«Ученик хлеб приемый, по хлебе отлучается»… [365]

«Лобызаеши и продаеши, Иудо, целуеши и не стыдишися лестию притекий. Кто, ненавидя, лобызает? Кто, любя, предает по цене?» [366]

Возлежат ученики с Господом на вечери. Говорит Господь о предателе Иоанну, лежащему пред ним и по временам главу склоняющему Ему на перси, и потому именно Иоанну, замечает синаксарь, что «аще бо ведал Петр слово», (лежащий рядом, позади Спасителя), «аки сый иных теплейший Иуду убил бы бяше».

И вот, Сама воплощенная Премудрость Божия открывает ученикам Своим великое таинство Своего вочеловечения, устанавливает таинство Евхаристии. [367] Великий и исключительный момент в догматическом учении о Церкви. Открывается самая евхаристичность Ее. Церковь — Тело Христово, мы — уды Его. Христос в Евхаристии дает нам Свое Тело ради приобщения, то есть соединения, крепкой внутренней связи, и только, приобщаясь Тела можно быть реальным членом Церкви. Вкушаем Тела и Крови, принимаем их в себя так, что они проходят во все составы наши, в кости, в утробу, в сердце, проникают все наше существо, освящают его, обожают и нас, приявших Тела, то есть самой Церкви, вводят в нее,«оцерковляют» нас. Церковь сама себя дает верным. Великий Четверг — установление Таинства Евхаристии, Великий Четверг — исполнение Церкви. Каждый Четверг — постоянное воспоминание сего же.

Церковь не есть лишь иерархия или клир. В Церковь входит и народ, «хранитель благочестия», но именно лишь как хранитель. Управление же Церковью только в руках епископата, а не клира и мирян. Только епископы вещали и решали как полноправные члены соборов. Церкви глубоко чужд и не свойствен демократизм и плебисциты наших дней. Церковь не народоправство церковного народа, она не демократична. Церковью управляет соборное начало иерархов и только их. Но и собор не есть церковный парламент, как и Церковь не есть христианизированная демократия. В четвергах своих Церковь празднует память именно епископов (первых в лице апостольского лика и последующих в лице священноначальника Николая) и только их. Им выделяется особое место в чине церковном, в православной хеортологии (учении о праздниках).

Церковь движима и управляема и освящаема Святым Духом, и посему-то в тот же день Великого и Страстного Четверга совершается в Патриарших церквах после освящения Даров освящение святого мира. Им преподается благодать Святого Духа, как «печать дара Его» всем верным при вступлении на подвижнический путь крестоношения христианского (сразу по крещении, а не по наступлении семилетнего возраста, как мыслят западные еретики). Им помазуются Цари при вступлении на путь царского подвига крестоношения.

А на темной доске дивных древних писем, в иконе «Шестоднева», в четверге его живописаны снова они, «самовидцы Слова и слуги», вокруг Его, склоненного пред ними и умывающего ноги их.

В каждый Великий Четверг мы мысленно молитвенно переносимся в Сионскую горницу, вспоминаем Тайную Вечерю Спасителеву, установление спасительного и животворящего Таинства Святого Тела и Крови. В каждом таинстве умовения ног, совершаемом епископом посреди церкви, мы совершаем молитвенное воспоминание того же великого события; мы как бы сами переживаем с апостолами трепетные моменты того дня. Укрепляется взаимная молитвенная связь наша с ними и в каждой хиротонии, когда через возложение рук святителя с Неба сходит на главу посвящаемого огонь благодати Духа, через руки святителя как бы протягивается невидимая связь ко всем прежде почившим святителям и через них все далее и далее в глубину прошлых веков, к самим апостолам и к Самому Пастыреначальнику. При каждом чтении молитвы хиротонии «Божественная благодать, всегда немощная врачующая и оскудевающая восполняющая…» восстанавливается та связь и от дня вот этой хиротонии идет через тьму веков ко дню всеапостольской хиротонии, к сошествию огненных языков Духа, к Тайной Вечери, к «евхаристии Церкви».

В Великий Четверг приобщаются апостолы Телу Христову, в Четверг Вознесения сиротеют. Херувимы удивляются, видя Бога, на облаках восходящего, апостолы рыдают, наполняясь скорбию, «Отец ждет, Егоже в недрах имать соприсносуща». [368] Снова остаются одни ученики Его, ожидая обещанного Святого Духа. С ними и Церковь ждет, пятьдесят дней не слыша давно уже не петое «Царю Небесный», чтобы в день Троицы получить Его в огненных языках.

И в день пятидесятый совершается это новое чудо. Церковь на земле основывается, апостолы посвящаются «теловидным сошествием» на них Святого Духа. Глаголятся странные языки, точатся исцеления, совершаются чудеса, служится первая литургия, воспоминание Великого Четверга, приносится Безкровная Жертва (Деян. 2, 46). Завершается чудо. Сперва призвание, потом приобщение тайне Тела и Крови и наконец посвящение, хиротония огненными языками. Сначала как бы наречение, потом и хиротония. Рыбаки, ученики, дети, друзья, братия. Агнцы, овцы, пастыри, епископы. Малое стадо — Вселенская, Соборная Церковь. Заканчивается и завенчивается исполнение Церкви.

«Божественная благодать всегда немощная врачующая, и оскудевающая восполняющая».

«Молитвами святых апостол Твоих и святителя Николая, Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй нас, грешных, аминь!» [369]

Все богослужение Святой Православной Церкви со всей вселенской чистотой и ясностью раскрывает догматический смысл и значение личности Пресвятой Богородицы; но литургическая концепция Пречистой Девы выявляется с особой полнотой и совершенством в тех песнопениях и чинопоследованиях, которые стоят в непосредственной связи со страданиями Ее Сына, с догматом искупления и моментом Воскресения. В устах православных песнописцев, создателей нашего богослужения, личность Божией Матери, Ее человеческие переживания и Ее сознание выступает с поразительной отчетливостью и яркой поэтической цельностью. Весь богослужебный материал Триоди Постной, равно как и некоторые песнопения Октоиха и Цветной Триоди, являются прекрасным примером церковного творчества именно в этой области. По так называемым «Крестобогородичным» [370] песнопениям Триодей и Октоиха, «Канону о Распятии и на плач Богородицы», [371]«Похвалам» и «Канону утрени Великой Субботы» [372] вырисовывается с особой точностью и красочностью Образ Пречистой Девы Марии у Креста Сына Ее и Господа.

В этих песнопениях с особой поэтической красочностью, большим мастерством и напряженным благоговением описаны минуты невыразимого горя, человеческого, материнского страдания, переживания величайшей потери, некоторой оставленности, одиночества во всем мире. При чтении этих стихов с церковного клироса раздаются неутешные рыдания, точно устами Пресвятой Девы стенает вся Церковь Христова. В этих святых словах изображено все глубокое, просвещенное, озаренное сознание Божией Матери, Ее сознание, озаренное восполняющей силой благодати Святого Духа, Ее боговедение, проникновение в тайны всесовершенного бытия Божия. Кратко описанный в Священном Писании, как бы мельком очерченный образ Пречистой Девы, встает с поразительной яркостью и полнотой в Священном Церковном Предании, в этих немногих и таких знакомых песнопениях Великого Поста. Любовь к контрастам и неожиданным сравнениям характерна для византийского церковного творчества времен св. Феодора, Косьмы и Иоанна Дамаскина, облекает эти молитвенные воздыхания в особенно привлекательную форму и придает им исключительную живость и сочность красок.