— Да, сейчас.

Сбежав с лестницы на первый этаж, открыла входную дверь другу, который сидел на ступеньках, опустив голову.

Села сзади него, обняв за корпус, и положила голову на его спину.

Максим тяжело вздохнул, но позволил.

— Ты как?

— Несколько часов бесконечных допросов, давление со стороны взрослых, будто я ее толкнул и знаю причину ее поступка… — уперся ладонями в лицо, — мы всего лишь с Борькой были рядом и услышав вскрик девчонок. Просто оперативно среагировали, пока не набежала эта толпа попугаев… А пытали, будто я чистосердечно признался в преступлении. Черт, Марусь, я так устал… Есть что-нибудь пожрать?

— Пойдем поищем. Я тоже, кстати, не ела. Так переживаю, и не могу поверить, что подобное произошло у нас в школе.

Макс невесело хмыкнул и поднялся. Взгляд у него был тяжёлый, лицо усталое. Я невольно приблизилась и разгладила складку между бровей, а Горский неожиданно поймал мою кисть, поднес к губам и поцеловал сухими губами.

— Пойдем, Марусь, уже прохладно.

Еду в холодильнике нашли и даже погрели. Ели молча, а Макс так вообще, вяло и неохотно.

Кое-как домучив свою порцию, он убрал свою тарелку в посудомоечную машину, и без слов потянул меня наверх, взяв за руку. Первый зашел в мою комнату, потащил в сторону кровати и забравшись с ногами, чтобы и тут потянуть за собой, опустился на мягкую поверхность.

— Можно я сегодня побуду с тобой? — сомкнул руки в кольцо у меня на животе, и притянул к своему корпусу.

Я завозилась, устраиваясь поудобнее, а потом ответила, ведь чувствовала, что Макс в этом нуждается, и просит он, в принципе, крайне редко.

— Конечно, оставайся. Тебя родители не потеряют?

— Нет, я сказал матери, что буду у тебя.

Больше ничего спрашивать не решилась, все разговоры спокойно подождут до утра.

Через пару минут, я услышала тихое сопение в свою макушку. Макс был горячий, лежать с ним вот так, когда мы давно уже не дети, было непривычно.

Под мерное сопение парня я уснула сама, и в таком положении мы проспали всю ночь.

***

Утром мы с Максом проснулись одновременно, сработал будильник и поднял нас в школу. Дверь в мою комнату была приоткрыта, видимо, пока мы спали, родители заходили и наблюдали за нашим сном. Неприятно, конечно, я люблю, когда, несмотря на обстоятельства, дверь в мою комнату закрыта. А то так получается, что проходной двор какой-то. Хорошо, что мы спали в одежде и ничего компрометирующего видно не было, а то бы вышел конфуз.

— Ммм, Марусь, выключи эту сирену… — спросонья, отворачиваясь к стенке, попросил Макс.

Нащупав телефон на прикроватной тумбочке, я выключила звук и стала осмысливать все то, что вчера происходило.

Горский постепенно просыпался, повернулся обратно ко мне лицом, рассматривая с прищуром в мою сонную моську.

— Макс, почему Наташа выпрыгнула из окна? — спросила то, что не давало мне, со вчерашнего дня покоя.

Горский поморщился, будто проглотил что-то кислое, но ответил:

— На нее поспорили, Марусь.

— Поспорили? — переспросила, потому что казалось, что я ослышалась.

— Да, у нас такое практикуется в школе, если ты не знала.

Я была в шоке, потому что о подобном роде развлечений, слышала впервые за девять лет учебы.

— Почему я никогда об этом не слышала?

— А зачем тебе туда совать свой красивый носик, — коснулся кончика носа и улыбнулся, хотя глаза оставались какими-то грустными, — зачем тебе вся эта мажорская грязь? Ты девочка домашняя, ранимая, хоть и такая бойкая, но все равно тебя нужно беречь от подобных движух и защищать от всяких недоумков, — притянул меня к себе и обнял.

Я не ожидала этого услышать, расчувствовалась, поэтому спокойно позволила притянуть себя в объятия и даже немного пожамкать. Потом мое терпение закончилось, и я уперлась ладонями в грудь Горскому и заглянула в глаза.

— Скажи… А ты участвовал в этих… играх?

Я видела, как меняется расслабленное лицо друга, на мучительную гримасу.

— Почему…ты спрашиваешь?

— Просто ответь, — напирала я.

— Участвовал.

— Сколько раз? — не отставала я.

Макс закусил губу и лег на спину, уставившись в потолок.

— Это было два года назад, — начал он, — мы с парнем из старшего класса поспорили, кто первый разведёт одиннадцатиклассницу на откровенные фотки, ну и…

— Что? — склонилась над ним, — продолжай!

— Я выиграл этот спор, — выдохнул друг.

Пульс забился где-то в ушах, я живо представила, как все это могло выглядеть.

Откинувшись также на спину, я пыталась вспомнить, что было в нашей жизни два года назад.

— Это было весной? — вспомнила какие-то обрывки, когда друг много времени пропадал, как говорил, на тусовках, а оказывается…

— Да, — признается, — из-за меня она чуть не завалила ЕГЭ, и я чувствовал себя последней сволочью. Отец тогда как-то узнал об этом тотализаторе, наказал по самые не балуй, да и я сам понял, как облажался, поэтому терпеливо нес бремя отработки наказания.

— Ты все лето работал курьером у отца в компании! — осеняет меня, ведь мозаика постепенно начинает складываться.

— Да, это была моя повинность.

— И ты после этого больше не…

— Нет. Я после того случая как-то резко повзрослел и понял, что не надо творить всю ту дичь, на которую подбивают тебя, казалось бы, друзья и приятели. Не дружба это, а хня полнейшая!

В коридоре раздались шаги, и через минуту мама заглянула в приоткрытую щёлочку:

— Всем привет! Эм, вставать пора, а то в школу можете опоздать, вы время видели?

После этих ключевых слов мы подорвались с кровати как ужаленные. Макс понесся в гостевую ванну, которая тоже находилась на втором этаже нашего дома, а я забежала в свою и начала активно приводить себя в порядок.

Через пятнадцать минут мы сидели за столом и быстро поглощали геркулесовую кашу. Похвалив и поблагодарив за завтрак, Макс убежал домой переодеваться и собирать рюкзак, предварительно пообещав справится в максимально короткие сроки.

Сегодня была очередь везти нас в школу Павлу Юрьевичу, отцу Макса. Наши родители выработали очень удобную стратегию, составили между собой расписание, возили и забирали нас по очереди.

Несколько лет назад, Горский вложился в компанию моего отца, позволив сделать резкий рывок в увеличении штата его фирмы и создании нового направления по разработке телефонных чат-ботов для банков и других крупных компаний, ведь сам Пал Юрич работал в телефонной компании, и в самом начале, когда это направление только стало развиваться в стране, быстро просек спрос и вовремя подсуетился. Таким образом, Горский-старший работал на двух работах, на официальной должности в крупной компании, куда пришел еще совсем молодым, и пока был не готов распрощаться с теми связями и властью, что держал сейчас в руках, и по мере сил курировал разработку чат-ботов в компании моего отца, заключая со своей же компанией, где вел основную деятельность, крупные контракты, как с фирмой подрядчиком.

Но своего единственного сына считал приемником и возлагал большие надежды. Будущее Макса было уже распланировано, но друг не жаловался, говорил что и сам видит смысл в будущей профессии. Единственное, что лично меня, как молодую девушку смущало, что Павел Юрьевич хоть и любил Макса, был к нему порой категоричен и строг. Воспитывал дедовским методом — кнутом и пряником, по мере сил старался держать в ежовых рукавицах и не давать спуску в некоторых принципиальных вопросах. Были моменты, где отец давал сыну полный карт-бланш, а были строгие рамки и условности в поведении.

Горский старший как и мой отец, могли бы давно нанять личного водителя, как делали это другие родители, который бы нас возил и забирал из школы. Но когда мы изредка встречались по выходным за дружеским ужином, наши предки шутили, что время летит слишком быстро и они ловят особый кайф в коротких минутах, что мы ездим из или в школу…

Попрощавшись в отцом Макса, мы вышли на парковку около учебного здания, и пока мы были не в массе общих знакомых, я дернула парня на себя и тихо спросила: