Три этажа в огромном доме – это все же слишком для меня. Мне даже иногда казалось, что за свою жизнь, кроме своей спальни, кухни, ванной и гостиной, в остальных комнатах я не была никогда. Здесь было неуютно, всегда холодно и некомфортно.
А во дворе, прямо на выезде возле ворот стоял небольшой домик, я называла его будкой, потому что в нем вечно сидела собака-боец Сиана, который вроде как должен был меня охранять, но по факту следил за каждым моим шагом. Во сколько уезжала, во сколько возвращалась, во что одевалась. Уверена, что каждую мельчайшую деталь тут же ему докладывали. Я вполне могла остаться с ночёвкой у Вариуса или Эммы с Ченом, но они должны были подтвердить сей факт главе или опять же его величайшей заносчивой Сиановой заднице.
Я откинула взглядом единственную комнату, которая мне нравилась: на стене, возле большого белого напольного гримерного зеркала на колесиках, висели пара плакатов любимых рок-групп. Посередине комнаты обычная, ничем не выделяющаяся двуспальная кровать, накрытая уютным пледом молочного цвета с длинным пушистым искусственным ворсом, похожим на мех лисицы. Я постоянно мерзла и чего-чего, а теплых пледов в моей берлоге хватало. Эту комнату не тронули великие дизайнеры Сиана, и она для меня была самой уютной и комфортной из всех.
Пара тумбочек и электро-гитара, которая уже давненько пылилась в углу из-за отсутствия у меня времени на ней играть, дополняли скромный интерьер. Гитара служила неким напоминаем о том, насколько безумно обожала всё, что было связано с музыкой. Единственное окно спальни почти всегда обрамляли тёмно-синие, почти черные занавески, а небольшой участок пола перед кроватью украшал круглый ковер им в тон. Мне редко удавалось выспаться по ночам и иногда просто физически был необходим дневной сон, чтобы не упасть без сил на тренировках, поэтому плотные темные занавески здесь, скорее, играли практичную роль. Периодически приходилось разбавлять в воде пару капель специального сильного снотворного средства, чтобы уснуть и не видеть свои кошмары.
Юрэй Ван принял меня и вырастил как собственную дочь. В последние дни своей жизни он часто любил повторять одно и то же, глядя в мои глаза: "Моя милая маленькая льдинка, я вижу в тебе силу огромной стихии. Когда-нибудь именно ты изменишь этот бренный мир, погрязший в хаосе". Мне тогда казалось, что он не в себе и постепенно сходил с ума. Но чем старше я становилась, тем чаще задумывалась о его словах. Способна ли я была хоть что-то изменить в этом мире? Смогла бы бросить вызов самой себе и пойти против нашей системы? Стать по-настоящему свободной? Сбросить с себя оковы контроля Сиана и опеки Мирэя?
Теперь мне предстояло разобраться в этом самой.
После смерти дяди главенство перешло его младшему сыну, так как старший был абсолютным разгильдяем, любителем выпить и зависнуть на всю ночь в своем клубе или барделе, который он же и контролировал. Для меня это был не клуб, а рассадник наркоты, шлюх и воплощения всего самого грязного, что только могло быть в нашей патрии. Он не справился бы с управлением кланом. Да что там с кланом, он и с управлением своего барделя не справлялся, спихнув это в основном на одного из своих бойцов. Но все же старался находиться по правую руку брата, чтобы быть в курсе всех дел клана.
Мирэя я всегда считала более рассудительным и довольно-таки умным молодым человеком. Он мне действительно был старшим братом. И хотя, казалось, что он отдалился от меня после смерти дяди, но все также опекал и заботился. Ему было всего двадцать два, когда два года назад на его плечи лег груз ответственности за судьбу всего клана после смерти отца. И в отличие от Сиана, который топил свое горе на дне бокала с виски где-то в клубах, Мирэй успешно справлялся со всеми своими задачами главы.
С тех пор утекло много воды и клан вернулся в обычное русло, а мой средний брат полностью оправдывал свой статус. Тогда как Сиан – так и остался все таким же раздолбаем.
