Больничное крыло тонуло в прохладной тишине раннего утра. Алина стояла у окна процедурного кабинета, механически протирая металлический поднос с инструментами. Её тонкие пальцы двигались привычно и размеренно, словно в каком-то гипнотическом танце. За окном расстилалось свинцовое полотно Черного моря, где волны, увенчанные белыми барашками пены, накатывали на берег с монотонным упорством.

Раннее дежурство только начиналось. Запах антисептиков смешивался с солоноватым морским бризом, просачивающимся сквозь щели старых оконных рам. Алина аккуратно расставляла на столике шприцы, ампулы и бинты, превращая хаос в идеальный порядок. Каждое движение выверено годами практики – способ удержать контроль над собственной жизнью через контроль над маленьким больничным космосом.

Утреннее солнце, пробивающееся сквозь жалюзи, расчертило пол полосами света и тени. Алина случайно поймала своё отражение в оконном стекле – большие васильковые глаза, припорошенные какой-то вечной тревогой, светлые волнистые волосы, собранные в строгий пучок. Папки с историями болезней выскользнули из внезапно задрожавших рук, рассыпая белые листы по линолеуму.

Звонкий детский смех донёсся со двора больницы, где располагалась небольшая игровая площадка для маленьких пациентов. Этот звук, такой невинный и чистый, вдруг острым лезвием полоснул по сознанию. Алина замерла, опустившись на колени среди разбросанных бумаг. Реальность поплыла, растворяясь в душном мареве того далёкого летнего дня.

Песочница во дворе пятиэтажки. Яркие пластмассовые игрушки – красное ведёрко, жёлтая лопатка, голубые формочки для песка. Солнце палит нещадно, раскаляя воздух до звона. Маленькая Аля старательно лепит куличики, когда на песок падает длинная тень. Жорик, соседский мальчишка, на пять лет старше, нависает над ней горой.

Его пальцы впиваются в худенькое плечо, горячее дыхание обжигает шею. "Пойдём, поиграем," – хрипловатый шёпот, от которого холодеет всё внутри. Деревянный домик на детской площадке – тёмный, душный, пропахший пылью. Грубые руки, слезы, страх, сковывающий тело и разум…

Алина судорожно вцепилась в подоконник, возвращаясь в настоящее. Костяшки пальцев побелели от напряжения. Море за окном бушевало, отражая бурю в её душе. Она машинально поправила тонкий кардиган, хотя в кабинете было совсем не холодно. Это воспоминание, этот день определил всю её жизнь, привёл её в медицину – лечить, защищать, контролировать хоть что-то в этом пугающем мире.

"Алина Сергеевна!" – мужской голос в коридоре заставил её вздрогнуть. Доктор Павел Николаевич, заведующий отделением, всегда был добр к ней, но даже его присутствие вызывало инстинктивное желание спрятаться, убежать. Она отступила вглубь кабинета, чувствуя, как учащается дыхание. Каждый мужчина, даже самый безобидный, пробуждал в ней того испуганного ребёнка из деревянного домика.

Алина заставила себя сосредоточиться на окружающей действительности. Методичное пиканье медицинской аппаратуры в соседней палате. Запах хлорки и йода. Солёный ветер с моря. Она – квалифицированная медсестра, профессионал. Но страх никуда не делся, он просто стал прятаться за безупречно отглаженным халатом и вежливой улыбкой. Он стал её вечным спутником, невидимой стеной между ней и другой половиной человечества.

Часы на стене показывали начало восьмого. Скоро начнётся обход, нужно заканчивать с подготовкой инструментов. Алина медленно выдохнула и принялась собирать разложенные на столе истории болезней. Каждый день – это маленькая битва с собственными демонами. И каждый день она находила в себе силы продолжать жить, работать, помогать другим, хотя сама так и не научилась помочь себе.

Летняя гроза надвигалась на приморский городок, превращая день в сумерки. В приёмном отделении больницы Алина методично проверяла запасы бинтов и медикаментов, стараясь отвлечься от нарастающей тревоги. Вспышки молний озаряли пустые койки призрачным светом, отражаясь в начищенных металлических поверхностях медицинских инструментов.

Старая больница, построенная ещё в советские времена, скрипела и стонала под напором ветра. Алина поёжилась, поправляя белоснежный халат. Её маленькие руки, привыкшие к точным движениям, сегодня едва заметно дрожали. Что-то в этой грозе будило внутри неё смутное беспокойство, словно предчувствие надвигающихся перемен.

"Алина Сергеевна, у вас всё готово к дежурству?" – заглянула в кабинет старшая медсестра Валентина Петровна, грузная женщина с добрыми глазами. "Да, проверила всё дважды", – ответила Алина, расправляя стопку свежих простыней.

Внезапно раздался оглушительный раскат грома, и двери приёмного отделения с грохотом распахнулись. "Срочно! Мужчина, около двадцати лет, чуть не утонул! Множественные порезы!" – голоса парамедиков заполнили пространство. На каталке лежал молодой человек, его одежда была насквозь мокрой, а из разорванной рубашки сочилась кровь.

Алина почувствовала, как к горлу подкатывает привычный ком страха. Ноги словно приросли к полу, руки похолодели. "Алина Сергеевна, нужна ваша помощь!" – голос Валентины Петровны вернул её к реальности. Сделав глубокий вдох, Алина заставила себя подойти к каталке.

Пациент был без сознания, его бледное лицо от потери крови казалось почти прозрачным в свете больничных ламп. Мокрые тёмные волосы прилипли ко лбу, на щеке виднелась глубокая царапина. "Пытался спасти рыбаков с перевернувшейся лодки", – пояснил один из парамедиков, помогая перекладывать пострадавшего на кушетку.

Когда Алина начала обрабатывать первую рану на его плече, пациент внезапно открыл глаза. Их взгляды встретились, и что-то странное произошло в этот момент. В его затуманенных болью глазах не было той угрозы, которую Алина привыкла видеть в мужских взглядах. Только растерянность и какая-то детская беспомощность.

"Где… где я?" – прошептал он пересохшими губами. "В больнице. Вы в безопасности", – ответила Алина, удивляясь спокойствию собственного голоса. Её руки больше не дрожали, когда она накладывала швы и обрабатывала раны. В какой-то момент она поймала себя на мысли, что впервые за много лет прикасается к мужчине без панического страха.

Гроза постепенно стихала, но напряжение в приёмном покое не спадало. Алина работала методично и сосредоточенно, краем сознания отмечая, как меняется выражение лица пациента – от болезненной гримасы к удивлённому спокойствию. "Вы… очень добрые руки", – пробормотал он, прежде чем снова погрузиться в забытьё.

Когда основные раны были обработаны и перевязаны, Алина отступила на шаг, чтобы проверить показатели приборов. В этот момент очередная вспышка молнии на мгновение погрузила отделение во тьму. Раньше такая ситуация – оказаться в темноте наедине с незнакомым мужчиной – вызвала бы у неё приступ паники. Но сейчас она просто продолжила свою работу, дождавшись, пока включится резервное освещение.

"Как его зовут?" – спросила Алина у Валентины Петровны, заполняя карту. "Герман. Приезжий, кажется. Студент мединститута! Документы нашли в промокшем бумажнике". Алина кивнула, вглядываясь в спокойное теперь лицо пациента. Что-то необъяснимое шевельнулось в её душе – не страх, не привычная настороженность, а что-то иное, похожее на сострадание.

За окном постепенно светлело. Гроза уходила, оставляя после себя влажный воздух и слабый запах озона. Алина села за стол, чтобы закончить документы, но её мысли то и дело возвращались к пережитому. Сегодня она впервые поняла, что её страх не всесилен. Что внутри неё есть что-то сильнее этого страха – профессиональный долг, желание помочь, способность видеть в другом человеке прежде всего человека, а не источник угрозы.