В то же время, круг общения с обычными девочками расширялся, и я банально упускал огромное количество возможностей стать счастливым в моменте, просто потому что засматривался лишь на самых статных, самых эффектных. Вёлся на оболочку, но совершенно не задумывался о том, что внутри. И лишь к концу обучения в вузе, кое-что начало проясняться. Завладев наконец-то эффектной красоткой, о которой мечтали все мои одногруппники, я уже готовился стать по-настоящему счастливым. Задаривал её цветами, тратил на неё все деньги, которые удавалось заработать за пределами университета, ездил к ней в далёкую даль, ибо жила она не в столице, носил на руках и боготворил.
И через год наступил момент прозрения. Глаза открылись, и выяснилось, что красотка не такая уж и красотка, если убрать весь макияж, перенести её из публичного места в обычный дом, где она сядет на стуле так, как ей захочется, а не так, как диктует этикет и чужие ролевые ожидания… Когда она ходила прямо, её живот был подтянут, но стоило ей расслабиться, как появлялись так ненавидимые мною складки. На каблуках её лодыжки выглядели эффектно, а без них, выяснялось, что они у неё толстые, мясистые и довольно нескладные. Пальцы ног не видно под обувью, поэтому завидев их впервые в первозданном виде, я ужаснулся. Неужели бывают такие длинные пальцы на ногах? Неужели бывает так, что средний палец на ноге длиннее, чем большой палец?
Это меня повергло в шок, тогда я выучил очень важный жизненный урок. Надо смотреть как раз-таки на обычных девочек, без макияжа с минимальными запросами. Женщина, которая тратит на ухаживания за собой несколько часов в день, неизбежно потребует от мужчины восполнения этого времени, чаще всего деньгами. Простушка же будет красива всегда, если её одарила мать природа. И не потребует от меня ничего взамен, потому что ей всё дано было изначально, и она не знает, что такое штукатурить лицо по сорок минут перед выходом на улицу.
Но что самое важное, я наконец-то начал понимать, почему притягиваю одних девушек и отталкиваю других. Красотки боялись меня как огня не потому что я был плох собой или у меня не было денег. Они понимали, что я не собираюсь принимать участие в крысиных забегах под названием «ложная красота». Они такое чуют за версту. А простушки наоборот, видят во мне самодостаточность и тянутся к ней. Им хочется быть рядом не из-за моей внешности, денег или каких-то материальных благ, коими я не сильно одарён, буду честен. Им нравится то чувство спокойствия, когда я рядом. Они готовы за него дорого заплатить.
Но есть и обратная сторона. У них у всех напрочь выключается мозг в моём присутствии! Они перестают быть личностями рациональными, взвешенными, сильными и целеустремлёнными, коими являются до встречи со мной. Они превращаются вот в такую Ксюшу! Которая наливает кипяток в чайник из закалённого стекла, держа этот чайник в руке, напевая при этом песенку под нос! Поставь она его на стол и ничего такого бы не произошло… Но она перестала думать с того момента, как я взял всю ответственность за неё на себя.
Может быть прекратить уже так делать?
Ступня Солнцевой была глубоко порезана, но к счастью, оттуда не вырывался фонтан пульсирующей крови, а значит ничего серьёзного не задето. Жгутами, давящими повязками и правильными наставлениями, я добился того, чтобы бесконтрольная потеря крови остановилась. Вытерев пот со лба рукавом, я кое как взял её на руки и перенёс на диван. Кажется, пальцем задел стекляшку и сам поранился, но пока не опустил молодую, не проверял. В итоге обнаружил серьёзной глубины порез, всё кровоточило, я чертыхнулся, раздвинул края пореза, чтобы разглядеть, не задето ли чего важного. К счастью нет, поэтому до приезда скорой, я решил взять иголку, нитку, физраствор, перекись, хлоргексидин. Обработал рану и приступил к зашиванию.
- Прости меня. – Услышал я приглушённый голос Ксюши, которая ещё не до конца оправилась от шока. – Вот я дура…
- Всё то вы извиняетесь…
- Такое хорошее настроение было, не думала, что радость иногда заканчивается трагедией. Если бы ты не пришёл, я бы истекла кровью насмерть, да?
- Надеюсь, у тебя бы хватило мозгов вызвать скорую, если бы я не пришёл.
