Удовольствие отправиться в город с Овертом в качестве кавалера показалась Сэни более чем сомнительным. Но и возражать она не стала. Возражать имеет смысл, если у тебя накопилось достаточно доводов.

Что же. Это, по крайней мере, приведет в замок порядочного портного. Все любимые платья Сэни темного цвета и простого кроя. Ни одно из них не наденешь на праздник. Вот если бы убедить мастера сшить что-нибудь подобное, но из более светлой и дорогой ткани… и без всяких этих, любимых мамой, рюшечек-оборочек…

Весь день мысли Сэни вертелись вокруг предстоящего выезда в город, а ночью вернулся привычный, много раз виданный кошмар. В том сне все было правдой, все, от первого до последнего вздоха. И ужас заключался в том, что нельзя ничего поменять. Нет такой силы, такой воли, что спасла бы девушку от кошмара, который преследует ее уже без малого восемь лет. Всегда нежданный, он вынуждает ее просыпаться в холодном поту от собственного сдавленного крика.

Черный и белый дым стелется над лесом. Солнце только встало, только еще расправило помятые за ночь лучи, и в этих лучах дым выглядит ажурно-прозрачным. Сэни снова одиннадцать лет. Она бежит вдоль балки, по короткой дороге, по лесной тропинке, о которой в целом мире не знает никто, кроме ее самой и Нэнги.

Родные стены уже далеко позади. Там все тоже взволнованы, но не настолько, чтобы спешить на помощь соседям: если по тракту, то даже верхами на дорогу уйдет почти час. А за час все уже само решится тем или иным образом. Сэни во сне и не хотела бы бежать, но отказаться не в ее власти. Она лишь повторяет путь, который и на самом деле проделала когда-то давно. Запах гари возникает внезапно, и по закону сновидений она уже сидит в шалаше, в кроне дуба. Этот шалаш они с Нэнги сделали несколько дней назад, чтобы незаметно наблюдать за двориком возле замка. Зеленый Камень — не крепость, здесь нет оборонительных стен. А жаль.

Догорает зимний хлев. Потрескивая, обваливаются уголья. Почему солдаты не обращают на пожар внимания, почему даже не пробуют тушить?

Сэни, сжавшись, смотрит, как деловитые гвардейцы снуют по двору. Больше всего она боится показаться им на глаза. Страх вынуждает ее сидеть тихо и радоваться, что никто не видел, как она забирается на дуб.

Ее внимание привлекла возня возле одного из сараев. Трое солдат выводят оттуда… пленныях? Преступников? Сэни вглядывается, и узнает арестантов. И холодеет от ужаса. Там Нэнги! Нэнги и его мама, госпожа Миорна. И все остальные обитатели Зеленого камня. Шесть человек. Гвардейцами командует полковник Гинрад. Сэни еще не знает, что происходит, но подсознательно чувствует — что-то непоправимо-плохое.

Не смотреть? Но как? Девочку сковал ужас. И она смотрит, смотрит, смотрит, она узнает и не узнает людей, участвующих в происходящем. Неужели это полковник Гинрад распоряжается там внизу!

Он так часто гостил в Ручьях. Он всегда казался таким приветливым, добрым…

Или этот, который отдает приказы, просто похож на Гинрада?

Да нет… вот он повернулся, и сомневаться уже нельзя.

Неужели этот растрепанный, одетый в рванье ребенок и есть Нэнги? Бедный, его что, били? Не может быть, чтобы женщина рядом с ним, с разбитыми губами, растрепанная, была хозяйкой Зеленого Камня Миорной…

Сэни закаменела, вдруг поняв: если кто-то из гвардейцев сейчас поднимет голову, ее непременно заметят. И лучше не думать, что будет тогда.

Хлев догорел, но от углей плыло горячее марево. Солнце успело забраться высоко по небосклону и тоже беспощадно жгло. Процессия исчезла в доме.

Ни ветерка, ни дуновения.

Отличительной чертой этих кошмаров было их полное беззвучие.

Тогда, наяву, звуки были. Сэни помнит: кто-то кричал, кто-то плакал. Гвардейцы бранились.

А во сне все происходило в полной тишине. Жара, очень яркий, резкий, свет солнца. И полное безмолвие.

А над замком, над пожарищем, над лесом от дальних гор наползает, встает черная грозовая туча.

