Я бы с удовольствием переехала в Минск, на самом деле я продолжаю его любить. Но в Минске нет моего дома и моей утренней тропы.

И если представить, что вот я снова живу в столице, сижу в офисе, мне звонит Таня и говорит, что такое утро, такой туман, такая роса, такая паутина, то в этот момент… в этот момент я бы как зарыдала!

А кто-то рядом спросил бы: ты чего? Я бы сказала: понимаешь, я тут, а там! Там такое утро, такой туман, такая роса, такая паутина!

А кто-то рядом сделал бы глоток кофе и сказал: «Чудаки».

Заболели кошки. Сначала Мотя, потом Арома. Какой-то вирус, температура, ничего не едят, лежат, надо делать уколы.

Отдельный квест – провернуть лечение обеих, сидя в моей деревне. Машины нет, на автобус не потащишь, идти два километра.

Что делать? Звоню папе. Он считает, что все животные лечатся сами. Что они идут в лес, едят какую-то траву и поправляются. «Никогда в жизни коты не жили у нас в доме! И никто их не лечил! Это ты их приучила и разбаловала!»

Когда однажды заболел Балбес и я вызвала папу, чтобы везти его в ветеринарку, папа внимательно его осмотрел, пошел в кладовку, взял водки и влил Балбесу в рот сто грамм. На мои яростные возмущения папа ответил: «Всю жизнь собак лечили водкой! От чумки! От всего!»

Когда папа уехал, я все же нашла машину, ветеринара, который принял нас после рабочего дня, и Балбесу сделали уколы.

На следующей день папа приехал проверять пациента, и когда Балбес наконец поел и завилял хвостом, папа сказал: «Вот видишь! Я же говорил!»

И главное, ничего не докажешь…

В случае с кошками папа все же сжалился, и мы поехали к врачу. Но на руки их брать категорически отказался, потому что «всю жизнь коты… разбаловала» и т. д.

Носила их попеременно из машины и думала: как же люди живут эту жизнь с детьми? Как они справляются?

Остались ночевать с котами в городе. Утром приехала мама.

Ветеринарка близко, решили дойти пешком. Мама достала две большие сумки, посадили в них кошек.

Они вырываются, хотят вылезти, молнию как-то открывают. Глаза огромные, сердце стучит. А ты им шепчешь: «Ну, тише, тише. Я тебя люблю. Желаю тебе добра. Тебе станет полегче! Надо только чуть-чуть потерпеть». И так приговариваешь всю дорогу.

Я подумала, что это же очень про нашу жизнь. Иногда кажется, что тебя посадили в темную сумку и куда-то несут. И вообще непонятно, куда и зачем. Я не хочу! Отпустите меня! Поставьте на место! И главное: «Господи, почему Ты меня оставил?? Почему Ты молчишь??»

Бог тебе говорит: «Тише, тише. Я тебя люблю. Тебе станет полегче, надо только чуть-чуть потерпеть!» А ты вроде слышишь какой-то шум, но вообще не разобрать, что к чему.

Так вот, иногда сидишь в сумке и думаешь, что это конец. Выхода нет. А Бог не то чтобы не в курсе, что ты там. Он же Сам тебя туда посадил. Прижимает покрепче, чтобы ты не удрал. И бежит скорее. От этого сумка в пути иногда прыгает и трясется. Тебе очень страшно. Но просто Он хочет поскорее тебя донести.

И спасти.

Самое трудное в деревне – это болеть. Тогда в полной мере понимаешь, что «нехорошо человеку одному».

Говорю Балбесу: «Сделай мне чай!» Смотрит внимательно, и я прямо вижу, как он изо всех сил старается меня понять. Поднимает и опускает уши, как будто, если расположит их в пространстве правильно, сможет поймать волну этой странной человеческой речи.

Или звонит мама и говорит: «Свари себе картошки, заверни ее в ткань и погрей грудь». Как такое вообще можно представить?

Чтобы картошка помогла, нужно, чтобы было детство, чтобы в соседней комнате негромко работал телевизор, чтобы картошку варила мама и прикладывала к груди своими руками. Чтобы сидела рядом и поправляла одеяло.

Или грела в жестяной миске соль, оборачивала ее несколькими носовыми платками и прикладывала этот кулек к моему носу. Сначала было жутко горячо и надо было ойкать, потом кулек остывал, мама снимал один платок, соль сыпалась и попадала в рот, а на втором слое платка была вышита ромашка с желтой серединой.

