Что самое поганое – неофиты не просто тренировались на мне, теперь они горели желанием сквитаться за прошлые неудачи и били изо всех сил. Не только не сдерживались, но пытались прыгнуть выше головы. И у кого-то это даже получалось.

Я ждал какой-нибудь пакости от Овода и его конопатого дружка, которые занимались в одной группе с другими перестарками, но эта парочка в присутствии наставника и Зарубы никаких фортелей не выкидывала и держалась ниже травы тише воды, а вот какой-то гадёныш из молодых да ранних приложил до хруста в спине. Самостоятельно подняться не вышло – не могу сказать, будто ноги отнялись, но всякая попытка пошевелиться вызывала столь острые вспышки боли, что начинал проваливаться в забытьё.

Франтоватый наставник разочарованно вздохнул, а вот Заруба неожиданно оказался таким исходом безмерно доволен.

– Поглядите-ка на эту размазню! – впервые обратился он к аудитории в присутствии коллеги. – Путь тайных искусств – это путь боли! Только переступая через себя и ограничения жалкой плоти, можно стать кем-то действительно великим! А хныкающих от уколотого пальчика неженок… Нет! Их даже не на дуэли убьют! Их прикончит собственный талант! Очищение – это больно! Формирование ядра – очень больно. Преломление – чертовски больно! Об остальном и не говорю. А цена ошибки – безумие или смерть!

Но слова словами, а в госпиталь меня уволокли на носилках. Занимали владения врача всего лишь несколько комнат, в приёмный покой он вышел облачённым во всё те же белый халат и смешную шапочку.

– Ну-с, и что тут у нас?

– В спине хрустнуло, – сипло выдохнул я, когда меня перевалили с носилок на хирургический стол. – Больно…

Врач глянул на Зарубу.

– И как зарекомендовал себя наш юный друг?

Друг?! Да я бы лучше с бешеными псами закорешился, чем с вами, черти драные!

Заруба задумчиво потёр подбородок.

– Исцели его, пожалуй. Всё же две седмицы продержался.

Не будь мне так худо, точно бы в голос выругался. Что значит: «исцели, пожалуй»? Как так: «пожалуй»? Получается, могли сразу в расход списать?

Твари!

Зубами я заскрежетал уже не от боли, а исключительно из-за охватившего меня бешенства. А потом словно зелёная волна накрыла. Чужая сила накатила и схлынула, оставив после себя едва уловимый аромат разогретых солнцем трав, но ломать меня отнюдь не перестало. Не сработало, что ли?

Но нет, как оказалось, врач покуда лишь обследовал полученные во время занятия повреждения.

– Сломано ребро и треснул отросток позвонка, – объявил Грай, задумчиво подкрутил завитой ус и решил: – Приходи за ним через полчаса.

Заруба покачал головой.

– Перелом и трещина, подумать только! Слабак!

Он утопал прочь, тогда из внутренних помещений в приёмный покой вышел ассистент врача. Оглядевшись, он скинул с головы капюшон и оказался светловолосым юношей с лицом сухим и узким. Ну или это просто я привык к широким физиономиям черноводских босяков, вот и обратил внимание на очень уж породистую физиономию паренька. Ещё удивил цвет глаз – те оказались светло-светло-серыми, почти белыми, только со стальным отливом. Таких мне прежде видеть ещё не доводилось.

– Принести набор для оказания первой помощи? – уточнил ассистент.

– Нет, Лучезар, я вылечу нашего юного друга сам, – заявил в ответ врач и улыбнулся. – В качестве аванса.

Его пальцы пробежались по моей спине, а затем вновь накатила чужая магия, только на сей раз она ворвалась не рассеянной тёплой волной, а двумя зелёными молниями. Скрутило так, что какое-то время только и мог, что глаза таращить да сипеть.

– Заруба уже выдал сентенцию о том, что путь тайных искусств – это путь боли? – спросил Грай, вытирая руки полученным от ассистента полотенцем.

– Ага, – сипло выдохнул я, боясь не то что пошевелиться, но даже просто сделать глубокий вдох.

– В чём-то он прав, – вздохнул врач и резко бросил: – Вставай!