Чтобы увидеть, что происходит в замке, нужно заглянуть в окно. А для этого необходимо подняться еще немного по стволу, благо у старого развесистого дуба не счесть прочных и широких ветвей.

Сэни колотило от страха, и все же она заставила себя сделать эти несколько движений.

Окна на втором этаже башни распахнуты настежь.

Ей слишком хорошо видны три веревки, спускающиеся с потолочной балки — три веревки с петлями на конце. Сердце колотится бешено, и сколько угодно можешь зажмуривать глаза. В этом сне ты все равно увидишь, что случится дальше.

Первыми к виселице подвели слуг.

Потом…

…наверное, прошло некоторое время. Солнце успело скрыться за краем тучи, поднялся ветер. Девочка наблюдает, как гвардейцы из дровяного склада таскают в башню связки хвороста, дров, пучки соломы, все, способное гореть.

Она не замечает, что по ее щекам текут слезы. От начала и до конца она смотрит, как умирают дорогие ей люди.

Родители иногда бывали в гостях у ближайших соседей, и конечно, не забывали брать в эти поездки дочку. Тем более что здесь ей нашелся приятель.

Да, Сэни старше Нэнги на три года. Что с того? Когда-то ей было интересно возиться с несмышленышем, потом им стало интересно играть вместе. В то, последнее, лето, они встречались почти каждый день. То на балке играли в разбойников, то фехтовали на палках, изображая солдат из отряда камней, то разбирали старые свитки, найденные Сэни в подвале родного замка. Иногда Нэнги рассказывал истории, привезенные отцом из дальних краев.

Мальчика учил специально нанятый человек, правда, только осенью, зимой и весной. Летом учитель уезжал к семье, в город, и Нэнги был предоставлен самому себе и вольному ветру.

…Первые тяжелые капли упали на землю, стих ветер. Гвардейцы торопились. Сэни так и не смогла запомнить, сколько их было. Из всех лиц ей запомнился лишь полковник. Они торопились, седлали лошадей. Над башней замка уже поднимался дым нового пожара. В окне, Сэни видела, совсем близко, покачивались три тела, которые уже не имели ни какого отношения к Нэнги, Миорне, управляющему Шенегу.

За поворотом дороги исчезает последний всадник, дождь встает стеной. И вот тут в крышу замка бьет молния, и Сэни вскакивает среди ночи в своей постели. И понимает, не то с тоской, не то с облегчением: это снова был сон.

Сон… Она встала. По стеклам лупил ночной дождь, было еще темно. День предстоял долгий и серый…

Портного к обеду привез полковник Гинрад. С ними вместе прибыла и жена полковника с дочерью и зятем. Сэни видела из окна. С полковником она за все эти восемь лет не обмолвилась и полсловом. Все казалось — догадается, узнает, что она была тогда возле Зеленого Камня и все видела.

А догадавшись, он найдет способ избавиться от нее быстро и незаметно. И обставит дело так, что его винить в несчастном случае будут в самую последнюю очередь.

Только убедившись, что Гинрад покинул замок, Сэни решилась выйти из своей комнаты. В большом обеденном зале портной расстелил на столах образцы тканей и рисунки с изображением готовых платьев. Оверт с видом предельной заинтересованности разглядывал альбом охотничьих костюмов, двое его приятелей, приехавших из города специально по такому случаю, заглядывали ему через плечо. Семейство полковника заинтересовалось лотком с кружевами и перьями, которые после небольшого перерыва вновь вошли в моду в столице, а мама Сэни, госпожа Адилна Диньяр, с увлечением прикладывала к груди отрезы ярких тканей.

— Сэни! Сэни, подойди сюда! — позвала она, едва дочь переступила порог зала, — я присмотрела тебе замечательную ткать. Вот эту, голубую… и еще вот эту к ней, посмотри, как они сочетаются!

Насыщенного василькового цвета отрез упал на тяжелый шелк более светлого оттенка. Вообще-то Сэни знала, что голубой ей к лицу. И все же слишком яркие одежды всегда заставляли ее чувствовать себя неловко, словно она без спросу переоделась в чужое. В стороне от дорогих образцов она сразу приглядела светлый серебристый лоскут расшитый белой нитью, словно поверх ткани кто-то накинул крупную сеточку простых кружев.