А папа ходил бы мимо и говорил, что нужно закапать нос луком. Или, ясное дело, выпить сто грамм.

Лечит не картошка, не соль, не лук. Суть в том, что кто-то это должен сделать СВОИМИ РУКАМИ. Нужно, чтобы кто-то погрел молоко, добавил туда мед и сливочное масло. А я бы говорила этому кому-то, что это противно и не поможет. А кто-то будет уговаривать, а потом даже заставлять. Тогда нужно выпить, как бы через силу.

Только так это работает.

За последние дни случилось несколько неприятностей. Потеряла телефон. Восстановить сим-карту не могу. Она зарегистрирована на брата, а он живет в Минске. Надо ждать, когда брат соберется, все сделает и вышлет мне ее почтой. Зная его медлительность, набираюсь терпения.

Вчера мыла умывальник, он раскололся пополам, осколки разлетелись по кухне.

Утром проснулась, чтобы ехать в город, преподавать в воскресной школе. За окном ветер и дождь. Беру велосипед и понимаю, что у него проколото колесо. А вчера вечером все было хорошо, как так?

Маршрутки по воскресеньям в это время не идут. Надо позвонить кому-то, чтобы меня отвезли в город. Но, во-первых, кому, а во-вторых, у меня нет телефона…

Звоню с домашнего папе. Его номер, конечно, помню наизусть. Папа говорит, что приехать не может. Села, думаю, Оля, только не реви, ты же взрослый человек. Но все равно заревела. Решила собраться и умыться. Умывальник расколот. Пока прикидывала, приедет ли сюда такси, можно ли его вызвать с домашнего или бежать на трассу автостопить, перезвонил папа: «Когда я уже перестану решать твои проблемы?» Я молчу, потому что и правда не знаю когда. «Жди, сейчас приеду», – вздохнула трубка.

Мама дома встречает меня на пороге, молитвенно складывает руки на груди и уже даже не говорит Богу, а кричит: «Господи, ну пошли Ты ей мужа! Ну что это такое у нее в жизни, одни неприятности!» Я отвечаю: «Мама, это несовременный подход. Женщина должна быть цельной и самостоятельной, нельзя ждать мужчину, чтобы он решил ее проблемы». Мама смотрит на меня внимательно и идет молиться в комнату. Я слышу ее: «Господи, ну пошли Ты ей…»

А после занятия в воскресной школе ко мне подошла новенькая девочка семи лет, протянула бумажный кораблик и тихо сказала: «Это вам».

Весь урок мы говорили с детьми о том, как людям помогают ангелы. И направляют их, и утешают. И этот кораблик, конечно же, для того, чтобы плыть через мои житейские бури, – мое утешение.

Пересматривала фильм «Два дня». Там есть момент. Героиня – Ксения Раппопорт – пошла в сарай доить козу. Коза застряла рогом в велосипедном колесе. Героиня выдергивала рога козы, ничего не получалось, и сарай от общего напряжения развалился. Девушка сидит под досками сарая и не может из-под них выбраться. Только один глаз смотрит в щель. Она моргает длинными ресницами, плачет и говорит вслух:

«Господи, Ты не дал мне ни мужа, ни детей. Я живу в глуши с козой и курами. И не жалуюсь. Но зачем Ты сейчас насмехаешься надо мной? На что похожа моя жизнь?»

Потом, конечно, пришел Бондарчук и ее спас.

Я иногда чувствую себя в этом сарае с козой.

Приезжал газовик. Пришел на кухню, как обычно, туда высыпали все животные. Газовик говорит: «У вас тут одни коты!» Типа, вы вообще в курсе? Я стою лохматая, в пижаме, с красным носом, потому что болею. Я в курсе.

Он заменил какой-то кран и попросил за него два рубля. Я пошла искать мелочь, но нашла только рубль. Газовик посмотрел на котов, на меня, вздохнул и сказал: «На что похожа ваша жизнь?» Это мысленно, а вслух пробормотал: «Давайте ваш рубль».

Из колодца ушла вода. Папа привозит мне ее из города в больших бутылках. Он заходит на кухню, все животные бегут за ним. Он говорит: «Оля, от этих животных совсем нет места, где это видано!» А потом сливает мне в кастрюлю дождевую воду, чтобы я могла помыться. Дочь, на что похожа твоя жизнь?