Свободного помещения на тридцать человек сегодня найти не нашлось, поэтому на группу я взяла только первые скрипки и отпустила через полчаса. Сидела в коридоре на подоконнике, переписывалась с папой и ждала Феликса. Наконец он вышел, остановился рядом со мной, положил руку на колено.

- Ну что? - пальцы поползли выше. - Мне больше нравится, когда ты в юбке. Можно забраться под подол.

- А уж если там чулки… и больше ничего…

Мимо прошел Антон, явно слышавший последний фразы. Надо было быть глухим, чтобы не услышать. Мы даже не дождались, когда он отойдет подальше, расхохотались впокатку.

- Ну что, едем? - Феликс куснул меня за ухо.

- Едем, - я слезла с подоконника и взяла футляр с Энрике.

Главные вечерние пробки еще не начались, добрались быстро. Раздевать меня Феликс начал уже в лифте. Соседка по площадке, некстати вышедшая из квартиры, наверно, была шокирована, увидев меня в расстегнутой до пупа блузке, которую я не успела прикрыть футляром.

Вообще нас с Антоном знали как приличную пару. Ну да, музыканты, но сильно не мешали. И вдруг такие дела… Судя по взглядам, соседи считали, что после развода я пошла вразнос.

Едва закрыв дверь, мы набросились друг на друга так жадно, словно не виделись несколько месяцев. Спальня? Да ладно, прихожая ничем не хуже. И зеркало есть для большего пожара. Наблюдать за собою в зеркале мы любили оба.

Как же я соскучилась! Даже не понимала, насколько, пока не оказалась снова рядом с ним. И насколько он мне нужен, тоже не понимала. Когда видишься часто, это кажется чем-то само собой разумеющимся. Но расстаться внезапно - как разрезать по живому. Как будто уехал и увез кусок меня, оставив с зияющей дырой и с гуляющим в ней холодным сквозняком.

Вернулся - и заполнил ее собою. Во всех смыслах заполнил, не только грубо-буквально. Хотя и этого мне тоже страшно не хватало - ощущения его во мне, глубоко, горячо и полно.

Все встало на свои места - тоже во всех смыслах. И так легко оказалось сказать то, что раньше ускользало:- Люблю тебя…

Глава 65

- Поехали, Фил, - я дотянулась до телефона. – Седьмой час. Пока доберемся… Не надо сейчас Аню надолго одну оставлять.

- Да, поехали, - он сел и пошарил глазами по сторонам.

- Если трусы ищешь, то они в прихожей остались, - подсказала я.

- Хорошо хоть не в лифте.

Феликс пошел к двери, дав мне возможность полюбоваться его задницей – крепкой, мускулистой. Руки прямо так и тянулись полапать.

Подумалось вдруг, что в плане эстетики он тоже выигрывает с большим отрывом. Дарюс, конечно, был спортивным, ничего лишнего, но все же сложен грубовато. А вот Антон к сороковнику начал резко терять форму. Вроде, и вес не набирал, но стал каким-то… дрябловатым. Как перележалое яблоко. Пока были вместе, это особо не парило. Никто не молодеет, и сама не девочка. Но сейчас, в сравнении…

Потянувшись сладко, с хрустом, я тоже начала одеваться. Предстояла не самая простая встреча. Независимо от того, какое решение будет принято, важно было наладить контакт с Аней. Намного важнее, чем при в прошлый раз.

Она встретила нас в прихожей. Я видела ее каких-то два месяца назад, но узнала с трудом. Куда делась веселая непосредственная девчонка? Она резко повзрослела и словно закрылась на все замки.

Да, и со мной когда-то случилось такое. Правда, я была на четыре года младше. Пока твои родители живы, ты еще ребенок. Как только теряешь даже одного, резко взрослеешь. Моя мать хоть и была жива, но для меня все равно что умерла.

- Здравствуйте, - пробормотала Аня, глядя куда-то в сторону.

- Здравствуй, Анюта.

По дороге я думала, как поздороваться, как начать разговор. Но тут меня вдруг резануло такой жалостью и сочувствием, что все эти заготовки вылетели из головы. Я просто обняла ее. Иногда бывают такие моменты, что любые слова будут лишними.

Она сначала была напряжена, словно внутренне сопротивлялась, а потом вздохнула тяжело и подалась вперед, ко мне. Ну а Феликс обнял нас обеих.

- Ну что, девочки, - сказал, поцеловав Аню в макушку, - будем ужинать?

- Я разогрею, - она пошла на кухню. - Ира, это вы готовили?

- Да, - я направилась следом. - Тебе помочь?

- Нет, не надо.

Она поставила курицу с картошкой в микроволновку, накрыла на стол, достала из холодильника салат из помидоров: видимо, нарезала недавно. Сели есть, и я как почувствовала: сейчас начнется.

- Ира, вот скажите… - Аня покосилась на Феликса. - Вам папа, наверно, уже сказал, что я хочу вернуться в Вену и учиться в музыкальном интернате?

Феликс сдвинул брови, но промолчал, ожидая моего ответа.

- Да, сказал, - я положила на тарелку куриную косточку и вытерла руки салфеткой.

- И что вы об этом думаете?

- Анна, давай ты не будешь тащить Иру на свою сторону, - попросил Феликс.

- Я никого никуда не тащу. Я просто хочу знать ее мнение. Потому что она музыкант.

Я мысленно поблагодарила Феликса за то, что предупредил. И правда, патовая ситуация. Поддержка одной стороны автоматически означает конфликт с другой. Нейтралитета не получится, потому что отсутствие поддержки будет воспринято как поддержка другой стороны.

- Аня, как музыкант я тебя понимаю. Ты училась по определенной программе, перестроиться будет непросто. Вписаться в нашу схему “школа - училище - консерватория” тоже. И вообще у тебя уже есть свой профессиональный план, который очень не хочется ломать. Но и бабушек твоих я тоже понять могу. Они беспокоятся, как ты будешь жить одна в чужой стране.

- Ира, не обижайтесь, но чужая страна для меня - Россия. Хотя я и родилась здесь. Нет, я не против России. Несмотря ни на что. Но дом для меня там. Я не просила меня увозить отсюда.

Я посмотрела на Феликса: ну, а что я тебе говорила?

- Боюсь, они это не слишком хорошо понимают, - сказал он. - Потому что судят по себе. Ладно. Беспокоятся, как ты будешь одна.

- Почему одна? Как вообще учатся в интернатах? С первого класса?

- Хорошо, я скажу по-другому, - Феликс отложил вилку. - Они просто хотят, чтобы ты была рядом. Так понятнее?

- Да, - кивнула Аня. - Спасибо. Это эгоизм, так? Их эгоизм - чтобы я была рядом. Мой - чтобы жить так, как мне хочется. А решать тебе, правда?

Я снова узнала себя. Когда порвала открытку матери, а бабушка доказывала: так нельзя, потому что мать есть мать. И я сказала, что мама - эгоистка, и я тоже буду вести себя так, как захочу.

Теперь уже Феликс посмотрел на меня, словно просил помощи.

- Анечка, сейчас всем очень тяжело, - я подбирала слова, как будто шла по минному полю. - Тебе, папе, бабушкам. Особенно маминой маме, ведь она потеряла дочь. У нее вообще никого нет, кроме тебя. А папина мама до сих пор тоскует по дедушке, ей очень одиноко. У папы и Арии своя жизнь. Конечно, ей хочется, чтобы ты осталась здесь. Когда у людей горе, они все хоть немного, но эгоисты. Или много. Кто как.

Аня смотрела на меня во все глаза. Ждала, на чью сторону встану в итоге. Но я не собиралась этого делать. Феликс верно сказал: пусть муть осядет.

- Сейчас всем надо немного успокоиться. Через месяц папе в любом случае придется лететь в Вену. Думаю, к тому времени все решится.

- Да, наверно, - Аня встала и начала собирать тарелки. - Ира, а вы с папой вместе играете? Ну, вдвоем?

- Иногда.

- А вот мы с ним ни разу вдвоем не играли, - вздохнула она.

- Почему? - удивилась я.

- Потому что то она без скрипки, то я без виолончели, - вместо нее ответил Феликс. - Хочешь, сыграем?

- Давайте, - поддержала я. - А я послушаю.

Он вытащил из шкафа пачку дуэтов.

- Смотри, что сможешь.

- Вот это я знаю, - Аня показала ему сонату Кампаньоли. - Давай попробуем.

Они начали играть, и я сразу поняла, что девчонка - настоящий талант. Это проявлялось во множестве нюансов, но главное - у нее был тот особый драйв, которому невозможно научиться. Он или есть, или его нет. Да, там было, конечно, что шлифовать, но сбивать ее с пути было бы настоящим преступлением.