Пока я злобился и в очередной раз обещал себе завтра же решить… ну хотя бы начать решать! вопрос с нашим “заключением”, Рыжая быстро порубала-поджарила всё добытое, превратив продукты в вполне приличный ужин. Подкравшись сзади, я тихонько утащил солёный огурчик — мда, это вам не Белоруссия.

— Что, невкусный? — огорчённо спросила Рыжая, повернувшись ко мне.Выглядело это здорово неоднозначно, учитывая нехилый такой тесак, который она держала в руке остриём вверх и ко мне.

— Ну, думаю, из того, что вообще возможно добыть в Долгопрудном, этот огурец — самый лучший! — с готовностью отбарабанил я.

Но Лина всё равно расстроилась. Пришлось успокаивать и утешать… А я и сам ни фига не спокойный!

В итоге, за ужином мы оба старательно избегали хоть сколько-то острых тем. Просто поели, потрепались про перспективных сотрудников из Института, и всё. Разговор по молчаливому согласию оставили на потом. Тем более, что уже в конце, когда из еды почти ничего не осталось — мы оба, оказывается, здорово по чему-то такому соскучились — Рыжая вдруг вскрикнула:— Ой! Я ж забыла! — и заполошно метнулась куда-то в коридор.

Вернулась она с виноватым видом и бутылкой красного сухого. Ну, тут уж мы оба — только за, долго приглашать не придётся. Сидели на диване ещё час, обнявшись, последние бокалы тянули, как могли — вино неожиданно пошло в жилу на все сто. В конце на нас упало какое-то странное оцепенение, было лениво даже думать, не говоря уже о том, чтобы встать.

В кровать бухнулись прям в одежде. Я пихнул Рыжую локтем:

— Ты чего рассказать-то хотела? Важное что?

— М-м-м? А… да не знаю даже. Мама звонила.

Особо рассказывать Лине было откровенно лень, но несколько фраз она всё же мне на ухо нашептала. К моей “тёще”, оказывается, прямо на работу явился офицер ФСБ. Из местного управления, по Санкт-Петербургу. Какого хрена так — лично я понять не могу: по идее, нами должны заниматься федералы, нет разве? Ну, или Мария Александровна что-то не так прочитала в удостоверении, хотя это вряд ли, конечно.

Из рассказа Рыжей я вынес впечатление, что разговор носил характер предупредительной беседы. Наверное, примерно такие же разговоры “коллеги” нынешних спецслужбистов вели с родственниками желающих эмигрировать из СССР… Что самое интересное — беседа, похоже, оказалась вполне результативной, поскольку Рыжая мельком упомянула напутствие, под конец звонка данное ей матерью: “Сиди там тихо!”. Прям слово в слово, все фсбшники так говорят, почему-то. “Мы вас в камеру посадим, а вы там сидите тихо! Поумнее вас люди сами разберутся, когда выпускать!”.

Я опять разозлился и, видимо, слишком шумно задышал носом — Рыжая встревожилась, сразу проснулась, поднялась на локте, уставилась тревожно.

— Ну ты чего? — потрясла она меня. — Чего? Ничего ж такого не случилось! Никто никого не арестовал, и не обвинял ни в чём даже.

Выдохнув и с трудом удержав в себе мат, я срывающимся голосом проскрипел:

— Да. Не арестовал. Спасибо Партии за это, — и, резко повернувшись на бок, облапил Рыжую так, словно кто-то попытался у меня её отобрать, и голосом матёрого искусителя предложил:

— А хочешь прямо сейчас на море?!

Глава 30

Либанова и ко я опять застал в лабе, правда, на этот раз они всей бандой явно пришли буквально пять минут назад — вон даже расселись ещё не все, две задницы торчат из-под стола и общаются друг с другом на повышенных тонах, а с другой стороны трое молодых сбились в кучку и над чем-то ржут, время от времени бросая опасливые взгляды на начальство. Сам завлаб, правда, был в числе тех, кто “все”, надёжно угнездившись на своём командирском месте, и даже комп уже успел загрузить. Дверью я хлопнул нечаянно, честное слово, но, увидев, как все присутствующие всколыхнулись, каюсь, испытал неизвестно откуда взявшееся мстительное удовольствие.

— Здравствуйте, товарищи! — поздоровался с выражением, как диктор Центрального Телевидения, которого я, впрочем, никогда не видел.