Я миг помедлил, затем выполнил распоряжение и к своему немалому удивлению и неимоверному облегчению обнаружил, что боль отступила и больше ничего не сковывает моих движений. Тогда взял чугунный шар и спустил его на пол.

Попутно задумался, не выйдет ли перебить цепь приказом, но сразу выбросил эту мысль из головы. Врач – колдун. От него не удрать. Да и не знаю, куда бежать.

– Ну-с, юноша, продемонстрируйте нам свои успехи! – попросил Грай и прищёлкнул пальцами. – Лучезар, очки!

Ассистент скрылся во внутренних помещениях, а я не удержался и спросил:

– А на кой чёрт мне вообще заниматься? Я же расходный материал!

– Все мы в чём-то расходный материал, – признал Грай с печальным вздохом и его изумрудные глаза вновь приобрели прежний желтовато-зелёный оттенок. – Но чем прочнее вещь, тем сложнее её сломать. Не так ли?

Я молча передёрнул плечами.

– Пока человек жив, он имеет все основания уповать на лучшее, – приободрил меня врач, а дальше в его голосе прорезались какие-то очень уж вкрадчивые интонации. – И уж точно не стоит испытывать терпение того, кто тебя только что вылечил.

«И будет лечить в дальнейшем», – этого вслух мой собеседник не произнёс, но я понял и так. Поэтому, когда к нам с очками и набором линз вернулся Лучезар, упрямиться не стал, открылся небесной силе, потянул ту к солнечному сплетению, собрал и вытолкнул через протянутую к правому запястью энергетическую нить.

– Неплохо, – признал Грай. – Но о зачатках меридианов пока даже речи не идёт. Работайте, юноша! Денно и нощно работайте над собой и тогда у вас будет шанс изменить свою жизнь к лучшему!

Когда по возвращении в казематы я поведал об этом странном разговоре Первому, сосед только руками развёл.

– Ничего не понимаю, – признался он. – Разве что этот прохвост уже сосватал тебя какому-нибудь конкретному покупателю…

– Это как так? – удивился я.

– Скоро выпуск, – напомнил Первый. – На смотрины в приют съедутся представители школ. Если кто-то захочет тебя выкупить, управляющий возражать не станет. Дело тут исключительно в цене.

– И какой в этом интерес у врача? – озадачился я, но тут же предположил: – Хочет куш за посредничество срубить?

– Должно быть так. Тебе б теперь только до смотрин дотянуть…

Черти драные! Приказ «ниц!» меня и вправду едва не доконал. Нет, за медицинской помощью больше не обращался, но от ушибов ломило всё тело, по утрам едва вставал и до гимнастической разминки проворством напоминал дряхлого старца.

Впрочем, когда завершился круг и пришло время служить учебным пособием в отработке нового приказа, меня это обстоятельство нисколько не порадовало. В аудиторию зашёл настороженным и собранным, просто не знал, чего ждать. Наставлял неофитов на сей раз какой-то новый преподаватель, этот тип себя пространными лекциями утруждать не стал и скомандовал:

– Начали!

Очерёдность была распределена заранее, из-за крайней парты в первом ряду тотчас поднялся конопатый парнишка. Он резким движением нацелил на меня руку и вдруг едва ли не взвизгнул:

– Замри!

Я так изумился, что даже на Зарубу обернулся. Тот закатил глаза и скомандовал:

– Иди!

И я бы пошёл, да только отнялись ноги. Стоять стоял – шагнуть вперёд не мог. Я их попросту не чувствовал.

Парнишка радостно заулыбался, и тут же получил от наставника по голове указкой.

– Чего лыбишься, бестолочь? – заорал тот и указал на меня. – Он башкой вертит и разговаривает! Я этому вас учил?!

– Но…

Уж лучше бы малец промолчал. Последовал новый удар, и меня отпустило, наваждение схлынуло. Я прошёлся, присел, подпрыгнул. Тело слушалось, как и прежде.

Вот только стоило бы не впустую время тратить, а готовиться к новой атаке, потому как второй неофит не стал драть глотку и бросил «замри!» с какой-то даже ленцой, но только после этого меня разбил самый настоящий паралич.

Ни вздохнуть, ни пошевелиться. Слова вымолвить не могу! Моргнуть и то не получается!

– Держи! – распорядился наставник и перевернул песочные часы.