Меняется течение весны,

И формула уже нужна другая.

Чтоб правильно все мысли излагая,

Прогуливаться в сторону Луны.

Гляжу на расцветающий пейзаж,

Мгновенно превращающий рассудок

В букет мимоз иль, может, незабудок,

Берущий смерть мою на карандаш.

И кажется, что можно вдаль взглянуть

Без страха. Что для жизни есть лазейка…

Что на дороге лет стоит скамейка,

Чтоб можно было сесть и отдохнуть.

Мне ветер времени надул,

Подземный шум, московский гул.

И несколько со смыслом встреч,

Прекрасную родную речь.

Мне ветер времени принес,

Ответ на заданный вопрос.

Блеск привокзальных фонарей.

И скрип открывшихся дверей.

Чуть легче стало мне дышать,

Со снами явь перемежать.

Мне ветер времени помог,

Найти немного новых строк.

И жизнь, что я в отрывках знал,

В судьбу единую сверстал.

Над проклятым городом солнце взошло.

Над проклятым городом ветер весны.

Мне хочется вечно смотреть сквозь стекло,

В забытые сны.

А время уходит, черт знает куда,

Жизнь рядом томатною пастой течет.

И мысли мои знает только беда,

Да наперечет.

И близится черная матерь — земля,

Себя маскируя зеленой травой.

И душу сжимает тугая петля

Тоски мировой.

Опять предается мерзавцами Бог.

Материя празднует день суеты.

Но ждет ее после архангел дорог

С мечом пустоты.

Над проклятым городом солнце взошло.

Над проклятым городом траурный дым…

А я продолжаю смотреть сквозь стекло

И быть молодым.

Никому ничего не докажешь.

Даже смерти не верит никто.

Да и что ты о жизни расскажешь?

Ведь ее ты не видел.… Зато

Ты бродил по иным измереньям.

Ты двоился в ночи неспроста.

Доверяясь бессонным прозреньям,

И бредовому слову: Мечта…

На губах от него только ветер,

С непонятной горчинкой на дне…

Словно память о странной планете,

На которой гостил по весне.

Ничего вернуть нельзя,

Можно только видеть сны.

Где зловещая стезя

Силуэтами войны

Исправляет жизни путь,

И старается смахнуть

В бездны ужаса твой дом,

В новой летописи том.

Сомневаясь всякий раз,

Ты отыскиваешь боль.

Ты отыскиваешь лаз,

В букву «О» и цифру ноль.

Оставаться здесь грешно,

Оставаться здесь смешно.

И дышать безумной тьмой,

Что цветет ночной весной.

Ночь выжата, словно лимон,

В тетрадь без остатка.

В бредовых провалах лишь сон —

Лекарство, заплатка.

Мне хочется жить вопреки

Эпохе распада,

Где нет ни единой строки

Вне пламени ада.

Мне легкая тень отдает

Энергию боли.

И горем меня обдает,

И памятью что ли…

Рассвет подымает засов,

Вскрывается дверца…

Дрожащие стрелки часов

Бьют в самое сердце.

Облака улыбнутся тебе или мне,

И опять в никуда уплывут.

И сердца зазвенят в ледяной тишине —

И любви имена назовут.

Назовут потаенное слово судьбы,

До которого тысячи лет.

Для которого слезы и наши мольбы —

Словно пепел сожженных планет.

И смеется печаль — искалечена злом,

И молчаньем смиряются сны…

Это прошлое мстит, душу бросив на слом,

На задворках цветущей весны.

Опять все высокие светлые тропы

Сменяются темной глухою чащобой.

Душа продирается к вечности, чтобы

Сразиться со злобой.

И гаснет огонь, и беда подступает.

И скалиться ветер усмешкою дикой.

И скоро тебя пустота испытает

На прочность до крика.

Сожми одиночество вечным покоем,

Пружиной закрученной делая снова.

Хоть зло, что трепещет под сильной рукою

Сорваться готово.

Остаток комнатной печали

В весенний сумрак передам.

Потом припомню я едва ли,

Что скорбный дух мой делал там.

Все было так обыкновенно:

Я книгу медленно листал.

И строил я самозабвенно

Для бедной жизни пьедестал.

Я полюбил ночей мученье

И блеск таинственных светил.

И все свое предназначенье

В стихотворенье превратил.

Переключение каналов,

Игра с мерцающей бедой.

Мне, как и прежде, горя мало.

Я помню, как меня спасала

Весна отравленной водой.

Меня лечил от боли вечер,

Закатной грусти полоса.

Воображенье новой встречи,

И плавное теченье речи,

И проклятые чудеса.

И в ироническом безделье

В ленивой мимике лица

Мне ночь являла запределье…

И так справляла новоселье

Душа в созвездии Стрельца.