Гвардейцы приготовились сражаться. Даже Вилшан вытащил из ножен парадный блестящий меч, который неизвестно, когда затачивался в прошлый раз.
Сэни искала выход, какое-то решение, и не находила. Только отступать назад, в зал. Спина к спине с Яшмой и Алмазом, но ведь у нее даже кухонного ножика нет! Что она может?
— Сдавайтесь, выше величество. И никто не пострадает!
Зазвенели близко выбитые стекла. Большого высокого стрельчатого окна, главного украшения парадного зала, больше не было. Осколки полетели во все стороны, покатились вниз по красивым синим шторам, каплями дождя.
Не долго же эти шторы послужили своим хозяйкам!
Взвилась над головами новая вспышка пламени, Сэни присела.
Одна из девушек, приехавших в Семь Ручьев оказать услугу его величеству, а оказавшаяся вовлеченной в покушение на короля, не выдержала и вдруг закричав, помчалась к ближайшему окну, а за ней следом и ее муж, и кажется, еще кто-то. Один из сизых обернулся на шум. Вспышка зеленого света — и вот уже на ковре лежат и не шевелятся три тела. Живые?!
«Сэни. На счет три. Падай на пол! Рраз!..».
— Молчите, ваше величество?!
Не дожидаясь счета или команды, Сэни крикнула:
— Вниз!..
И сама упала, едва успев закрыть голову руками. Над головой промчалась волна дикого жара.
Бой с лимелийцами был проигран заранее. Орден действительно не поскупился. Скорей всего, часть из них осталась снаружи.
Но у Яшмы еще был шанс победить — если Сэни спасется, значит, все не зря.
Не об этом ли говорил мастер Дин, тогда в пещере? Ты не можешь предать, но тебе придется. Вот прямо сейчас. Действительно сдаться лимелийцам, предав собственные убеждения, память, цели. Предать себя. Или — продолжить сражаться и позволить им убить Сэни и других.
Только немыслимо даже представить такой выбор. И нет никакого выбора, на самом-то деле. Лимелийцы пойдут до конца, потому что нельзя быть наполовину предателем или наполовину другом.
Нет вариантов.
Значит, будем драться. До конца, каким бы он ни был…
«Не гадай! — услышал он вдруг хлесткий и даже где-то встревоженный голос мастера Дина. — Ты ошибся раньше. Не сейчас. Я лечу. Дерись, Белый. Стань драконом и дерись!».
— Как?!
Зазвенели, вылетая, стекла. Взметнулся над головами огненный хлыст — лимелийцы владеют боевой магией едва ли не лучше всех в Низинах.
Яшма блокировал удар — хорошо, что огненный хлыст так отчетливо виден. Кто-то попытался спастись бегством. Напрасно — играючи другой лимелиец одним ударом заставил беглецов упасть.
«Я покажу. Думай со мной, лети со мной, Белый. Почувствуй крылья! Дыши!».
Яшма вдруг почувствовал яркий, разноцветныйзапах, запах тумана и дыма, гниющих листьев, влаги. Травы и почему-то вина.
Запах был объемным, оглушающим, растянутым в пространстве и изменчивым.
А вместе с запахом пришел ветер, какого не бывает у земли: упругий, большой и нужный…
Потом он понял, что абсолютно слеп.
Наверное, это все запах и ветер, они виноваты, оглушили, запутали!
«Спокойно, Белый. Ты действительно слеп. Но запахи иногда ярче, чем зрение. Ты почуешь врагов. Дерись! Я близко!».
И он действительно почувствовал в переливах запахов и внезапный ужас мастера Оргля, и не менее сильный страх других людей в комнате… запах мага отличается от запаха человека, никогда не пробовавшего колдовать, как один рисунок на соттинском платке отличается от другого.
Враги были близко, их можно было уничтожить, сжечь, заставить исчезнуть! И Яшма скомандовал Сэни:
«На счет три, падай на пол. Раз, два…!».
Она поняла правильно.
Она закричала, предупреждая всех в зале, упала. Яшма ударил, как привык — магией, огнем, по узнанному и ненавистному запаху магистра Оргля.
Но огонь вырвался как будто из горла, ожег небо, огонь пах серой и тьмой внезапной ярости. Так их! Так!
Никогда не повторится в мире день гибели Зеленого Камня.
«Еще немного, Белый!»
Еще немного!..
