Я хотел было сказать ему, что здесь-то можно прослушки не опасаться, но он каким-то образом меня понял, отрицательно помотал головой и показал глазами на ближний корпус — не помню какой, Лабораторный, что ли. Да, реально недалеко. И пространство открытое, хочешь — направленный микрофон в окно выставляй, хочешь — читай по губам. Только вот, по мне — так паранойя это, чистой воды! Но Либанов настроен серьёзно, видать, реально что-то убойное выдумал.

Ну и ладно, я подожду. Надеюсь, этот парк тут действительно рядом.

Спокойно выйти нам, однако, не дали. Возле калитки, переминаясь с ноги на ногу, стоял какой-то вооружённый хрен в камуфляже. Мы даже ещё не успели подойти, как он оживился и забормотал чего-то в рацию. Подойдя ближе, я заколебался — лицо казалось знакомым, но так, без уверенности. А вот Либанов, судя по возмущённой роже, знает об этом больше. Я дёрнул его за рукав, но он на меня внимания не обратил, и сразу ринулся в атаку:

— Да что за нахрен опять?!

— Александр Иванович, Андрей Николаевич, извините, пожалуйста, но пропустить никак не могу! У меня приказ!

Тут и я офигел немного, подошёл вплотную, взял часового за какую-то петельку на разгрузке и проникновенным тоном спросил:

— А что ты сделаешь, родной? Как ты меня — меня! — тут удерживать собрался?

— Ничего не сделаю. Никак не собирался. Никак не удержать, — караульный мотал головой на каждую фразу, как китайский болванчик, а закончил и вовсе обиженно: — Да что я, не знаю что ли? Вы ж в любой момент… Только у меня приказ! И это для вашей же безопасности! И подполковник уже идёт, сказал, сразу за вами вышел, будет через минуту! Я ж по-хорошему прошу!

— А чего, было уже такое? — повернулся я к Либанову.

Тот только досадливо махнул рукой.

Сзади раздался дробный перестук шагов, я обернулся — Артемьев. Бегом бежит.

— Алекс! Ты только не нервничай! — возопил он заранее.

Оказалось, что это их чёртово “усиление” по причине ЧП с пропавшей бригадой до сих пор не снято. И усилились они прилично, подтянув и войска с техникой, и несколько спецгрупп с Лубянки.

— Ты ж понимаешь, пока следствие причины не назовёт — уверенности в том, что это не диверсия, у нас нет и быть не может. Хорошо, если этот ваш Плахотнюк — сам дурак, и бригада у него дурацкая: сам накрылся, людей и технику угробил, работы засветил, но хоть сам, понимаешь? А что, если ему помогли?

Мы с Либановым одновременно замотали головами отрицательно, но Артемьев не повёлся:

— Никто! Никто этого сейчас знать не может! Поэтому, с вольными прогулками по городу придётся временно завязать! — он перевёл взгляд на Андрея: — В конце концов, кому-то должно было хватить и прошлого раза!

Завлаб аж побелел.

— Мы под арестом, выходит? — спросил вроде спокойно, но у меня аж зубы заныли.

— Да ну что вы! — замахал руками Артемьев. — Боже упаси! В конце концов, ну кто вот этого, — ткнул в меня рукой, — против воли удержать сможет? Идите куда собирались! Просто я с вами прогуляюсь. Сзади, мешать не буду. И, — тут он помялся, — было бы неплохо знать, куда вы направляетесь.

Мы переглянулись.— В парке собирались пройтись, — настороженно глядя на подпола объяснил Либанов. — Я в лабе всю ночь просидел. Вот хотел свежим воздухом подышать, голову проветрить, заодно тему одну обсудить надо. Конфиденциально!

Артемьев моментально поднял руки, сдаваясь, и даже сделал полшага назад.

— Не вопрос, не вопрос! Будем идти сзади, просто не выпуская из видимости. Парк — это же вот рядом который, у школы?

Либанов молча кивнул, и фсбшник одной рукой показал что-то вроде “милости просим” в сторону калитки, другой одновременно подзывая караульного к себе.

-*-*-

По дороге разговаривать не хотелось. В принципе, я уже даже увидел этот пресловутый парк впереди, когда мимо нас рысью проскакали двое Артемьевских бойцов.

— Вот же кони, — с осуждением качнул головой Либанов, но развивать тему не стал.

Я оглянулся — метрах в ста за нами с фальшиво-скучающим видом тащились сам Артемьев и ещё двое его орлов. Понятное дело — в вилочку берут. Чтоб точно никуда не делись. Почему-то мне сразу захотелось что-то сотворить… или скандал устроить, или схватить Либанова в охапку и прыгнуть с ним в тундру! Чтоб уж точно ни души вокруг.

Но тут Андрей чувствительно толкнул меня в бок и ткнул рукой налево:

— Не зевай! нам туда, — и, после недлинной паузы добавил: — И вообще, я не понял: ты-то с чего спишь на ходу? Кто из нас всю ночь думу думал?

— Ну и сам себе злобный Буратино, — буркнул я, потирая рёбра.

Стоило нам только пересечь дорогу и зайти вглубь парка на несколько шагов, как Либанов довольно резко замедлился, внимательно осмотрелся вокруг и пошёл давать стране угля:

— Я тут вчера прикинул — нам нужен неофициальный механизм воздействия на аппаратуру порталов. Точнее, сначала я пытался решить проблему с самовольным изменением параметров — чтобы гарантировать невозможность повторения проблемы имени Плахотнюка…

— И что, решил? — перебил его я.

— Ну — плюс-минус… ещё поработать надо, — неопределённо покрутил рукой завлаб. — Но в целом — решил, да… Вместе решили. Сейчас проф с парнями ещё подкрутят — и будет у нас сигналочка с противоугонкой. Но ты меня не сбивай, речь не про то!

Я жестом показал, что тут всё от него теперь зависит, а я так, гуляю. Воздухом дышу.

— Короче, тема такая. Я тут подумал — если ты старт маяка видишь… далеко, настроиться на него можешь, передвинуть, и ещё много всяких штук, то, возможно, мы сможем организовать последний рубеж обороны?

И замолчал.

Вздохнув, я отрицательно покачал пальцем у него перед носом:— Ты не забывай, что я физтехов не кончал. С вами в лабе не живу, а вчера ты меня сам лично выгнал! Так что, харэ намёками кидаться, говори конкретно уже!

— Ну, так уж и выгнал… — обидчиво начал Андрей, но я опять погрозил пальцем и он переобулся: — Ладно, не суть. А суть в том, что я хочу попробовать добиться того, чтоб ты мог заглушить любую нашу пару “портал — маяк”. В любой момент, на любом расстоянии. Бэкдор такой, понимаешь? Оставить такую узенькую щёлочку, в которую ты — и только ты! — мог бы ткнуть и тем самым вывести аппаратуру из строя наглухо. И чтоб никто про это не знал. Ну, кроме нас.

— Ни фига себе, — такая подстава меня несколько ошеломила. — А с чего вдруг?!

Либанов пожевал губами, опять тронулся вперёд, подтягивая меня за собой приглашающим жестом.

— Понимаешь… я склоняюсь к мысли, что мы этот большой проект никак не потянем. А оставаться совсем без возможности как-то на него повлиять не хочется…

— Так ты что, предлагаешь ультиматум выкатить? Государству? — тут я и вовсе ошалел. — Да нас же закопают сразу! Просто на всякий случай!

— Да нет, что ты, — он аккуратно махнул рукой. — Это такой, крайний вариант, перед тем, как в тайгу сваливать. Типа, “не доставайся же ты никому”.

Я только охнул.

— Рассмотри это с другой стороны, — предложил мерно вышагивающий учёный. — А что, если контроль над одной из станций получит кто-то другой? Ведь было уже такое?

Я молча пожал плечами — контроль или не контроль, но чёртовы японцы пару раз были довольно близки, да. Не поспоришь.

— Ну и вот. А у нас — волшебный ключик имеется.

— Ну так-то да, — был вынужден согласиться я. — Но ты ж предлагаешь никому ...?

— Конечно, — кивнул Либанов. — А зачем им знать про наш бэкап? Пусть думают, что “за нами — Москва!”, охранять будут лучше!

— Ладно, я согласен. Что от меня требуется?

— Как обычно — много работы в лабе. Вот сейчас и пойдём, должно всё уже готово быть. Ты самое главное — не трепись. И подумай, что Ивлеву споёшь, когда он тебя спрашивать будет.