Тот строптивец, упокоенный, с ней ведь на свару пошел, и плохо кончил свои земные дни!

Димка внимательно посмотрел на терем – большой двухэтажный дом, где обитал Хозяин во время своих редких приездов. Построен он был из бревен, в старинном стиле – самый натуральный боярский терем. Сейчас из окон со второго этажа лился яркий свет – Алексей Борисович пировал там с «гостями». А как уедет, то после уборки окна надолго погаснут, так как двери на лестницы запираются на ключ и никто туда не ходит, даже «экономка». А на первом этаже обитала челядь – Марина Владимировна и он, в качестве истопника и прислуги – подай там, принеси, или услужи. Внизу были две комнаты для «гостей», причем давних подельников Хозяина, которые иной раз останавливались в тереме – больших компаний Димка за последние три года не видел, а посторонних или чужих вообще ни одного. Алексей Борисович тут публичности сторонился, держал свой «остров» в тайне.

Егерь с охранниками проживали в небольших домиках, что стояли у поварни – в тереме кухни не было, Алексей Борисович не любил запахи «готовки», хотя жрал в три горла, а пил в пять глоток, и отнюдь не воду. Готовила еду Надежда Ивановна, жена Кузьмича, приходившая с другой стороны острова, где проживала с мужем – идти по тропинке было едва с версту. Да и шириной поросший лесом островок был метров с триста, причем в середине едва с полсотни шагов, напоминая по форме гантели. Там высилась опора с проводами и трансформаторной будкой, а другая уже на противоположном берегу. Вдоль побережья бетонные сваи и столбы торчат, электроэнергия из ближнего поселка шла, где у Хозяина усадьба стояла.

- Денег ему, гаду, не жалко что ли…

Димка только покачал головой – давняя мысль о том, что земля подогревается проложенным внизу кабелем, была не такой и безумной. Он видел, как пять лет тому назад проводили работы, копали канавки, укладывали в них стержни с проводами, какие-то трубки. И везде поставили еще камеры наружного наблюдения и какие-то датчики – ни сбежать с острова, ни попасть на него незаметно было невозможно. Деньжищ вбухано немеряно, все на электричестве, даже земля с «подогревом», и лишь когда «гости» с Хозяином приезжают, для него работа истопника и банщика начинается – приказано дровами топить, причем в доме исключительно березой. Видимо, тут у олигарха своя «фишка», в бане он сухой листвяк требует в топку забрасывать. Но то его банька, и девок туда пускают, а для челяди попроще строение, с вениками и кадками, и без холодильника с пивом. Но та банька сейчас холодная стоит – ему было велено ее пока не топить...

- Иди пока к себе в комнату, и жди вызова, если таковой будет, - Марина Владимировна, сухопарая женщина лет сорока, с желчным лицом, зыркнула на него глазами. Затем сжав губы «гузкой», насмешливо произнесла:

- Нечего тебе шлюхам угождать, а Машка сегодня «жезл» обязательно получит в сраку, ишь, хозяйкой себя возомнила. Рубашку смени, вся мокрая и несет от нее «духаном». Зря на берегу сидел и на блядей дулся, мог простыть – октябрь подходит. Живо переодеваться!

В словах «экономка» никогда не стеснялась, а любых «эскортниц» непонятно почему жутко ненавидела. Димка только склонил голову – теперь ему все стало окончательно ясно. В «браслетах», как он и опасался, были спрятаны микрофоны, «жучки», и записи делались исправно. В том, что во всех помещениях, и в бане тоже, стоят всякие «хитрые устройства», Димка не сомневался, как и в том, что «экономка» к ним доступ имеет, но вот его выразительное сопение в лесу мог передать только «браслет», тут эта старая стерва промашку сделала, проговорилась…

Димка метнулся к себе в горенку, маленькую комнатенку три на два с половиной метра, похожую на пенал или камеру, с узеньким окошком. Обстановка в ней спартанская, или тюремная – как взглянуть. К печной стенке придвинута деревянная кровать, стол, стул и шкаф с одеждой – интернета и телефонов «челядники» не имели, разрешалось смотреть только телевизор, да в ноутбуке «закаченные» туда книги читать. Подумав секунду, завалился на покрывало, но впервые головой не на подушку, а в противоположную сторону, прижавшись ухом к печи. Потянулся, но тут через теплый кирпич до его слуха донесся вполне узнаваемый, пусть и негромкий голос Хозяина…

Можно только удивляться, глядя на подобные терема...

Глава 3

- Куда не кинь, везде клин…

- Какой клин, Боцман – самая натуральная жопа получается. У них в банках на счетах, сколько наших «бабок» накопилось? За малым чуть ли не миллиард имелось, и это без процентов.

- На девятьсот сорок «лямов», половина в «евриках», другая в «баксах», Хозяин. За три года войны должно быть и больше, к «лярду» бы подкатилось с процентами, но сейчас получим от жилетки рукава.

На Пашку смотреть было больно – прежде полный и жизнерадостный человек за три года идущей войны весь исхудал от переживаний. И сейчас, озвучив сумму их общих потерь, вообще спал с лица, одни вытаращенные глаза горели неистовым огнем – он потерял намного больше, чем все – две трети денег на арестованных счетах принадлежали лично его компании и двум фондам. А ведь его предупреждали, и не раз, еще с началом эпидемии, чтобы выводил денежки и переводил их хоть в юани, хоть в рубли, но лучше в золото. Так нет, жадность обуяла старого друга, вот и лишился всего в одночасье, в отличие от них, что никогда не «клали яйца в одну корзину». Не верил, считал своих забугорных друзей «надежными партнерами», а право частной собственности «незыблемым» - вот и попался под «голос сирен». А жадины должны расплачиваться сами, их никогда не нужно жалеть, пусть он трижды друг, и Алексей Борисович жестко подытожил:

- И от мертвого осла уши в придачу!

Последняя фраза прозвучала как приговор судьи, который не подлежит обжалованию в вышестоящей инстанции, окончательный и бесповоротный. В отличие от отечественного права, где закон что дышло, согласно поговорке, и «повернуть» его можно в «нужную сторону».

- Нищетой стали подзаборной, с этой войной. Бог ты мой, сколько денег потеряли, и с самого начала уже не начнешь, поздно.

- Тут ты прав, теперь еще власть другая, из бюджета не «подсосешь» как раньше было, а на нары садиться как-то не хочется, возраст у нас не тот. С нынешним не побалуешь, сколько народа уже пересажали.

Алексей Борисович только засопел, и выругался, не в силах сдерживаться. Он много лет шел к разгадке тайны «острова», и вот когда эта «штука» заработала, ему начинают «отрывать руки».

- Хрен с этими немчиками, они только сладко стелют, да жестко спать будем, и то вечным сном. Шлепнут нас всех троих, тут не о деньгах, о собственной шкуре позаботиться нужно. А деньги… да прах с ними, у нас на счетах парочка миллиардов рубликов имеется, да на триста «лямов» юаней, и еще много всяких рупий, их перевести в «зеленые» при нужде сможем. И золотишко не зря прикупили по случаю, пусть слитками – но так ведь не в банковских подвалах лежат. На наш век хватит, сколько его осталось – лет пятнадцать еще протянем, если не пристрелят!

Словно понимая его состояние, в сердцах произнес Боцман. Свое «погоняло» он получил на советском флоте, где служил именно боцманом – вот и «прилипло» звание. Все трое были давними друзьями вот уже ровно полвека, с первого класса школы, а двое еще с детского сада, в одном дворе выросли, в одних «играх» участвовали. Алексей Борисович внимательно посмотрел на «морячка» – Семен Петрович раздухарился, вскипела горячая кровь, хотя ни капли спиртного еще не выпили. На столе стоял только самовар, который принес Егерь, да расставлены чашки с пепельницами – все трое сейчас дымили как паровозы, не заботясь о здоровье.

– Пускать немчуру сюда нельзя, мало ли что, какие на хрен инженеры – то разведка. Дедушки их, гитлеровцы, мать их ублюдков, ведь не зря в Демьянком котле целый год сидели. Теперь понимаю, что за «штуку» они тогда поставили здесь, полностью смонтировали, вот только не включили. И меня как осла провели, «сказочку» про «обогрев» подсунули. И даже деньги, хотя скряги, вперед дали, авансом, бля, как тому ослу морковку.