За две недели я не вышла из дома ни разу, заточила себя в квартире и хожу из угла в угол. Что удивительно, мое постоянное пребывание дома наконец-то заметили родители. А может их смутили ежедневные гости, которые приходили с пакетами с едой и часами торчали у меня. Родители начали пробовать наладить общение, но я сразу же обрубила их порывы. Да, я этого ждала очень долго, но сейчас мне уже не нужно.

В доме ужасно душно, поэтому я открываю все окна и двери балкона. Хочу наполнить стены квартиры чистым и свежим воздухом. Выхожу на балкон, здесь лежат вещи, которые уже никогда не пригодятся, но выкинуть их жаль.

На крючке под потолком висит груша. Раньше папа часто ее молотил. Совсем забыла про нее. Ищу в коробках со старьем боксерские перчатки и нахожу их в третьей коробке. Осматриваю их. Они почти новые, недолго папа издевался над грушей.

Выпрямляюсь, натягиваю перчатки и наношу первый удар. Он выходит смазанным. Бью еще раз и тоже лишь слегка касаюсь груши. Я начинаю злиться и луплю теперь боксерский снаряд со всей дури. Иногда даже наношу удар ногами.

Вместо груши представляю лицо Максима. С удовольствием отходила бы его сейчас. А еще высказала бы ему все что думаю, но я этого не сделаю. Ему плевать, только посмеется над глупой Викой. Как он сказал? «Ну ты же блеклая, стремная, никакая.» тоже мне нашелся яркий и распрекрасный. Может он прав? И мы слишком разные, но я точно не буду проигравшей стороной.

С остервенением избиваю грушу. Она так сильно раскачивается на цепочке что временами кажется сейчас упадет. Но в итоге падаю я. Полностью обессилев прямо на пол и повернувшись на бок начинаю плакать. А я думала что слез больше нет.

Лежу, хватаю ртом теплый летний воздух и обещаю самой себе что эта истерика будет последней. Нельзя лить столько слез по недостойному тебя человеку.

Заставляю себя подняться с пола и направляюсь в ванну. Умываюсь холодной водой игнорируя душ. В ванной нахожусь долго. Изучаю свое лицо в зеркало. Кожа бледная как у зомби, темные круги под глазами, губы все потрескались, а глаза опухшие и красные. И так теперь я выгляжу всегда. Мрак. Выключаю воду и слышу какой-то шум доносящийся по ту сторону двери. Родители решили устроить скандал?

Быстро вытираю лицо и руки и выхожу в коридор. С кухни доносятся голоса, но это не мои родители. Иду скорее туда и застываю в дверях.

На кухне четверо: мои родители, крестная и еще один мужчина. Кто он пока не могу понять. Он стоит ко мне спиной. Он недоволен и очень зол. Строит родителей словно они дети малые.

— Что здесь творится? — Звучит громкий мужской голос.

— Мы просто обедаем, — говорит мама.

— Да я уж вижу как вы просто обедаете. И количество таких обедов уже успел оценить в мусорном ведре.

— Миша, мы взрослые люди. И я не позволю отчитывать нас как малых детей, — огрызается мама.

— Да какие вы взрослые? Вот это поведение взрослого? Сидеть на кухне и размазывать сопли?

— Ты не имеешь права так со мной говорить. Где ты был все эти годы? Сбежал от матери и забыл про всех.

— Я уехал со своей семьей. Ты была со своей. К чему эти претензии? Мои контакты у вас были. Но ты ведь сама первая ни разу не написала.

Я слушаю этот диалог и понимаю что мужчину знаю. Пусть и не так хорошо как, наверное, должна, но точно знаю. Это мой дядя, мамин старший брат. Но как он здесь оказался?

— Вы довели мою племянницу. Она несколько лет ходит к психологу. Юная девчонка, у которой вся жизнь впереди вся поломана.

— Но мы же не виноваты в том что произошло, — тихо говорит папа.

— Вы виноваты в том, что забыли про свою дочь. Почему я от Шурки узнают что произошло три года назад и что произошло две недели назад?

— А что было две недели назад? — мне кажется в этот момент родители трезвеют и смотрят во все глаза на дядю Мишу.

— Замечательно, они даже не в курсе.

Мужчина поворачивается и мы сталкиваемся с ним взглядами. В его глазах читается беспокойство. Это точно мой дядя. Он конечно сильно изменился за то время, что мы не виделись, но это точно он. Дядя Миша подходит ко мне и крепко меня обнимает и гладит по голове. Немного отстраняется и внимательно вглядывается в мое лицо. Потом переводит взгляд на крестную и говорит ей:

— Я забираю Вику к себе. В этой квартире она больше не останется.

