Робинзон. Yes.
Вожеватов. Они три раза завтракают да потом обедают с шести часов до двенадцати.
Огудалова. Возможно ли?
Робинзон. Yes.
Вожеватов (Робинзону). Ну, наливай!
Робинзон (налив стаканы). If you please! (Иф ю плиз!)[33]
Пьют.
Паратов (Карандышеву). Пригласите и его обедать. Мы с ним везде вместе, я без него не могу.
Карандышев. Как его зовут?
Паратов. Да кто ж их по именам зовет? Лорд, милорд…
Карандышев. Разве он лорд?
Паратов. Конечно, не лорд; да они так любят. А то просто: сэр Робинзон.
Карандышев (Робинзону). Сэр Робинзон, прошу покорно сегодня откушать у меня.
Робинзон. I thank you (Ай сенк ю)[34].
Карандышев (Огудаловой). Харита Игнатьевна, я отправлюсь домой, мне нужно похлопотать кой о чем. (Кланяясь всем.) Я вас жду, господа. Честь имею кланяться! (Уходит.)
Паратов (берет шляпу). Да и нам пора, надо отдохнуть с дороги.
Вожеватов. К обеду приготовиться.
Огудалова. Погодите, господа, не все вдруг.
Огудалова и Лариса уходят за Карандышевым в переднюю.
Явление одиннадцатое
Паратов, Вожеватов и Робинзон.
Вожеватов. Понравился вам жених?
Паратов. Чему тут нравиться! Кому он может нравиться! А еще разговаривает, гусь лапчатый!
Вожеватов. Разве было что?
Паратов. Был разговор небольшой. Топорщился тоже, как и человек, петушиться тоже вздумал. Да погоди, дружок, я над тобой, дружок, потешусь. (Ударив себя по лбу.) Ах, какая мысль блестящая! Ну, Робинзон, тебе предстоит работа трудная, старайся…
Вожеватов. Что такое?
Паратов. А вот что… (Прислушиваясь.) Идут! После скажу, господа.
Входят Огудалова и Лариса.
Честь имею кланяться!
Вожеватов. До свидания!
Раскланиваются.
Действие третье
Действующие лица
Евфросинья Потаповы а, тетка Карандышева.
Кнуров.
Вожеватов.
Карандышев.
Робинзон.
Огудалова.
Иван.
Лариса.
Илья, цыган.
Паратов.
Кабинет Карандышева. Комната, меблированная с претензиями, но без вкуса; на одной стене прибит над диваном ковер, на котором развешано оружие.
Три двери: одна посредине, две по бокам.
Явление первое
Евфросинья Потаповна, Иван (выходит из двери налево).
Иван. Лимонов пожалуйте!
Ефросинья Потаповна. Каких лимонов, аспид?
Иван. Мессинских-с.
Ефросинья Потаповна. На что они тебе понадобились?
Иван. После обеда которые господа кофей кушают, а которые чай, так к чаю требуются.
Ефросинья Потаповна. Вымотали вы из меня всю душеньку нынче. Подай клюковного морсу, разве не все равно. Возьми там у меня графинчик; ты поосторожнее, графинчик-то старенький, пробочка и так еле держится, сургучиком подклеена. Пойдем, я сама выдам. (Уходит в среднюю дверь, Иван за ней.)
Входят Огудалова и Лариса слева.
Явление второе
Огудалова, Лариса.
Лариса. Ах, мама, я не знала, куда деться.
Огудалова. Я так и ожидала от него.
Лариса. Что за обед, что за обед! А еще зовет Мокия Парменыча! Что он делает?
Огудалова. Да, угостил, нечего сказать.
Лариса. Ах, как нехорошо! Нет хуже этого стыда, когда приходится за других стыдиться… Вот мы ни в чем не виноваты, а стыдно, стыдно, так бы убежала куда-нибудь. А он как будто не замечает ничего, он даже весел.
Огудалова. Да ему и заметить нельзя: он ничего не знает, он никогда и не видывал, как порядочные люди обедают. Он еще думает, что удивил всех своей роскошью, вот он и весел. Да разве ты не замечаешь? Его нарочно подпаивают.
