Большой урон советскому населению, находившемуся под оккупацией, причинил насильственный угон наиболее трудоспособной его части на каторжные работы в Германию и сопредельные с нею промышленно развитые страны, также пребывавшие под немецкой оккупацией. Советских невольников именовали там остарбайтерами (восточными рабочими).
Из общего числа советских граждан, насильственно вывезенных на работы в Германию (5 269 513 человек), после окончания войны было репатриировано на Родину 2 654 100 человек. Не возвратились по разным причинам и стали эмигрантами 451 100 человек. Остальные 2 164 313 человек погибли и умерли в фашистской неволе. Причинами высокой смертности среди остарбайтеров являлись каторжный труд, плохое питание и жестокие наказания за малейшие отклонения от лагерного режима.
Кроме погибших на принудительных работах в Германии, к числу общих потерь гражданского населения следует отнести умерших и погибших мирных граждан на оккупированной врагом территории. К началу 1943 г. под оккупацией фашистской Германии оказалось около 2 млн кв. км советской территории, на которой, по данным Госплана СССР, до начала войны проживали 88 млн человек. В ходе организованной и стихийной эвакуации убыло на восток, а также было призвано в Вооруженные Силы около 15 млн человек. Оставалось под властью немецких, румынских, венгерских и финских фашистов не менее 73 млн человек, или 37% от всего населения СССР, на 22 июня 1941 г. составившего 196,7 млн человек.
Для большинства мест, подвергшихся оккупации, этот кошмарный период продолжался два-три года. Захватчики ввели здесь для советских граждан в возрасте от 18 до 45 лет (для граждан еврейской национальности — от 18 до 60 лет) жесткую трудовую повинность. При этом рабочий день даже на вредных производствах длился 14–16 часов в сутки. Лиц, уклоняющихся от работы, отправляли в каторжные тюрьмы или на виселицу. Непосильный труд, плохое питание, а также болезни и отсутствие элементарной медицинской помощи приводили к повсеместной гибели десятков и сотен тысяч людей.
Вторая мировая война отчасти была столкновением цивилизаций — я имею в виду войну между странами западной демократии и гитлеровской Германией. Советский режим мало отличался от нацистского и СССР оказался на стороне Запада только потому, что стал объектом нацистской агрессии. Но как только война закончилась, все позиции сторон вновь четко определились: СССР и весь так называемый социалистический лагерь — против западных стран. Зверства же гитлеровских захватчиков на оккупированной советской территории определялись отнюдь не цивилизационными конфликтами, а тем, что, во-первых, они хотели одну часть населения уничтожить, а вторую превратить в рабов; во-вторых, немцы ни в одной другой стране не встречали такого ожесточенного и героического сопротивления, как в СССР.
Немецко-фашистские агрессоры относились к советским военнопленным как совершенно нецивилизованные варвары. Такое их отношение определялось прежде всего тем, что это были советские военнопленные, а СССР еще до начала Второй мировой войны не присоединился к Международному договору об обращении с военнопленными. К тому же в первые недели войны Красная Армия просто развалилась, в плен попали миллионы людей, которых захватчики были не в состоянии прокормить. Страдания пленных после освобождения были продолжены — их помещали в советские концлагеря, и это тоже было варварством и бесчеловечностью.
Отношение нацистов к военнопленным было частью их отношения к человеку вообще, как, впрочем, и большевиков. Если в XIX в. в Европе еще существовало некое подобие рыцарских правил ведения войны, включая обращение с военнопленными, то с началом Первой мировой войны оно было полностью утрачено. В годы Второй мировой войны о них никто и не вспоминал. Мирное население уничтожалось так же, как и военнослужащие, достаточно вспомнить варварские бомбежки Ковентри, Лондона, Дрездена, Ленинграда, Хиросимы, Нагасаки и многих других населенных пунктов. Поэтому страдания и страх охватывали не только солдат и офицеров на фронтах, но и тех, кто был в тылу. Не было никаких гарантий безопасности даже для больных и раненых в воинских лазаретах и госпиталях, их так же бомбили и расстреливали.
Немецких солдат и офицеров, попавших в плен, не морили голодом и не уничтожали. Однако в Катыни в 1940 г. расстреляли около 20 тыс. польских военнопленных. Впрочем, военнопленными их можно назвать лишь условно. Они были захвачены советскими войсками при оккупации Западной Украины и Западной Белоруссии, ранее входивших в состав Польши, хотя никакой войны между СССР и Польшей не было. Кадровых военных среди пленных было мало, в основном это были представители польской интеллигенции. Их, конечно, можно было просто отпустить домой, но как раз этого не было в привычках советский вождей. Убить было гораздо проще, чем отпустить с миром домой, тем более, что они не воевали против СССР.
Война приносит страдания всем, за исключением тех, кто наживается на ней, поставляя армии продовольствие, оружие, медикаменты и др., либо делает себе военную карьеру, даже невзирая на победу или поражение своей страны; на войне могут наживаться даже предатели, хотя их век, как показывает мировая история, обычно бывает недолог; на войне могут наживаться политики, которые сами, конечно, не пойдут на фронт, но охотно пошлют туда других. В, так сказать, привычной войне, без применения атомного оружия, страшнее всего приходится тем, кто воюет в окопах, идет в наступление, участвует в рукопашном бою, противостоит танкам и самолетам, — именно у них ярче всего выражен страх смерти, толкающий людей, особенно молодых и неопытных, к паническому бегству, к переходу на сторону врага или даже к самоубийству. Так, конечно, поступает меньшая часть, другие же проявляют мужество и стойкость, в том числе потому, что подчиняются приказам.
В окопах страдали не только от пуль, снарядов, страха перед ними, но и от морозов, дождей, недоедания, грязи, болезней, разлуки с родными и близкими, от отсутствия эмоционального тепла.
Но страдают не только на фронте или в плену — страдают родные и близкие тех, кто попал на фронт или в плен. Вспомним, что в годы Великой Отечественной войны вполне мирный почтальон нередко превращался в грозного вестника смерти. Также родные и близкие страдают от недоедания, иногда даже от голода, отсутствия врачебной помощи и лекарств.
Нельзя забывать, что война может повлечь голод, иногда намеренно (например, в Африке), а также дает возможность развязать геноцид. Более того, в ряде случаев войну начинают именно для того, чтобы уничтожить другую этническую или религиозную группу. Таким образом, голод, война и геноцид могут быть тесно связаны друг с другом.
4. Природные и техногенные катастрофы, несчастные случаи
Природных катастроф (катаклизмов), равно как и несчастных случаев, войн, преступлений и других источников страданий такого общесоциального уровня в истории человечества не счесть. Поэтому в данном пункте, как и в иных, я не смогу перечислить все такие катастрофы. К основным же можно отнести: землетрясения, цунами, извержения вулканов, гигантские лесные пожары, наводнения, сели, оползни, смерчи. Нет нужды доказывать, что приносимые ими страдания чрезвычайно велики и не стираются из людской памяти не одно поколение. Однако средства массовой информации не сосредоточивают внимание именно на потерях, на раненых, изуродованных, на искалеченных судьбах. Это одна из характерных черт общества потребления, сияющего лакированной маской благополучия и тем самым отрицающего страдание и смерть.
В этом аспекте Россия не составляет исключения, это тоже общество потребления, правда, не очень обильного и качественного. В СССР о смертях и катастрофах писали чрезвычайно редко, если, конечно, они случались в нашей стране, которая была объявлена «обществом процветания», в нем о таких вещах официально говорить запрещалось. Все молча соглашались с тем, что их у нас просто не бывает.
