– Нет, не ошиблись, – подтвердил Маклуски, – Вы заинтриговали нас до предела! Теперь мы и сами не успокоимся, пока не услышим этот рассказ…

– Кстати, вы запомнили фамилию его автора? – поинтересовался у Ротмилла Доддс.

– Как раз его фамилию особо редкой назвать нельзя, – ответил следователь уголовной полиции, – Но, признаюсь честно, о детективном писателе с такой фамилией я сегодня услышал впервые… А зовут его просто – Браун!

– Чёрт возьми! – в один голос воскликнули Доддс и Маклуски.

– Что такое? – удивился Ротмилл, – Вам знаком этот писатель?

– Да, знаком, – скрепя сердце признал Маклуски, – Правда, не с самой лучшей стороны…

– Вот видите, как всё удачно получается! – обрадовался Ротмилл, – Значит, ваш знакомый сейчас прочитает в прямом эфире свой новый детективный рассказ – а в случае необходимости вы потом сможете разыскать этого типа и задать ему кое-какие уточняющие вопросы… Да, нам уже пора включать транзистор! – всполошился он, поглядев на свои наручные часы, – Передача начнётся буквально с минуты на минуту, – сообщил он, щёлкая кнопкой включения и крутя ручку настройки, – А вести её будет журналист по фамилии Хогарт…

– И этот тип нам тоже знаком, – не очень весело признал Доддс.

– Ротмилл, мы должны заранее предупредить вас об одном деликатном моменте! – поспешил вмешаться Маклуски, – Этот писатель Браун, пользуясь знакомством с нами, решил использовать наши с Доддсом фамилии для некоторых своих персонажей… Так что, пожалуйста, не удивляйтесь, если услышите в его рассказе упоминание о сержантах полиции Маклуски и Доддсе!

– Как это понимать? – не понял Ротмилл, – Значит, это вы разболтали вашему приятелю Брауну подробности убийства Геллибранда?

– Нет-нет, мы оба строго соблюдали тайну следствия! – заверил Доддс, – От нас Браун не услышал ни слова про это убийство… Впрочем, он и не нуждается в точных фактах для написания своих опусов. Незнание тех или иных подробностей он легко восполняет при помощи собственной буйной фантазии…

– Но мне всё-таки кажется, – выразил надежду Ротмилл, склонившись над транзистором, – что известный детективный писатель вряд ли станет зачитывать в прямом эфире популярной радиостанции откровенную ахинею…

– А вот у нас подобной уверенности нет, – проявил присущий ему скептицизм Маклуски.

– Всё, прекращаем разговоры! – воскликнул Ротмилл, подкручивая ручку громкости на транзисторе и снова ставя его на пол у своих ног, – Передача уже началась! Слушаем внимательно и мотаем себе на ус!

– Мы рады приветствовать в нашей студии знаменитого на весь мир писателя Брауна! – раздался из транзистора хорошо знакомый Доддсу и Маклуски голос радиожурналиста Хогарта, – Поклонники его творчества проявляют огромный интерес ко всему, что связано с их любимым писателем и его героями. Наша радиостанция буквально завалена письмами с разных концов света от наших настойчивых слушателей, которые просят задать мистеру Брауну те или иные вопросы, а заодно спешат поделиться своими впечатлениями от его произведений. Сегодня, после утреннего анонса, наш редакционный телефон вообще раскалился докрасна и едва не превратился в уголёк… Пользуясь случаем, я спешу зачитать в эфире стихотворное посвящение нашему сегодняшнему гостю, присланное недавно по почте одним из его благодарных почитателей…

– Буду весьма польщён! – послышался из эфира ещё один знакомый голос, принадлежащий писателю Брауну.

– Итак, слушайте! – объявил Хогарт, – Стихотворение называется так: «Славословия в честь бессмертного Шерлока Холмса, персонажа гениального сэра Артура Конан Дойла, которые непроизвольно сложились у автора в тот момент, когда он пил свой утренний кофе и читал очередной детективный рассказ Брауна – между прочим, весьма неплохого писателя». (На мой взгляд, название выглядит оригинально и неизбито.) А вот и сам стих: «Сидя с чашкой кофе недопитой,/ Брауна рассказ читая этот,/ я припомнил вдруг полузабытый/ знаменитый дедуктивный метод…/ Только тем этот метод подвластен,/ кто способен на тонкий анализ./ Недоступен умам он бесстрастным,/ что в полиции нашей собрались./ Лишь один человек на планете/ – тот, кто носит прозванье Философ/ – одолел все премудрости эти/ и ответил на кучу вопросов./ Если где-то случилась тревога/ и взывают о помощи где-то,/ наш Философ спешит на подмогу,/ прихватив дедуктивный свой метод./ Сокрушая любые препоны,/ проявляя напор и решимость,/ он добьётся главенства закона,/ восстановит везде справедливость./ Отстранённый от мыслей досужих,/ на пустую толпу непохожий,/ он в людские вторгается души…/ Кстати, Холмс был примерно такой же!»

– Спасибо моим дорогим читателям за добрые слова! – засмеялся Браун, – Могу их заверить: Мой главный герой приложит все усилия, дабы и впредь соответствовать тем лестным характеристикам, которыми он был награждён в данном стихотворении!

– А вот мне этот стих показался каким-то безнадёжно монотонным, – поделился впечатлением Доддс, – Не исключено, что его по заданию радиостанции сочинила какая-то электронно-вычислительная машина…

– Но прежде, чем наш гость приступит к чтению своего нового рассказа, – продолжал доноситься из транзистора голос Хогарта, – я бы хотел обратиться к нему с вопросом, который чаще всего задают нам слушатели: «А кто вообще такой нотариус Геллибранд?» К этому вопросу охотно присоединяются и сотрудники нашей радиостанции… Итак, мистер Браун, мы просим вас удовлетворить наше любопытство!

– О Геллибранде я готов рассуждать часами, если не годами! – с горячностью ответил детективный писатель, – За последние пару недель он стал моим любимым персонажем, своего рода эталоном высокого профессионализма и глубокой порядочности, этаким рыцарем без страха и упрёка в наш безжалостный расчётливый век… Его убийство широко освещалось во многих газетах. Несомненно, ваши слушатели должны быть знакомы со всеми его подробностями. Но меня, как представителя культурной общественности, больше всего поразил небывалый трагизм и драматизм этого преступления… Вы только представьте: В своём рабочем кабинете, при таинственных обстоятельствах, за запертыми дверями и занавешенными окнами, погибает один из самых известных и уважаемых нотариусов. В этом деле до сих пор нет ни одного свидетеля и ни одного подозреваемого; не обнаружен даже пистолет, из которого был совершён роковой выстрел. Полиция утверждает, что всё ещё не может напасть на след таинственного убийцы… Ужасно; не правда ли? Мне невольно подумалось: При тех допотопных методах ведения расследования, которые использует наш доблестный Скотланд-Ярд, это преступление не сможет быть раскрыто и за триста лет… А ведь наше общество располагает богатейшим культурным наследием, к которому относится и знаменитый дедуктивный метод! Между тем, наши твердолобые полицейские умы почему-то легкомысленно отвергают этот метод в своей работе… Осознав это, я твёрдо решил: Я обязан вмешаться и оказать своим интеллектом влияние на ход расследования убийства нотариуса Геллибранда! Конечно, я не тешу себя надеждами, что наши упёртые полицейские власти в один момент преобразятся и поголовно освоят метод научной дедукции. Мои усилия направлены прежде всего на те слои культурной общественности, которые своим огромным авторитетом смогут оказать давление на наши доблестные власти с целью вывести расследование на правильные рельсы. Мне бы очень не хотелось, чтобы очередное громкое убийство осталось нераскрытым по вине наших неповоротливых правоохранительных органов… А ещё я бы хотел заметить…

– К сожалению, у нас не так много эфирного времени! – прервал монолог чересчур разболтавшегося писателя Хогарт, – Нам пора приступать к главному: чтению нового рассказа мистера Брауна «Убийство нотариуса Геллибранда»! Наш гость уже занимает место у микрофона – ну а мы как раз успеем удалиться на небольшую рекламную паузу…

Пока из транзистора доносились чьи-то восторженные отзывы о каких-то таблетках и шампунях, Ротмилл не преминул поделиться с коллегами первыми впечатлениями: