– Когда позже? После того, как ты возвращаешься домой, мне нужно готовить ужин. А перед этим – убрать посуду Нахи и отмыть от кухни прилипший повсюду рис! А потом навести порядок, подмести пол и собрать разбросанные игрушки. А потом приходит время купать Нахи. А у нас даже ванны нет, чтобы мы могли помыться вместе!

– Прости, я не хотел… Почему ты снова злишься?

После того как Мира повысила голос, Нахи заплакала пуще прежнего.

– Пожалуйста, успокой Нахи. Мне нужно позвонить маме Чжиху.

Учхоль обнял Нахи, которая плакала, сжимая в руках упаковку от бананового молока. Мира, одетая только в серый кардиган, вышла на улицу.

В переулке было сыро, возможно, из-за недавнего дождя.

– Брр! – поморщилась Мира, наступив в лужу возле дома. – Какая-то черная полоса…

Она отряхнула тапочки от воды, сделала глубокий вдох и позвонила маме Чжиху. Она несколько раз извинилась и предложила встретиться, но мама Чжиху без лишних слов потребовала компенсацию расходов на лечение. Мальчик уже побывал у дерматолога, и в будущем ему может понадобиться удалять шрам лазером. Мама Чжиху сказала, что откажется от претензий в обмен на один миллион вон на покрытие будущих медицинских расходов. Мира почувствовала комок в горле, словно там застрял сухой яичный желток, но без споров согласилась выслать деньги. Как ни крути, а Нахи и правда виновата… Мира склонила голову, еще раз извиняясь перед матерью Чжиху.

Тем же вечером Учхоль перевел со своего счета миллион вон. Его кошелек стал легче, а перспектива снять новую квартиру – отдаленнее. Уложив Нахи спать, Мира пришла в спальню.

– Я перевел деньги, – сказал Учхоль ровным тоном.

– М-м-м.

– Слушай… Насчет домашних расходов в этом месяце…

– Сама знаю. Придется затянуть пояса еще сильнее. Ложись спать, утром тебе на работу.

Они легли, повернувшись друг к другу спиной. Мира изо всех сил пыталась заснуть, зная, что впереди ее ждет еще один трудный день. Она уже засыпала, когда ее разбудил расстроенной голос Нахи.

– Мама… я описалась.

Мира почувствовала прилив сострадания к бедной девочке. Сегодня в детском саду Нахи впервые в жизни столкнулась с конфликтом. Должно быть, она сильно переживает… Мира пожалела, что почти ничем не может ей помочь. Она переодела Нахи в сухую одежду, унесла мокрое постельное белье в ванную и постелила свежее. Вскоре Нахи погрузилась в сон, и Мира вернулась в постель. Заснула она быстро, однако через несколько часов Нахи разбудила ее снова:

– Мама… просыпайся.

– Что такое?

– Я… я опять, – нерешительно сказала Нахи.

Мира резко села:

– Что опять? Ты снова описалась?..

– Мама, прости…

Мира крепко схватила Нахи за щупленькие плечи:

– Нахи, если тебе жаль, то просто прекрати писаться! Мама очень устала!

Нахи снова разрыдалась. Учхоль, почувствовав серьезность ситуации, встал и принялся ее успокаивать.

– Вы с Нахи ляжете здесь, – сказала Мира. – Чистого белья больше нет, поэтому я пойду в прачечную.

– Давай завтра, – сонно пробормотал Учхоль. – Уже поздно.

– Из-за дождя белье не высохнет, если я повешу его завтра!

Мира накинула на плечи серый кардиган, наспех прополоскала пропитанное мочой постельное белье, взяла его в охапку и вышла из дома. Кардиган отсырел, Мира чувствовала резкий запах мочи.

Быстро добравшись до прачечной «Бингуль-Бингуль», Мира засунула постельное белье в стиральную машину. Потом села за столик у окна и со скуки открыла зеленый ежедневник. Он был заполнен разными банальными записями. Мира небрежно пролистывала его, не особенно интересуясь содержанием, но через некоторое время ее внимание привлекла страница с надписью «Проходят весенние дни». Слезы покатились по щекам и упали на стол, подобные луже, в которую она наступила. Мира торопливо смахнула их и потерла лицо. Перелистывая страницы, она видела чужие тревоги и ответы на них. Мира схватила со стола ручку и быстро написала:

«Я не хочу жить. Почему жизнь такая трудная?»

Глядя на эти слова, она чувствовала себя бессильной, словно невидимка, и задумалась: есть ли в такой жизни хоть какая-то надежда? Мира старательно проживала каждый день, как бесконечно крутящийся барабан в стиральной машине. До замужества она была поглощена работой, потом погрузилась в заботу о дочке. Но сейчас она чувствовала себя старой, сломанной стиральной машиной – жалкой и ничтожной. Слезы не останавливались, даже когда она посмотрела в потолок. Глубокие вдохи и судорожные сглатывания тоже не помогли их сдержать.

Столкнувшись с проблемой в виде депозита размером в пятьдесят миллионов вон, Мира и Учхоль решили отказаться от Ённамдона и обратили свой взор на окраины Сеула. Они собирались отправиться осматривать дом в Кёнгидо, когда у Миры зазвонил телефон.

– Привет, мам. Я занята, перезвоню вечером…

На другом конце телефона послышались рыдания.

– Мама, ты плачешь?

– Мира, что нам делать с твоим отцом?

Мира, стоявшая в прихожей, сняла туфли, вернулась в гостиную и положила сумку на диван.

– Что случилось? Мам, ты так и будешь плакать? Расскажи уже, в чем дело!

Рыдания стали громче.

– Мама! Я начинаю волноваться. Говори уже, что случилось!

Увидев лицо Миры, Учхоль сразу понял, что произошло что-то серьезное.

– Папа попал в аварию?

– Нет, дело не в этом, твой отец… У него нашли рак желудка.

Мира рухнула на пол как подкошенная.

– Я приеду сегодня. Нет, сейчас же. Я выезжаю немедленно.

– Отца нужно срочно госпитализировать. Но какие-то правила изменились и в больницу пускают только одного посетителя.

– Значит, даже если я приеду, то не увижу папу до операции? Как так?! Я должна с ним повидаться!

– Я собиралась рассказать тебе обо всем после операции, но испугалась и позвонила…

– Я приеду завтра. Нет, сегодня.

– Мира… оставайся в Сеуле. Мне не следовало тебе звонить. Твой муж рано уходит на работу. Кто будет отводить Нахи в детский сад? Оставайся дома.

Мире хотелось все бросить и отправиться в аэропорт. Или сесть на первый поезд до Пусана, чтобы быть со своим отцом. Она вспомнила, что сказал отец, увидев ее в свадебном платье: «Дочка, прости, что я не мог одевать тебя так же красиво, как одевали других девочек. Ты – настоящая красавица, Мира». Ей хотелось держать его за руку так же, как он держал за руку ее, когда вел к алтарю.

– Разве его работа сейчас имеет первостепенное значение?

Мира купила билет на самолет. Даже если ее не пустят к отцу в палату после операции, ей хотелось быть поближе к нему. Учхоль решил взять отпуск, чтобы присмотреть за Нахи, обнял Миру и попросил не волноваться.

Вечером того же дня им позвонили и сообщили, что интересующий их дом в Кёнгидо, который они должны были посмотреть, уже арендовали. Ее отец болен, а стиральная машина продолжает издавать жуткие стоны. Сплошные беды… Глубоко вздохнув, Мира решила взять себя в руки и оставаться сильной. Она сложила в корзину для белья полотенца, пижаму Нахи с клубничным узором, рабочую одежду Учхоля, свой серый кардиган и вышла из дома.

Мира начала получать удовольствие от одиноких походов в прачечную после того, как все заснут. Она чувствовала себя свободной, просто наблюдая за людьми в повседневной одежде, которые отдыхают и развлекаются, наслаждаются своей молодостью.

Уже собираясь открыть дверь прачечной «Бингуль-Бингуль», Мира заметила пожилого господина, который стоял у стола. Она немного помедлила, прежде чем войти. Ей показалось, что обращение «пожилой господин» подходит ему больше, чем «старичок». Его хорошо выглаженная темно-синяя рубашка в клетку, серые хлопчатобумажные брюки и уютный внешний вид в сочетании с густыми с проседью волосами производили приятное впечатление. Мира осторожно обошла пса чиндо, сидевшего у двери, и вошла внутрь. Взяв поводок, пожилой господин неторопливо вышел из прачечной.

Интересно, видел ли он ее запись в ежедневнике? В любом случае Миру это не слишком беспокоило, ведь она писала анонимно. Ей было любопытно, ответил ли ей кто-нибудь, но она не решалась проверить, пока пожилой мужчина оставался в поле зрения. Она небрежно выглянула в окно, ожидая, пока пес скроется из виду, и только потом села за стол, на котором стояла большая бутылка витаминного тоника.