Мирэй с Сианом были во многом похожи внешне, но была одна особенность Мирэя, которая отличалась и даже выделялась на фоне старшего брата – его глаза. Они были ярко-голубого цвета и придавали мягкости и доброты выражению его лица, даже когда он злился. Мирэй пошел внешностью в свою мать, она была настоящей красавицей, но, к сожалению, я могла увидеть ее только на фото. Она умерла много лет назад когда братья Ван были ещё совсем детьми, при загадочных трагических обстоятельствах. Сиан же был обладателем глубокого золотисто-карего оттенка глаз, и от его пристального взгляда мне всегда становилось дурно.
Я сделала глубокий вдох и, надев быстренько экипировку, направилась вниз по ступенькам. Отбросив все мысли и размышления о братьях, я умчалась на мотобазу, сегодняшний день никто не должен был испортить.
Вот и настал день, к которому я упорно готовилась долгих три недели, выкладываясь на тренировках по полной.
Я прекрасно понимала, что вполне могла бы позволить себе некие привилегии, но всегда хотела быть со всеми на равных, без единого намека на приоритет перед остальными, во всех категориях, ничем не выделяясь. С Ченом тоже старалась меньше общаться лично на время соревнований, чтоб ни один райдер, кроме разве что тех троих мичиди из них, что всё знали обо мне, не заподозрил меня в связи с организатором, а следовательно, никто не предъявлял потом обвинений в том, что всё было куплено или мне помогли знакомства.
Сегодня – во всех смыслах – особенные соревнования и первые такого масштаба в мото-истории Эзарии. После долгих переговоров с комиссарами, судьями и организаторами предыдущих соревнований, мне наконец пошли навстречу и согласились провести Тривиум*. Мототриал всегда был сложным и изнуряющим физически и морально. Но теперь мы усложнили его ещё больше, добавив линейные гонки и мотофристайл, объединив все в один день. Участникам совсем не обязательно было состязаться во всех трёх видах сразу. Но итог соревнований будет зависеть от всех этапов и заработанных баллов, которые будут суммироваться в самом конце этого дня. Все зависело по сути от профессиональной подготовки райдеров, их сил, возможностей и выносливости.
Совместными усилиями мы идеально вылизали и подготовили три отдельных площадки для соревнований, с удобными трибунами для зрителей. Аналога нашей базе в Эзарии не было, и все самые значимые и крупные соревнования теперь проходили именно здесь. Но такой размах и масштаб, пожалуй, впервые. Обычно мы проводили каждую из дисциплин отдельно.
Сегодня абсолютно для каждого участника, эксперта, комиссара, организатора и даже мотоцикла – был настоящий эксперимент. Объединить три вида мотоспорта в одних соревнованиях и посмотреть, что из этого выйдет – мне казалось немного сумасшедшей, но замечательной идеей. И теперь она обрела наконец реальность. Поэтому больше внимания, тонна ответственности и уйма времени ушли на подготовку к этому дню. Параллельно судьям предстояло оценить трюки стантрайдеров. Их соревнование, скорее, приятный бонус к основным. А зрителям – дополнительное шоу.
Тонны пиротехники, специальная сцена, приглашенные музыканты, организация безопасности, фудзона, напитки – это лишь малая доля того, что за это время нам с Ченом и ребятами пришлось обсудить, подготовить и продумать до мелочей. Благо, подсчет стоимости билетов и остальные финансовые вопросы Чен, опять же, взвалил на себя. Ну а я снова была безмерно ему благодарна за это.
В первом основном этапе пройдут шоссейно-линейные* гонки. Во втором – эндуро*. И самый захватывающий, опасный, зрелищный и мой любимый вид – мотофристайл*.
Огромная парковка перед базой буквально пестрила сегодня мотоциклами и автомобилями разных цветов, типов и мастей в несколько десятков рядов. Многие зрители и поклонники мотоспорта стекались сюда со всех уголков патрии и всех ареалов, так как этот спорт являлся самым популярным. Сегодня именно здесь случится лучшее значимое событие в Эзарии, без преувеличений. Звуки веселья, визг тормозов и дерзкое рычание моторов доносилось уже сюда, хотя до гоночных трасс и трамплинов еще было идти несколько метров.
