С Машей же – это подруга моя любимая – мы видимся часто. Это уже своего рода традиция у нас, – среда и пятница стабильно она заседает в баре. А я, хоть и график у меня в теории плавающий, стабильно и всегда по этим дням работаю.

Сегодня на календаре как раз среда. И мы с Машей не только и в очередной раз перемываем кости ее парню-козлу, побыстрее бы уже бывшему насовсем.

Но и коллективно мыслим о том, как ей подзаработать на чужом старье.

Сегодня в нашем баре что-то народу маловато. И меня от монотонного бухтежа подруги, от вынужденного безделья, и от того, что не надо было мыкаться от клиента к клиенту, и балансировать над их головами с подносом и кружками пива в три ряда, клонило в сон.

Маше же дали ответственное задание. Теперь она распродает вещи времен СССР, попросила о том пожилая соседка.

Соседке от хлама, видите ли, избавиться надо. Да так, чтоб самой не возиться и не искать, кто вывезет. А Маше за это вроде как процент перепадет. Жить же на что-то надо. А у Маши, как всегда безработной, очень много запросов и расходов на красоту.

– Так и напишу. Продам диван. Состояние почти нового… Раскладной, кожаный… – задумчиво строчила Маша объявление, наверняка полагая, что сможет неслабо обогатиться на этой драной рухляди. – Продам диван. Раскладной…

– Пропуканный. – вклинила я желчно, подпирая ладонью щеку и зевая от смертной скуки. Лучше уж еще раз про парня ее поговорили бы. Чем про диван, которому давно пора на мусорный полигон. – В метал-пабе «Драный Диван» отлично впишется. В интерьер им. Там такие диваны и нужны как раз.

– Ну блин, Насть… Не сбивай с мысли. И так тяжко думается… – нахмурилась Маша, не отвлекаясь от своего занятия. – Если дырка очень маленькая и ее почти незаметно, можно сказать, что диван без дефектов? Как думаешь? Нет. Нельзя. Иначе это будет враньем… Блин… Как же это продать-то…

Машка обиженно надула розовые, блескучие от нового блеска губы, и вздохнула, продолжая печатать объявление в телефоне.

– Главное, не траханный. Диван, имеется в виду. Знаешь ли. Лучше регулярно пукать в него, чем кончать. – подчеркнула я с иронией, желая хоть мельком увидеть ее улыбку, а не белобрысую макушку с прямым, идеально выглаженным пробором.

– Фу, Настя. Кто такой купит… С таким-то описанием… – брезгливо поморщилась Машка и медленно потянулась за своим кофе. – Что ж написать-то, а…

– Так и пиши. Как есть. Правду. – настаивала я упорно, предлагая ей вообще не заморачиваться. – Диван девственный. Без пятен. Вряд ли бабка на нем зажигала, в конце концов. Хотя… А кто знает, что было в ее сознательную и не очень молодость… Кто их знает, божьих одуванчиков этих…

Я дождалась, когда Маша поднимет голову.

И когда это свершилось, я продолжала.

– Одна бабка, вот… Она как-то со мной в очереди стояла к гинекологу – так тридцать абортов сделала.

– Обалдеть… Тридцать?

– Ага. Прикинь? И последний, видимо, не так давно.

– Любвеобильная, однако. Бывает же… Одуванчики те еще… – усмехнулась Маша и опустила взгляд, опять уткнувшись в свой телефон. – Так. Продам диван. Состояние нового. Торг при встрече. Нормально будет?

– Отлично. – кивнула я торопливо. – Пиши уже давай.

Прождав целую вечность, пока Машка закончит придумывать объявление о продаже дивана, раскладного и пропуканного, я за малым чуть не заснула прямо за столиком.

– Задрюченная ты какая-то, Насть. – подметила Маша то очевидное, чего сокрыть возможным не представлялось.

– Да шеф мозги вынес. – борясь с подступившей сонливостью, я нехотя выпрямилась и протерла глаза. – Слава Богу, ушел пораньше. Хоть присесть теперь можно. Без чуткого надзора этого козла…

– А за что он тебя так нахлобучил? Клиент нажаловался?

– Не клиент. Да опоздала, блин…

– Ты? Опоздала?

– Проспала. С кем ни бывает.

– С тобой как раз и не бывало ни разу. Не похоже на тебя. Ты всегда такая ответственная.

– Так получилось. – пожала я плечами, с дикой неохотой поддерживать тему разговора.

– Ты часом не заболела?

Маша настолько удивилась, что даже отложила телефон в сторонку и придвинулась ко мне.

– Усталость накопилась, наверн. Может и заболевать начинаю. Немудрено, Маш. Вон сколько народу тут околачивается. Еще и шеф этот… Вообще ни за что отчебучил, козлина… Того и гляди, и правда премии лишит.

Или вообще уволит, а я не успею найти работу…

И что потом? Бомжевать? В мусорках рыться в поисках еды?

– Не переживай ты так, Настен. Всё равно он тебя не уволит. Бар загнётся без тебя. И ты это знаешь.

– Да не переживаю я. Всё нормально. Пофигу на него вообще. – вздохнув тяжко и обняв себя, я уткнулась в столик лбом.

– Может шеф тебя ревнует, потому придирается? – предположила Маша лютый бред. – Может ты ему в душу запала?

– Боже упаси. – не поднимая головы, открестилась я максимально показательным жестом.

Маша некоторое время молчала.

А затем задала крайне сложный вопрос, на который лично мне было нечего ответить.

– Кстати, Насть. А почему у тебя парня до сих пор нет?

– Да ну их, парней этих. Не хочу, чтоб как у тебя. То одно, то другое. Что ни день, так вечно все неладно. …– отшутилась я, как смогла. – Мне одного козла недобитого хватило… Еще не отошла от этого, как…

И чуть не ляпнула, что видела своего бывшего на той вечеринке. Чуть не прокололась. Ведь если Маша узнает, что я там была, да еще и без нее, и к тому же с ее вражиной заклятой, обидится на меня и очень сильно.

– Как нового заводить. Нахрен мне это все надо…

– Не все ж как Антон. И не как твой, этот… А если честно, Настен. Без шуток. Почему не хочешь ни с кем встречаться? Не предлагают? – продолжала Машка нагло лезть ко мне в душу.

– Предлагают, конечно. У меня их трое вообще-то. Претендентов на руку и сердце. Онлайн. С Крайнего севера трое. – солгала я, не краснея. – Да времени нет общаться. У меня работа двадцать четыре на семь.

– Ну а в баре разве вообще никто не нравится? Не пыталась познакомиться ни с кем, кто поближе?

– Ты что, Мань? В баре не тот контингент. Мне забулдыгу не надо. Надо другого. Чтоб модный был, но не шибко брендовый и фирменный. Чтоб не кроссы типа «Найк», штаны «Рита», кепка «Абибас» и пакет из «Фикс Прайс», а чутка посолиднее был. И чтоб не в «Арманях» и «Дочи Кабана», а нормальный… Ну и чтобы не сильно богатый. Но обязательно чтоб серьезный. До оскомины просто. – добавила я напоследок.

– Есть кто на примете?

– Ну… Может и сойдет директор крематория…

– Фига се! Ну ты, блин, загнула! Директор крематория…– усмехнулась Маша синхронно со мной.

– А что? На меньшее не согласна.

Это я так при подруге выражаюсь. Что мне надо только такого, а не такого… А на деле… На деле я вообще непритязательна к выбору партнера. Впрочем, как и в подарках, и на модную одежду не падкая. Я девчонка простая, можно сказать.

Вот Машка прям девочка-девочка. Вся такая из себя, нализанная, намазанная какими-то бесконечными кремами, сыворотками омолаживающими, бальзамами, блесками, кудри то какие пышные, в розовых бантиках, то в стразах вся вечно.

Идет вот Машка по городу, вся такая из себя, и все мужики головы на нее сворачивают.

А меня не замечают рядом с ней, причем настолько, что порой сносят. Просто не видят меня и сносят. Может все потому, что Машка прихорашивается даже когда выносит мусор, а я достаю косметичку лишь по особым случаям?

Да и выгляжу я рядом с ней облезлой мышей, если начистоту.

Для меня, принципиально отрицающей не только декоративную косметику, но и тупо все, что делает меня ярче, даже мой оттенок волос, судя по названию краски, которую взяла буквально на днях, – темно-лакричный карамельный кофейно-деревянный как пятка бабуина в период овуляции, – как был в моем понимании каштановым, так и остался.

Да и единственное, чем пользуюсь для создания прически, по сути одной и той же на каждый день и для любого случая – это «крабик» и обыкновенный простой карандаш, чтобы записывать им пожелания клиентов.