Кто-то из лимелийцев отступил. Кто-то более слабый побежал. Так их… хватит выжидать или жалеть.
Никогда раньше он столько не выжидал и столько не щадил врагов. Все встает на свои места. Пусть все встанет на свои места! Пусть все идет не по плану!..
Яшма услышал вдруг еще один голос. Тот, который не чаял больше услышать. Он же чувствовал, распознал, он смог достать Оргля! Так почему тот еще жив?
Оргль сказал, словно продолжая давнюю мысль:
«…но и тебе не радоваться!». И что-то сделал…
Что-то, что перевернуло вселенную, выстудило, заставило замереть в нелепом беззвучии.
В котором только: «Яшма, мне больно…».
«Сэни, нет!»…
Но запахи не лгут. Он почувствовал и узнал запах ее крови.
И собственное бессилие — снова. И ненависть, которой нет конца. Эту ненависть уже теперь ничто не удержит. Она прольется. Она схватит за горло каждого сизого мага, из каждого вытрясет душу и если надо будет, всунет другую…
«Белый, они поняли. Я рядом. Остановись. И вернись, демон тебя! Вернись!».
Вернуться было сложнее всего. Как из плена привычного сумасшествия — маленьким голым человечком, да в большой мир…
В разгромленном парадном зале замка Семи Ручьев держался на ногах только один человек — он сам. В осколках стекол поблескивало пламя слабого пожара: догорали синие шторы.
Потрескивал, набирал силу огонь в камине: хозяева положили туда дрова, но загорелись они только сейчас, от случайного магического всполоха. Рядом он вдруг увидел кучки черного пепла и вздрогнул, будто от холода. Догадался, что раньше это были сизые маги.
Сгорели. Совсем…
Сэни.
Яшма безошибочно определил ее среди других лежащих на полу людей, но в отличие от других, она умирала, а может, вовсе ее уже не было. Слишком много крови вокруг, слишком бледная, слишком. Не дышит.
Выдох, вдох. Еще можно что-то сделать!
Он присел рядом. Рассмотрел рану — нет. В любом другом случае он понял бы, не спасти. И может, принял бы даже. Но Сэни?!
Зажать рану рукой. Прошептать ей, что ты здесь. Что все будет хорошо. Ничего не будет хорошо! Она уходит…
Жизнь сквозь пальцы.
— Белый, я смотрю, тебя всерьез разозлили.
Яшма резко обернулся. Рыжий менестрель невозмутимо шел босиком, стараясь не запачкать красивый черный, расшитый синим шелком плащ. И нес в руке бесформенный сверток. Одежду?
Демон его, да он же потратил время, чтобы одеться, как будто тут есть, кому на него смотреть…
«Достаточно здесь одного голого короля», — хмыкнул дракон. — «Ты прав, все будет хорошо, если попробуешь не паниковать, а включишь свои мыслительные способности».
Яшма зажмурился.
Ну да, Его сказка. Байка, рассказанная в пещере в ночь перед коронацией. Капля драконьей крови, да капля крови близкого родственника…
Адилна. Адилна здесь и жива. Вот, ей помогает сесть обожженный, но кажется, тоже живой Алмаз. Конечно, она не пожалеет капли крови для дочери.
Вот только — одно дело сказка, а другое — реальность. Реальность, в которой ничего не бывает просто.
— Эй, величество. Не дури. Позволь мне осмотреть рану. Лучше приведи себя в порядок, а то тут народ в себя приходит. Скоро впечатлениями обмениваться начнут…
И вдруг добавил уже совершенно серьезно:
— Белый, я тебе клянусь, сегодня больше никто не умрет. И уж точно не эта девочка. Ладно? Дай мне помочь!
Яшма с трудом заставил себя выпустить безвольную ладонь Сэни.
***
Шторы были раздвинуты, по комнате разлетались блики от солнца, отраженного в недавно выпавшем снегу.
Она сразу увидела Яшму. Король сидел возле ее кровати. Наверное, уже давно: свечи в подсвечнике прогорели до основания. Он просто сидел рядом, ждал, когда она, соня такая, проснется.
Она сразу вспомнила:
— Ты был драконом. Я видела…
— Скорей всего, так и есть, — как-то насторожено ответил он. — Сэни… я никогда так не пугался. Больше ни за что тебя никуда одну не отпущу…
Сэни не поверила в серьезность угрозы: Яшма улыбался.