Но слышал, что они вещали как-то так, с пафосом 99 lvl — надо бы, кстати, найти пару записей в ютубе, заради расширения кругозора.

— Чего это у тебя глаза такие красные? — произнёс вместо приветствия Либанов, являясь из-за оборудования целиком. — Думал, ты позже придёшь. Пошли, пошепчемся.

В “термосе”, даже не доведя ритуал задраивания люков до конца, Либанов повернулся ко мне с кривой ухмылкой:

— Поржать хочешь? Дима к Лёхе попросился! — и тут же сам пояснил: — Лёха звонил сегодня утром, вентилировал, не будем ли мы против.

— И где надо смеяться? — осторожно осведомился я.

— Как где? — Андрей даже руками всплеснул. — Лёха у нас кто? — и замер, предоставляя мне право продолжать.

Я молчал, не зная, в какую сторону играть, и пришлось завлабу продолжать самостоятельно:

— Лёха у нас кэ-фэ-мэ-эн! И Михалыч тоже! А Дима — доктор! И он, понятно, не будет ни главным, ни даже замом! Красиво?

Чтоб совсем уж поленом не сидеть, пришлось пожать плечами. Всё-таки, до сих пор я почти чужой на этой научной кухне, приходится признать. Впрочем, особенной реакции с меня и не требовалось, Либанов вышел на саморазогрев:

— А самое смешное — вот чует сердце: если мы отсюда съедем, так или иначе, именно Лёху сюда и заселят! Ну или, как минимум, поставят паковать вещички, если решат не повторять “наших” ошибок. Прикинь, трип: отсюда в Коломну, а через месяц — обратно сюда!

Я прочистил горло:

— Кхм… А какие такие “наши” ошибки ты имеешь в виду?Он досадливо отмахнулся:

— Ну не так сказал — ты не понял, что ли? Не наши ошибки, а… не знаю, как сказать даже… “ошибки с нами”, как-то так. Уверен, там, — он многозначительно ткнул пальцем в потолок, — уже все головы себе сломали, придумывая, как бы нас так приструнить, чтоб и рыбку съесть, и об ёлку не ободраться! И уже виноватого ищут, кто нам слишком много воли дал!

— Хм… а нам кто-то дал слишком много воли? Как-то незаметно.

— Вот увидишь, — заверил меня Либанов, усаживаясь напротив. — И головы полетят, и режим прикрутят. Даже от текущего можно прикрутить, ты же понимаешь. Кста-а-а-ти! — тут он резко наклонился вперёд, а глаза его аж заискрились от азарта. — А у меня же тут экспериментальный объективный контроль записал кой-чего! Поделиться не желаешь?

Я, несколько ошеломлённый таким резким разворотом, молчал, и Андрей, раскручивая сам себя, понёс уж совсем какую-то чушь:

— И глаза, глаза, я сразу заметил! Я так и думал! Ты меня что, тут бросить решил? А ну колись давай!

— Тихо ты! — пришлось рыкнуть, сбивая… да почти истерику. — Ты чего — выпил с утра, что ли?! Говори по-человечески!

Вдохнув-выдохнув несколько раз, Либанов выставил перед собой руки ладонями вперёд, мол, я в порядке.

— ОК. Я спокоен. Я совершенно спокоен. Так? — и уставился на меня.

Пришлось кивнуть.

— По фактам: я полагаю, что вчера вечером где-то в ближайших окрестностях — вероятно, прямо из гостиницы — был открыт портал нового типа. Я прав?

Что делать — кивнул снова.

— Везёт тебе! — с кривой улыбкой проинформировал меня завлаб. — Детекторы нашей предыдущей разработки, даже со всеми Лёхиными оптимизациями, на такой прокол не реагируют! Но вопрос не в этом. Ты что, брат, вообще страх потерял? Вот стоило ли так нарываться? Что стоило мне шепнуть — попробовали бы тихонько тут, уж если у тебя такие подозрения были, что новый портал “чистый”...

Никаких подозрений у меня не было, вчера я утащил Рыжую на море просто так, внаглую. И она меня там так умотала, что сегодня с утра у меня в голове было совершенно пусто, вылетело всё! В том числе и то, что встречи с Артемьевым надо бояться. Вот везёт же ей — спит себе сном праведника. А мне сейчас с Либановым объясняться… Вздохнув, я попробовал: