Есть спецэффекты. Это уже больше явление последних лет. Здесь вовсю участвует компьютер со всеми его возможностями. Особенно это касается фильмов фантастических, где часто необходимы звуки, которых попросту нет в природе. Так что компьютер в кино – это не только графика, но и звук.

Ну и наконец, синхронные шумы. Это и есть то, чем занимаемся я и мои коллеги.

Что это такое, синхронные шумы? Это все, что окружает нас в повседневной жизни. Это шаги. Это звуки всевозможных предметов, которые мы используем в быту. Это шорохи разной одежды. И множество самых неожиданных звуков, которые заранее предвидеть невозможно… Герой почесал за ухом – будь добр, шумовик, почеши. Нет-нет, у него там три движения, а ты сделал два.

– Покажи еще раз, на замедленной… А, да, точно три. Сейчас сделаю…

Персонаж снимает ботинки. Это уже не шаги. Надо взять ботинок в руки, засунуть руку внутрь и выдернуть оттуда. Стоп. У него же жесткие кожаные ботинки, а у меня кроссовка. Не пойдет. У ботинка не такой мягкий звук, как у кроссовки. Надо переделать…

А вот это интересно. На ветру крутится флюгер. Довольно большой, ростом в полтора человека. И звукорежиссер поясняет:

– Понимаешь, этот флюгер – по сюжету вообще самостоятельный персонаж. Он живет своей жизнью. Он по-своему разговаривает с людьми, а они разговаривают с ним. У него свои тональности, обертоны… В общем, придумай что-нибудь. Нужно что-то особенное, нетривиальное. Короче, создай мне волшебство.

Я слегка подвисаю и как-то замираю… Так… Шарю глазами по ателье… Вещей-то много, но вот нужное… Ага, так! Вот оно! Не помню, кто и когда его в студию притащил, но я не использовал его очень давно. Или ее. Железная труба, почти с меня ростом, а на конце приварено железное колесо. Похоже на какой-то строительный блок. Поднимаю – тяжелая. Но маловато этого. Флюгер должен быть гулким, нереальным и массивным. Вот… В полу вмонтировано много разных фактур. В общем-то, они для шагов – паркет, деревенский дощатый пол, брусчатка, асфальт, жесть, кафель и вот это! Палубное железо! Толстое, гулкое, как эхо загробного мира. Да, то что надо. Ставлю палку с колесом на железо и начинаю медленно возить по нему. Скрип душераздирающий… Только надо бы на железо постелить кусок ковролина – по голому железу слишком жестко. Не лирично, не волшебно.

– Так, все, нашел! Пишем…

Загорается запись… Здесь помедленнее, поделикатнее. Здесь флюгер едва шевелится – надо совсем под сурдинку. А вот тут можно размахаться во всю ивановскую – его бешено раскрутил ветер. Дом на берегу моря, так что ветра тут гуляют свободно. Откуда ж мне было знать… А сцен с этим флюгером – чуть ли не треть всего экранного времени! Под конец руки чуть не отсыхают.

– Ну чего, закончили наконец?

– С твоей железякой закончили. Но придумай-ка еще пару фактур. Маловато этого.

Господи! Ладно, убираю палку на место и иду искать… Вот это подойдет. Сей предмет попал в студию задолго до моего рождения: массивная, тяжелая петля от каких-то ворот. Скрипит просто шикарно. Да еще на железном разделочном столе (говорят, когда-то притащили из столовой, бережем его как зеницу ока, потому что больше такого не достать). К слову сказать, эта петля была использована в фильме А. Тарковского «Андрей Рублев», в знаменитой сцене раскачивания колокола.

Что ж… начинаю делать все то же самое, но уже другим звуком. Заунывным, скребущим не то что по ушам, но и по сердцу. А потом была еще одна фактура, уже мелкий металлический скрипочек из моего личного реквизита. Происхождение этой мелкой детальки так же загадочно, как и железной палки с колесом. Нашел когда-то на автомобильной свалке. Вообще, надо признаться, шумовики – ужасные помоечники. Для нас порыться в куче выброшенного мусора, в каком-нибудь контейнере – это обалденная радость! Сколько было там найдено драгоценных, просто бесценных вещей! И все они в единственном экземпляре. И мы над ними дрожим, как царь Кощей над златом…

