Представьте себе, что перед вами свежее яблоко. Оное без повреждений может пролежать очень долго. Можно даже сказать относительно вечно (несколько месяцев назовём относительной вечностью) и гниль не коснётся его, если мы будем его хранить в хороших условиях и не нарушим защитный слой кожуры. Давайте предположим, что мы познаём мир только через одно чувство (не слышим, не видим, не можем ощутить запах и так далее) – можем познать его только органами распознания вкуса и только через вкус. То есть, допустим, что всё имеет вкус и мы познаем мир в данном срезе мироздания: через вкусовые качества окружающего мира. Ощущаем вкус – значит, есть предмет; нет вкуса – нет предмета. Предмет не существует, пока мы его не распознали органами чувств. Это непознанное называют пустотой. Как только почувствовали вкус, так сразу объект в нашем восприятии становится реально существующим. Так рассматривать природу познания удобно, чтобы не отвлекаться и не смешивать одно с другим. А потом мы сможем легко сие перенести на все иные способы познания, ибо все виды, то есть все иные способы идентификации имеют общность: все они – от нервных окончаний тела идёт сигнал по нервным каналам в один и тот же мозговой центр сбора информации. Нам здесь важно, что в таком вот виде свежее цельное, не тронутое яблоко порчей для организма является жизнью и пока фрукт живой он является вкусовой пустотой. Всё живое органами распознания вкуса не распознается.
Чтобы узнать, как работает трактор, надо его разобрать. Чтобы узнать, как устроено строение организма, надо проникнуть в его утробу, то есть умертвить живое. Чтобы узнать, как устроен мир, надо проникнуть в его нутро и разложить на составляющие. И так далее. Но будет ли жить этот мир после познания? Мы видим только то, что оказалось в процессе распада – мы видим только уже мертвое. Итак, нет разрушения – пустота. Такова природа познания.
Исходя из этих слов, становится очевидным то, что познавать или знать правду может только Бог, ибо наша природа познания требует разрушений, после чего утраченное уже не вернуть. Бог же ищет в нас не злое, в отличие от нас, а Своё подобие – вечное живое, неразрушимое. Если Он нас познает, то мы живём вечно. Именно в этом причина неизбежности Голгофы Христовой, ибо мы для познания пытались разрушить Самого Бога.
Распад имеет много выражений, со свойственной каждому из них спецификой проявления. К примеру, процесс распада – это ещё и просто выход из равновесия. Палка из положения вертикального равновесия начала падение – мы понимаем, что было первоначально равновесие по вертикали. Если палка не падает, то законы кинематики её «не видят», ибо в состоянии равновесия оная им не подчиняется. А точнее подчиняется, но весь функционал кинематического корпуса сведён к нолю. В границах ноля нам даже не понятно, что именно перед нами. А может быть это не палка совсем, а вкопанный столб. В пределах этой пустоты, выраженной палкой стоящей в равновесии, разворачивается весь сюжет мироздания.
Но почему оная так себя ведёт? Потому, что она – мертвый предмет. “Живая палка” наоборот “стремится” вернуться в исходное положение вертикали, тянется к небу. В этом образе наш организм в постоянном борении, стремится удержать состояние равновесия своего здоровья. Если болезнь выводит здоровье из равновесия и склоняет к логически верному (есть ли логика в борениях, если всё это опять будет в земле), то живое возвращает (пусть недолго, но стоять и жить просто так для радости, ибо ничего кроме счастья не надо и не имеет смысла). Перед нами уже не просто пустота, не поддающаяся познанию, а целая бесконечная динамика становления до подобия Ему в пределах этой непознаваемости (пустоты).
Этот межзвездный вакуум представлен чувственной пустотой, но на самом-то деле, исходя из предыдущих суждений, перед нами не пустота, а живое тело, в коем вовсю клокочет бурливая динамика прекрасного – не тронутая тлением жизнь (живое яблоко). Как только эта пустота разрушается, так сразу предстаёт перед нами как чувственно распознаваемая реальность – мы видим Звезду. Ведь на Солнце, как раз идут процессы распада. Также как и на всех видимых ночью звездах вселенной. Итак, все вокруг – это пустота вакуума и звёзды.
Причем сам по себе распад в наших телесных глазах – это реальность, ибо телесно распознается. Мы видим (распознаем) эти материальные вещи только потому, что в них тоже идут процессы разложения атомов на составляющие. Отсюда радиационный фон. Таким образом, в дальнейших суждениях мы должны иметь ясное представление о природе познания.
Человек, на самом деле, есть Вселенная, в которой мы воспринимаем только собственные воспаления. Мы чувствуем свой палец только потому, что в нём идут процессы отмирания живых тканей. Если же палец здоров, то его, как бы, не существует. Его нет, потому что он здоров. Не смотря на то, что он не распознается, он в пределах чувственной пустоты имеет бытие, часть нашего тела. Сообразно этому, когда взираем на Бога, мир пропадает потому, что оный оказывается на естественном для нашего счастья месте – выздоравливает вся Вселенная. Созерцая мир через абсолют здоровья Творца, мы видим здоровье – мир исчезает во время молитвы, ибо он созерцаемый через Бога не имеет разрушения, а переходит из одного состояния в другое циклично.
Для обсуждения изучаемой нами темы полезным будет дать определение точке. Если мы внимательно приглядимся к этому самому элементарному математическому понятию, то можем распознать в ней свойства, в границах коих эволюционирует весь космос. Точка – это не крупинка, а программа развития Вселенной в самом чистом виде, а потому всё вокруг несёт в себе все её свойства и всё имеет образ и подобие точке. Мы же уделим внимание только тем её граням, кои востребованы спецификой наших тем обсуждения.
Точка – граница в самом чистом виде. То есть граница в точке – это такое абсолютно ограниченное ничтожество, в природе коего нет чего-то иного, кроме границы. Следовательно, всякое развитие из точки будет нести в себе эту печать, составляющую природы точки – будет иметь ограничение, кое мы называем формами. Подобное рождает своё подобие – данное оформление Закона Сохранения никто не отменял. Вопрос состоит в том, как это свойство «граница» в бесконечных проявлениях вписывается в естество Божественного и как оное исповедует о Нём. Это нам важно для того, чтобы понимать то, как мир, сообразуясь с Богом, молится Ему через человека.
Созерцаем мир через призму своего ограничения, данного Богом ради спасения из-за воспаления первородным грехом. Созерцая мир через воспаление, мы можем видеть вокруг только соприродное ему – воспаление. То есть, созерцая мир через ограничение в самом чистом виде, через точку, мы можем распознавать в нём только то, что имеет соприродное родство с этим ничтожеством ограничения – привычно созерцаемый нами мир в границах форм. А так как Царство Небесное в себе воспаление не несёт, то его космос предстает перед нами либо отсутствием границ (пустотой вакуума), либо ничтожеством природы ограничения в виде светящихся точек в окружающей темноте. Ведь постоянство – вечное и бесконечно великое во всём, а изменчивость – диаметральность постоянству, а потому ограничено Им до ничтожно малого и временного. Постоянство – абсолютно великое Божественное, то есть простор бесконечный, а разрушение – это ничтожество низменной природы греха, а потому ограничено до абсолюта точки. Бог абсолютно великий и вездесущий, всегда рядом и даже в нас самих. Радость всегда бесконечно велика, а зло, как измена радости, как диаметральность, всегда бесконечно ограничено Богом – точка, в которое происходят процессы разложения. Такова природа звезд, если созерцать мир стоя на той стороне двойственности естества точки – на природе изменчивости и распада.
Исходя из сказанного необходимо сделать важный вывод для молитвенного делания, коим мы должны руководствоваться в беседах с Богом. Когда мы обращаемся к Богу, то наивно надеемся, что лицезрим Его чувственной природой, то есть по неведению наделяем Его природу воспалением или ищем в Нём злое. Но, на самом-то деле, Он абсолютно здоров, а потому видимым быть не может. Ведь видеть мы можем только то, чем наделены сами, имеем представление, то есть больны – воспаление. То есть мы видим свой палец на руке, если оный болит от ушиба. Бог же здоров и потому видимым быть не может.
