А тело Рогнеды сковало болью.

У тёмных чар своя цена. И, как правило, это боль. Любые чары истощают магический запас, но тёмные чары требуют большего – они пытаются выпить всю тебя без остатка: пережевать кости, мышцы и лишить способности мыслить. Но взамен они дают силу и власть.

Сердце разогналось до предела. Казалось, оно оглушительным барабаном бьётся во всём теле. Виски сдавило, и Рогнеда застонала, схватившись свободной рукой за голову. Нужно потерпеть. Ещё немного.

Боль отступила так же мгновенно, как началась. Ивако открыл мутные белёсые глаза и резко сел. Изо рта вылилось ещё немного воды.

– Ивако! Кто убил тебя? – выкрикнула Рогнеда. Времени было мало. Даже самый искусный чародей не мог удерживать душу мертвеца в теле долго. У неё было не больше сотни ударов сердца.

Ивако тупо уставился на Рогнеду.

– Кто убил тебя? – повторила она, делая акцент на каждом слове.

– М‑м… гыде....я… – фиолетовый раздутый язык едва шевелился во рту.

– Кто. Убил. Тебя?

Ивако дёрнулся.

– Жэн-ина… в… олофы, ак фонцэ…

– Женщина? Волосы, как солнце? – Рогнеда попыталась угадать.

Ивако кивнул, роняя изо рта воду.

– Имя! Ты знаешь её имя?

– И‑мя… – тупо повторил Ивако и повернул голову. Несколько мгновений он смотрел на Войко, а потом поднял одеревенелую руку. – Он… з… нает…

Рогнеда посмотрела на Войко, он съёжился и замотал головой.

– Ничего я не знаю! – взвизгнул он.

– Он… ыл… ф ней, – пробулькал Ивако. – Он… ыл… ф ней! Он!

Ивако затрясся, забулькал, заваливаясь на спину – чары покинули мёртвое тело, и оно вновь безвольной тушей распласталось на земле. Рогнеда медленно встала и подняла тяжёлый взгляд на Войко.

– Ты! – выплюнула она.

– Он врёт! – Войко попятился, споткнулся о собственные ноги и чуть не упал.

– Мертвецы не врут.

Войко вскинул арбалет. Рогнеда застыла, глядя на болт на взведённой тетиве. Он знал, что так будет. Знал, и пока она поднимала мертвеца, натягивал тетиву. Рогнеда пришла в бешенство и шагнула к нему.

– Стой! Я в‑выстрелю! – завопил Войко, целясь.

– Кто она? Кто хочет моей смерти? – Рогнеда не остановилась. Она знала, что Войко не выстрелит.

– Я просто хотел начать новую жизнь! Я просто принёс чай! Не приближайся!

– Назови имя! И ты умрёшь быстро! – Рогнеда продолжила наступать.

Войко выстрелил.

Болт укусил Рогнеду за ухо и впился в стену дома за спиной. Ублюдок! Рогнеда стиснула зубы, зарычала, взмахивая руками, и Войко, подхваченный чарами, поднялся в воздух. Она резко опустила руки, и слугу с размаху припечатало к земле. Он закричал, а Рогнеда услышала, как хрустят его кости.

– Имя! – рявкнула она, всё сильнее и сильнее давя Войко чарами.

– Я н‑не скажу!

– Скажешь! – Рогнеда сжала кулак у лица Войко и потянула, чувствуя, как с этим движением воздух покидает его лёгкие.

Войко захрипел.

– Имя, Войко!

Войко молчал.

– Моя семья вытащила тебя из грязи и долгов. Мы дали тебе кров и пищу. И вот как ты мне отплатил? Предательством?

– Это… н‑не жизнь была… – выдавил он.

Рогнеда закрыла глаза, стараясь успокоить дыхание и не убить Войко раньше времени.

– Имя. Назови имя, и я отпущу тебя.