Вообще, разные фильмы требуют разного подхода и разной степени тщательности. Если это сериал средней руки, то можно особенно не напрягаться. В сериалах, как правило, все звуки шаблонные, схематичные – они давно отработаны и делаются практически на автомате, сочинять особо не приходится. К тому же многое делать вообще не нужно: «Ой, я тебя умоляю – это же будет идти по телевизору, а не на большом экране. В телеке звук усеченный, скукоженный. Да и как вообще смотрят сериалы? Спиной. Домохозяйка что-нибудь готовит на кухне и больше слушает сериал, чем смотрит. Зачем тут бисер метать? Кому это надо? Только время впустую потеряем…»

Хотя, конечно, бывают и исключения. Например, сериал-боевик, где в главной роли – бряцание оружия, передергивание затворов и так далее. Но вот над одним эпизодом пришлось попотеть. В кадре человек разбивает молотком мобильный телефон. Лупит по нему пять-семь секунд, не более. А студия оборудована плохо (не «Мосфильм»). Реквизита практически нет – все приходится везти из дома. Ну вот, нашел странный маленький пластиковый осветительный прибор. Ну, его, несчастного, надо будет уничтожить. Луплю по нему молотком… Записали не сразу – не хватало некоторых нюансов: разлетающихся по комнате кусочков пластика, например. А их довольно много, повторить пришлось несколько раз. Уф, сделали!.. Спустя полгода звукорежиссер, который все это писал, с горечью сообщил мне, что нашел на какой-то платформе этот сериал и в этой сцене разбивания телефона не услышал практически ничего. Просто несколько тупых, ничего не значащих ударов. Все эти нюансы, над которыми мы трудились, полетели коту под хвост… Впрочем, за долгие годы практики я к такому привык и не обижаюсь…

Вообще, звукорежиссер многое записывает непосредственно во время съемок. Такую фонограмму называют рабочей. Она, в свою очередь, делится на черновую и чистовую. Черновая – это та, в которую пролезло некоторое количество «мусора». Использовать ее в картине нельзя. Ну сами представьте: действие, например, происходит при дворе Екатерины Второй, а где-то за кадром слышно, как режиссер дает команды актерам или пиликает мобильный телефон. Ну как это вставлять в окончательный монтаж? Да никак. Сцену нужно переозвучивать уже в зале тон-студии. И реплики актеров, и шумы. Все должно быть чисто. Спрашивается, зачем она нужна, эта черновая? Зачем ее сохранять? А просто затем, чтобы ориентироваться, что происходило в кадре. Чтобы, например, знать, что говорил актер. Потому что на бумаге текст часто не сохраняется…

А чистовую использовать вполне можно. Если в запись не пролезло никаких посторонних звуков, то для звукорежиссера это большая радость. Немного обработать запись на компьютере – и можно вставлять в картину. Но, увы, так бывает далеко не всегда…

– Так, ребята, слушайте… У нас в течение всей съемки на площадке работали туманные машины (специальная техника, нагоняющая в кадр искусственный туман). А они невыносимо шумные! Как итог – на площадке мне не удалось записать НИЧЕГО. Все в этом грохочущем мусоре. Так что, уж простите, писать надо ВСЕ. До последнего атома.

Мы вздыхаем, разводим руками и грустно киваем…

…Это был фильм В. Хотиненко «1612». Про русскую смуту. Кто захочет – найдет в интернете…

Там была одна сцена, длиной чуть более шести минут. Это был штурм города. Даже запомнил его название: Наволок. Был он где-то между Смоленском и Москвой. Повторюсь, сцена вроде бы как не очень большая, но… Боже мой! Сколько же в ней всего происходит! Звенят кольчуги, бегают и падают толпы людей, стреляют пушки, летят ядра, топочут бесчисленные кони, взрывается пороховой склад, рушатся крепостные стены… Когда мы отсмотрели материал, то волосы зашевелились на голове – ведь тут надо делать ВСЕ. И сколько же на это уйдет времени??? В общем, не буду томить: эту небольшую сценку мы делали… неделю! Как вспомнишь, так вздрогнешь… И вот еще для чего нужен шумовик: стены-то ненастоящие! Это были просто хорошо построенные декорации. Стены были из пенопласта. А обрушиваться должна КАМЕННАЯ стена. Ох… До сих пор помню, как набирал в здоровенный деревянный поднос целую гору камней, поднимал эту конструкцию вверх и с силой обрушивал ее на мраморный пол. И так несколько раз…