— То есть ты заберешь ее из страны? — Шепчет крестная.

— Да. Загранпаспорт у тебя есть? — Спрашивает дядя у меня.

— Да. Есть.

— Отлично. Значит сможем уехать очень скоро.

— Не отлично, — подала голос мама. — Я свою дочь никуда не отпускаю.

— Ой, да брось. Тебе то она зачем? — Выдала раздраженно тетя Саша. — Ты пропала из ее жизни три года назад. А девчонка растет как сорняк — предоставлена сама себе.

— Я против. И никуда не отпущу дочь.

— Как хорошо что ей восемнадцать и она сама решает что ей нужно.

Слушала перепалку мамы и ее брата и готова была крикнуть в голос: я согласна. Хочу уехать из этого города, хотя бы на пару недель.

— Вика, — обратилась ко мне крестная. — Ты хочешь поехать с дядей или останешься со мной?

— Я бы хотела с дядей.

— Хорошо. Пойдем собирать твои вещи.

Крестная вышла с кухни и развернув меня в сторону моей комнаты слегка подтолкнула вперед.

— Я ее не отпускала, — сказала мама.

— Присаживайся, сестренка. Сейчас у нас будет очень серьезный разговор.

Это было последнее что я услышала перед тем как крестная закрыла дверь комнаты. Поэтому о чем был их разговор мне остается только догадываться.

Вытащила из шкафа чемодан. Его мне купили, когда мы собирались на море. Правда туда мы так и не попали. Крестная осматривает мои вещи и начинает отодвигать в сторону то в чем я ходила в школу.

— Эти вещи нужно сжечь, — заявляет она. — Они тебя не красили.

— Зачем сжигать?

— Чтобы забыть о прошлом.

— О, я не подумала об этом.

К тому моменту как мы собрали мои вещи в чемодан и забрали документы, разговор на кухне уже завершен. Мне так и не удалось узнать, о чем они говорили.

Дядя Миша забирает мой чемодан и выходит из квартиры, а сказав пока родителям, выхожу следом. Замыкает нашу процессию тетя Саша.

Мы выходим на улицу, а подъезда нас ожидает машина. Мы загружаемся в нее и едем отвезти крестную домой. А затем едем в отель. В дороге дядя покупает нам билеты. Вылет через три дня. Жаль не сегодня, я бы улетела и забыла все как страшный сон.

Три дня в отеле пролетают незаметно, все это время дядя словно хочет наверстать упущенное время в нашем общении. Он постоянно раскрашивает о том как я жила все эти годы и сам многое рассказывает из своей жизни.

В день нашего вылета в аэропорту собирается огромная толпа, желающих попрощаться со мной. Меня обнимают, девчонки плачат, парни берут обещание не теряться. Мне грустно прощаться с ними, я полюбила этих людей и они мне очень дороги.

Тема Макса табу, никто даже и не вспоминает о нем, делают вид что такого человека никогда не существовало. Хотя Регинка не удержалась и сказала по секрету что просто никто ничего не знает, Макс пропал. До него никто не может дозвониться. Ну и черт с ним.

Объявляют наш рейс и я в последний раз обнимаюсь с друзьями. По щеке покатилась слеза, вот-вот расплачусь. Не хочется брать себя в руки, ведь я бросаю людей, что стали мне так дороги.

Отступаю на шаг назад и случайно повернув голову влево, вижу Максима. Зачем он здесь? А в следующее мгновение понимаю что это не он. Мы заходим в самолет, устраиваемся на свои места и ждем инструктажа от стюардов. «Здравствуй, Новая Жизнь» — мысль вихрем проносится в моей голове, устраиваюсь удобнее в кресло и смотрю в иллюминатор.

Максим

Две недели после выпускного

Уже две недели как моя жизнь превратилась в ад. Мне нет покоя и я не могу забыться. Каждую ночь меня посещают кошмары. Мне сниться моя мать, но во снах она предстаёт не красивой и утончённой женщиной, а жутким монстром. Она громко хохочет выдирая моё сердце из груди своими длинными когтями. А рядом с ней всегда стоит Аня, такой же бездушный монстр. Они разрывают меня когтями, пока последний вздох не срывается с моих губ. Но на этом сон никогда не прекращается, дальше эти монстры бегут за Викой.