Той ночью я честно пытался приспособить свою версию к новым данным, но ничего не получалось. Ладно Чюрленис, тут хоть есть кого спросить. А что такое «понтифичи»? Если я не ошибаюсь, речь идет ни много ни мало о Папе Римском! Он же понтифик. Но каким боком тут привязан глава католической церкви? Все что пришло в голову, так это версия, что наш Кадонис строил мост не здесь, а в Италии. Например, мост через Тибр.

И что? Его разыскивает Папа Римский, чтобы стрясти денег? Причем деньги явно немалые. Что то такое успел сказал Якоб насчет того, что информация о Кадонисе стоит всех денег мира. Может шутил…

А кто в результате похитил мою Танию? Проделки Ватикана? Бред какой то.

На следующее утро мы с Джеки были уже в музее. Он был совершенно пуст. Бабушка администратор выписала нам входной билет, критически посмотрела на не очень чистые лапы Джеки, но пропустила внутрь. По стенам были развешаны картины великого художника. Фантастические пейзажи, великаны, сжимающие в руках то ли нашу хрупкую планету, то ли восходящее солнце, таинственный свет, который так и струится с его холстов.

Все это хорошо, но при чем тут наш Кадонис?

Думай, следак, думай, времени все меньше. Кадонис кто? Строитель мостов. Могут быть мосты на картинах Чюрлениса?

–Простите, можно вас спросить?– обратился я к бабушке администратору – Может быть вам мой вопрос покажется нелепым и все же. Встречаются ли на картинах Чюрлениса мосты?

И тут случилось неожиданное. Бабушка администратор ничуть не удивилась.

-Конечно и немало! Он создал около 300 картин и почти на каждой третьей в том или ином виде есть мосты. Да и у нас в коллекции есть такие картины. Идемте покажу.

Удивительно, но мосты на картинах Чюрлениса – это как бы и не мосты. Они ничего не соединяют. Ни горные вершины, ни берега рек. Они живут как некие отдельные существа. Прячутся то в знойном мареве пустыни, то в холодном тумане зимней метели. Они всегда где-то вдали, но так и притягивают взгляд. Будто художник что то про них такое знал и пытается сказать нам. А мы не понимаем.

– Вам, наверное, кажется, что мосты Чюрлениса слишком уродливы и непропорциональны? – спросила администратор, хотя мне совершенно так не казалось – Так вот могу сообщить вам, что студенты Миланской архитектурной школы произвели расчет пропорций этих, вроде бы вымышленных сооружений и оказалось, что они идеально пропорциональны. То есть могли бы существовать на самом деле, если бы, конечно, кто то взялся их построить. А ведь у художника не было технического образования. Вот что значит гений.

Итак, строитель мостов Кадонис, возможно ,когда то был здесь, рассматривал картины, расспрашивал администратора или экскурсовода. А зачем? Хотел построить что то подобное? Вон ведь все оказалось реальным – студенты рассчитали. Стоп, не просто студенты, а студенты в Италии – там же, где и Ватикан с его понтификом. Это простое совпадение или?.. А что, если они получили это необычное задание как раз после визита Кадониса в музей – именно после этого визита! Но кто мог дать такое задание студентам? Точно, не сам Кадонис. А кто?

Слишком много совпадений : Кадонис – мосты – Чюрленис – студенты – Италия – Понтифик! Вполне жизнеспособная цепочка.

Скорее всего, Кадонис был здесь не один. Он был с кем то, кто мог дать студентам такое задание. Кажется, в нашем деле появляется некий профессор – мостостроитель из Италии.

– Простите – снова обратился я к старушке администратору – А вот если ваш музей, например, посещает известный человек, он же, наверное, оставляет пару строк в книге записей посетителей?

–Ну почему же только известный человек.? Мы всем посетителям предлагаем оставить запись о своих впечатлениях. Хотите и вы напишите.

– Боюсь, конечно, что прошу у вас невозможного, но много лет назад в вашем музее побывал человек , которого я разыскиваю. Может быть, такие книги посещений где-то хранятся?

– Ну зачем же копаться в старых книгах? – улыбнулась администратор – мы ж не в ХХ веке живем. Все книги оцифрованы, есть архив. Я отправлю запрос, и мы точно узнаем, когда и с кем здесь был ваш человек.