Лариса. Ах, ах! останови его, останови его!
Огудалова. Как остановить! он – не малолетний, пора без няньки жить.
Лариса. Да ведь он не глуп, как же он не видит этого!
Огудалова. Не глуп, да самолюбив. Над ним подтрунивают, вина похваливают, он и рад; сами-то только вид делают, что пьют, а ему подливают.
Лариса. Ах! я боюсь, всего боюсь. Зачем они это делают?
Огудалова. Да так просто, позабавиться хотят.
Лариса. Да ведь они меня терзают-то?
Огудалова. А кому нужно, что ты терзаешься. Вот, Лариса, еще ничего не видя, а уж терзание; что дальше-™ будет?
Лариса. Ах, дело сделано, можно только жалеть, а поправить нельзя.
Входит Ефросинья Потаповна.
Явление третье
Огудалова, Лариса и Евфросинья Потаповна.
Ефросинья Потаповна. Уж откушали? А чаю не угодно?
Огудалова. Нет, увольте.
Ефросинья Потаповна. А мужчины-то что?
Огудалова. Они там сидят, разговаривают.
Ефросинья Потаповна. Ну, покушали и встали бы; чего еще дожидаются? Уж достался мне этот обед; что хлопот, что изъяну! Поваришки разбойники, в кухню-то точно какой победитель придет, слова ему сказать не смей!
Огудалова. Да об чем с ним разговаривать? Коли он хороший повар, так учить его не надо.
Ефросинья Потаповна. Да не об ученье речь, а много очень добра изводят. Кабы свой материал, домашний, деревенский, так я бы слова не сказала, а то купленный, дорогой, так его и жалко. Помилуйте, требует сахару, ванилю, рыбьего клею; а ваниль этот дорогой, а рыбий клей еще дороже. Ну и положил бы чуточку для духу, а он валит зря: сердце-то и мрет, на него глядя.
Огудалова. Да, для расчетливых людей, конечно…
Ефросинья Потаповна. Какие тут расчеты, коли человек с ума сошел. Возьмем стерлядь: разве вкус-то в ней не один, что большая, что маленькая? А в цене-то разница, ох, велика! Полтинничек десяток и за глаза бы, а он по полтиннику штуку платил.
Огудалова. Ну, этим, что были за обедом, еще погулять по Волге да подрасти бы не мешало.
Ефросинья Потаповна. Ах, да ведь, пожалуй, есть и в рубль, и в два; плати, у кого деньги бешеные. Кабы для начальника какого высокого али для владыки, ну, уж это так и полагается, а то для кого! Опять вино хотел было дорогое покупать, в рубль и больше, да купец честный человек попался: берите, говорит, кругом по шести гривен за бутылку, а ерлыки наклеим, какие прикажете! Уж и вино отпустил! Можно сказать, что на чести. Попробовала я рюмочку, так и гвоздикой-то пахнет, и розаном пахнет, и еще чем-то. Как ему быть дешевым, когда в него столько дорогих духов кладется! И деньги немалые: шесть гривен за бутылку; а уж и стоит дать. А дороже платить не из чего, жалованьем живем. Вот у нас сосед женился, так к нему этого одного пуху: перин да подушек, возили-возили, возили-возили, да все чистого; потом пушного: и лисица, и куница, и соболь! Все это в дом, так есть из чего ему тратиться. А вот рядом чиновник женился, так всего приданого привезли фортепьяны старые. Не разживешься. Все равно и нам форсить некстати.
Лариса (Огудаловой). Бежала б я отсюда куда глаза глядят.
Огудалова. Невозможно, к несчастию.
Ефр осинья Потаповна. Да коли вам что не по себе, так пожалуйте ко мне в комнату, а то придут мужчины, накурят так, что не продохнешь. Что я стою-то! Бежать мне серебро сосчитать да запереть, нынче народ без креста.
Огудалова и Лариса уходят в дверь направо, Евфросинья Потаповна в среднюю. Из двери налево выходят Паратов, Кнуров, Вожеватов.