– Н‑не отпустишь. Ты убийца. Ты умеешь т‑только разрушать.

Рогнеда стерпела и отозвала чары, позволяя Войко дышать. Он закашлялся, хватая ртом воздух, будто рыба.

– Даю тебе последний шанс загладить вину, Войко, – сказала она как можно спокойнее. – Ты уже дважды пытался убить меня, но я буду милосердна. Расскажи мне всё, что знаешь, и я обещаю, что сохраню тебе жизнь.

Нож появился из ниоткуда. Лезвие сверкнуло в лунном свете, змеёй бросаясь в лицо. Рогнеда едва успела увернуться, чудом избежав ранения. Войко уже вскочил с земли и попытался ударить снова, но больше Рогнеда не мешкала. Глаза застелила красная пелена гнева. Рука дёрнулась практически непроизвольно, отбирая у Войко остатки воздуха. Войко задрожал, тело свело судорогой, но он всё равно попытался достать Рогнеду ножом. Взмахнул раз, второй, на третий удар сил не хватило, и Войко упал. Лежал у ног Рогнеды, извивался и хватался руками за горло, испуганно глядя на Рогнеду. А Рогнеда неотрывно смотрела в его карий глаз, продолжая сжимать дрожащий кулак, подчинивший себе чары. Войко умирал так долго, – или это ей только показалось? – а когда он застыл и затих, Рогнеда наконец нашла в себе силы отвернуться.

Войко служил Рогнеде с самого её детства. Нянчил после смерти матери, присматривал, когда отец неделями пропадал в игорных домах. Возможно, в глубине души она даже считала его семьёй.

По щеке сбежало что-то холодное. Что это? Рогнеда провела рукой по лицу, смахивая влагу, и ухмыльнулась. Этого ещё не хватало. Войко – просто человек. Слуга. И его жизнь ничего не стоила.

Рогнеда оглядела тела, ругая себя за несдержанность. Поднять Войко и вытянуть не выйдет – руническая татуировка на шее не позволит. Рогнеда позаботилась о том, чтобы никто не смог выведать её тайны, даже у мёртвых. Надо избавиться от тел и убираться отсюда.

В эту ночь её впервые мучили кошмары.

Жалела ли Рогнеда о смерти Войко? Она знала, что он получил по заслугам. Она могла простить неудачу, плохо выполненную работу, но предательство? Предательства Рогнеда простить не могла. Она жалела только о том, что ей не хватило выдержки и ловкости, чтобы продержать его живым дольше и всё же вытянуть имя. Если бы не испугалась ножа, если бы совладала с чарами, если бы надавила чуть сильнее, он бы сдался. Он бы выдал имя. Возможно, в глубине души Рогнеда просто не хотела знать. Не хотела знать имени человека, которого Войко предпочёл ей.

Рагна слетела с подоконника и села Рогнеде на плечо. Прошли недели с того дня у мельницы. Птенцы оперились и покинули гнездо, от Финиста не было вестей, убийца не объявлялся, а Рогнеда проводила долгие дни в пустом доме. Слуг она распустила – не хотела давать убийце новую возможность подобраться к ней через них. Рогнеда усвоила урок.

Кроме неё и птиц в доме осталась только кухарка Люба. Готовить Рогнеда не умела настолько, что просто не выжила бы без её стряпни. А ещё в их взаимоотношениях появилось новое правило – еду Люба пробовала первой.

Думала ли Рогнеда, что убийца сдался? Таинственная женщина с волосами, словно солнце. Таинственная женщина, что носит жемчуг. Нет, Рогнеда думала, что убийца просто затаилась, выжидала, придумывая новый план. И чем дольше она выжидала, тем больше Рогнеда нервничала. Трижды незнакомка пыталась её убить. Трижды провалилась. А, значит, в этот раз попытается продумать всё гораздо лучше, учесть ошибки прошлого. И чем дольше она планирует, тем меньше изъянов будет в этом плане.