… Ответ пришел уже через час, во время которого я успел раза три дойти до городского бювета и вернуться обратно.

Пять лет назад в музее были и оставили об этом запись три человека

Сам Кадонис

Некий доктор Сентинелли

И человек со странной кличкой Лентяй.

Они были вместе. Одной компанией. И они ничего не написали. Просто поставили в книге восклицательный знак. То есть им понравилось.

И мне понравилось. Потому что теперь приблизительно понятно, где и кого искать в Милане.

Доктора Сентинелли.

ГЛАВА 4.

TREPРONTI

Politecnico di Milano – вот как называется то учебное заведение, студенты которого, судя по всему, получили задание от своего профессора рассчитать устойчивость мостов на картинах Чюрлениса. А если конкретно, то студенты именно архитектурной школы, потому что больше никто такое задание получить не мог. По крайней мере так мне показалось, когда я обратился к Гуглу в поисках ответа. Я легко дозвонился в Милан на кафедру, представился и мне повезло. Профессор Сентинелли жив и здоров и сейчас вы получите его телефон.

Удача! Казалось бы, дело в шляпе! Однако, не все так просто. Я звоню профессору и говорю «пять лет назад вместе с вашим приятелем вы были в Друскининкае. Помните? Подскажите, пожалуйста, где этот человек сейчас, а то его сильно ищут бандиты.» И он бросает трубку. Я бы на его месте бросил.

Придется немного схитрить.

–Здравствуйте, профессор, вы меня, конечно, не знаете, я следователь из Литвы меня зовут Борис. Мы расследуем одно дело, связанное с исчезновением человека. У нас есть все основания полагать, что в этом замешаны понтифичи. И у вас есть, что об этом рассказать.

Мое сердце от страха билось так, что казалось сейчас разобьет телефонную трубку. Пауза на том конце провода была долгой. И вдруг профессор сказал:

–Я не знаком с вами, но уверяю, что понтифичи, скорее всего, к вашей истории не имеют никакого отношения.

Он сказал это! Он знает! Остальное было делом техники.

– Уважаемый профессор, чтобы убедиться в этом, не могли бы вы назначить мне встречу. Я обязуюсь сохранить полную конфиденциальность, но информация, которой я волею случая обладаю, настолько невероятна, что я просто обязан докопаться до истины.

(Ха ха ха. А я не обладаю ровным счетом никакой информацией! Но рыбка заглотнула наживку)

–Хорошо, я расскажу, что знаю. Прилетайте в Италию. Я буду ждать в аэропорту Болоньи.

Рассказывает Джеки:

– Не берите большую собаку в самолет. Никогда. Если вы ее хоть чуть чуть любите. И если она любит вас. Потому что потом вы будете долго доказывать своему четвероногому другу, что вовсе не желали ему зла. А он в ответ и покусать может.

Да, я обиделся. Два с половиной часа сидеть в переноске в окружении чужих чемоданов – то еще удовольствие.

Тебе, хозяин, что жалко было взять мне отдельное место в салоне? Я что, этого не заслужил? Ты бы мне велел, и я не стал бы гавкать и чесаться. И слюни бы вовремя подбирал, чтоб не запачкать сиденье. Сам то небось колбасу лопаешь, а мне поставил миску с водой. Спасибо, хоть заставил капитана воздушного судна включить отопление в багажном отсеке. Ну ничего, вот прилетим в Болонью, ты попросишь меня взять след похитителей девушки, а я не стану этого делать. Не потому, что не могу взять след, а потому что обиделся. Да и не могу я, конечно, взять никакой след. Я ж лабрадор, а не полицейская ищейка.

Борис:

– В аэропорту Болоньи нас ждал с табличкой профессор Сентинелли. Такой типичный итальянский профессор – с первой сединой, которая окрасила жесткие, дыбом торчащие волосы и весьма выразительным лицом, которое все было изрыто сеточкой крупных и мелких морщинок, отчего казалось, что профессор в каждое мгновение и улыбается и злится одновременно. Трудно, наверное, приходится его студентам, особенно на сдаче экзаменов.