- Как? У тебя нет стационарного телефона. А у меня нет мастерфона…
Я завис. А ведь и действительно… Оставался последний стежок и рана зашита. Сверху обмотал самоклеящимся стерильным бинтом.
- Значит, будем надеяться, что у тебя хватило бы мозгов выбежать на лестничную клетку и позвать на помощь, попросить кого-нибудь вызвать скорую. – Я подошёл к холодильнику, достал пиво, сорвал крышку и сделал несколько глотков. – Да и вообще, чего загадывать? Всё произошло так, как произошло…
- Как тебе не больно себя зашивать? Меня тоже будут зашивать?
- Не сомневайся…
В дверь постучали, я моментально подбежал и открыл. Зашли два фельдшера, осмотрели Ксюшу и сказали, что будут забирать. Спросили поеду ли я?
- Я своим ходом приеду, привезу вещи для девушки.
Затем накинул на неё рубаху, а сверху куртку. Шла она чуть прихрамывая, но уверенно. ММТЕ скрылся из-под окон через минуту, а я допивал своё пиво. Небрежно закинув вещи, которые ей понадобятся в стационаре, в спортивную сумку, я быстренько подмёл и пропылесосил квартиру от осколков. Потом прошёлся с фонариком на предмет остаточных явлений, парочку сверкающих стекляшек затянул в пылесос, ещё раз подмёл опасную зону, собрался и вышел на улицу, плотно закрыв за собой дверь.
* * * * *
В больнице пришлось посидеть подождать новостей, поэтому я уселся на лавке, достал яблоко и начал грызть. Ощущал я себя так, как будто отвёл дочь в поликлинику и теперь приходится ждать, когда она выйдет, чтобы купить ей мороженое и успокоить. Когда я подбирался к сердцевине плода, надо мной нависла фигура, и я ощутил тяжелый взгляд. Правда реагировать не спешил, пусть подождут и без того забот хватает.
- Григорий? Ну вот мы и встретились снова.
Я буквально подскочил, услышав знакомый голос и мгновенно повернулся. Надо мной возвышалась София, улыбаясь своей идеальной, белоснежной улыбкой.
- Вы то хоть в порядке?
Я кивнул, встал и протянул руку с забинтованным пальцем. Она пожала её, обратив внимание на мою свежую рану, ибо из-под повязки напрашивались наружу красные кровяные точки.
- Вижу, что нет… Что случилось?
Я дожевал, проглотил, закинул огрызок в сумку.
- Жду одну юную особу, которая порезалась стеклом.
Софья посмотрела в свой планшет, ударила пару раз пальцами по нему.
- Случайно не Солнцева?
- Она самая.
- Так я назначена её оперировать… Вот так совпадение!
- О, теперь я уверен, что она в надёжных руках?
Хирург слегка замялась, внесла какие-то данные в планшет.
- Такая молодая, ваша дочь?
Такой дурацкий вопрос, который поначалу позабавил меня, а потом навёл на вполне конкретные мысли. Она ведь могла предположить, что это сестра или просто подруга. В конце концов у нас разные фамилии, что вообще заставило её спросить про дочь? Только возникший, неподдельный интерес ко мне? Но она была красотка, и как мы выяснили при первой встрече, не особо то я ей и интересен. Что же изменилось?
- Получается, я должен был зачать её в двенадцать, коли это правда.
Она рассмеялась.
- Простите, что это я, действительно, кажется заработалась… Вот и говорю всякую чепуху.
Талипова прикрыла рот рукой, когда смеялась и слегка покраснела. Всё её тело говорило о том, что я внезапно стал ей интересен. Она стояла, покачивая плечами взад вперёд по очереди, улыбалась, смотрела в глаза, но иногда смущённо отводила взгляд, краснела и переминалась с ноги на ногу…
- О, работа наша вторая фамилия, да Софья Михайловна? – Я сказал это глядя на её бейджик. Вообще врачи, особенно хирурги, бейджи не носили, но она почему-то сохранила его. – Эх, помню мои семьдесят два часа без сна… Было экстремально.
- Про Софью Михайловну, это вы прям ударились в официоз, а про семьдесят два часа, такого со мной не было… Но семь дежурств в месяц помимо основной нагрузки – это как пить дать. А сейчас поступает очень много пациентов. Хирурги увольняются. Поэтому в этом месяце побью свой рекорд в одиннадцать дежурств.
