Карташов, нашедший в моем лице свежие уши, в перерыв рассказал, что у Ирины диплом с отличием и победы на нескольких международных конкурсах.

«Тогда почему она в оркестре? – удивился я. – Почему не солистка?»

«Наверно, потому, что ей это нравится, - пожал плечами Карташов».

Мое раздражение и почти неприязнь, возникшие на прослушивании, как-то сами собой сменились на невольное уважение, а потом и симпатию. Держалась она со всеми ровно, дружелюбно, но без фамильярности. Здоровалась и почти ко всем обращалась на «вы», даже к тем, кого знала давно.

Рассадка в оркестре была немецкая, виолончели сидели не справа спереди, а слева, за первыми скрипками. Мне досталось пустующее место за первым пюпитром, рядом с Карташовым, между мною и Ириной было всего два человека. Я хорошо видел, как она играет, как светится при этом ее лицо, как бродит по губам улыбка. Мне нравилось на нее смотреть. Было ли в этом что-то чувственное? Может быть, но немного. Мне не приходилось напоминать себе о том, что она замужем, а у меня Лика. В этом не было необходимости.

Когда в Гонконге Карташов с выпученными глазами приволок на хвосте новость о том, что Марков изменил жене и та его застукала, просто руки чесались как следует зарядить ему в табло. Маркову, конечно, хотя и Карташову тоже, за компанию, чтобы не таскал сплетни. Но… засадить руками – такую роскошь музыкант позволить себе не может. Да и кому сделал бы лучше? А Ирине я очень сочувствовал.

Потому что знал, каково это – когда тебя предают. Оля хотя бы честно призналась.

«Извини, Феликс, я полюбила другого мужчину. Мне очень тяжело, но не хочу тебя обманывать».

Я знал, как это больно. И как нужен человек, который не станет утешать, сочувствовать, а просто побудет рядом, не даст скатиться в черноту мыслей. Наверно, поэтому и предложил Маркову поменяться в самолете местами. И плевать, что он там подумал…

- Держи, - Ирина протянула мне распечатанные листы, собрала свои и пошла по коридору.

- Спасибо, - спохватился я, когда она уже была далеко.

- Не за что, - обернулась она и улыбнулась через плечо.

-----------------------

*(лат.) «помни о смерти»

СЛЕДУЮЩАЯ ПРОДА ОРИЕНТИРОВОЧНО В СУББОТУ ВЕЧЕРОМ

24 и 25 августа скидка 20% на мои книги "Одна ночь и вся жизнь" -

https:// /shrt/PQCl

"Третий шанс" - https:// /shrt/PQVl

Глава 17

- А что ты Лику не взял? – спросила Ария, когда мы вышли из дома. – Или ты ее как члена семьи не рассматриваешь?

- Во-первых, она дежурит, - я заглянул в приложение, чтобы выяснить, где застряло такси. Выпил всего полрюмки, но тут у меня было железное правило: ни капли за рулем. – Во-вторых, она отца не знала. А в-третьих, ты прекрасно знаешь Лику. Очень не хотелось, чтобы она ляпнула чего-нибудь лишнего из своего репертуара. Про бренность всего сущего.

- Фил, ты иногда бываешь таким душным, - Ария дернула меня за ухо. – Достаточно было одного из этих трех пунктов. Любого.

- Ариша, а по жопе?

В другое время это вылилось бы в веселую перебранку. Мы любили такие пикировки, но сейчас был неподходящий момент. И настроение совсем не то. Сегодня исполнилось три года со смерти отца. Утром мы втроем съездили на кладбище и в церковь, потом помянули у мамы дома. Больше никого не звали, никого и не было.

- Мама меня все больше беспокоит, правда, - вздохнула Ария. – Махнула на все рукой. Три года – пора бы уже понемногу выбираться. Я понимаю, но надо как-то жить.

- А может, мы как раз и не понимаем? Надо жить, да. Но у нее смысл жизни пропал. Отца нет, мы взрослые, у нас все свое. Если бы еще внуки были. Анька раз в год приезжает.

- Может быть, может быть…

Эта тема была больной и опасной. Ария, как и я, в студенческие годы ненадолго сходила замуж, с тех пор личная жизнь у нее не складывалась. Был постоянный партнер, по танцам и в постели, но абсолютно без перспектив. Рожать просто для себя она не хотела, а возраст уже подкатывал к критической отметке. Мы с ней были погодками, хотя в детстве нас принимали за близнецов.

В свидетельстве о рождении она значилась как Арина, но в четырнадцать лет, когда пришло время получать паспорт, заявила, что ненавидит это «деревенское» имя и хочет его поменять. После недельной истерики родители, которые должны были дать свое согласие, сдались. Так она стала Арией – в честь любимой рок-группы.

Из нас двоих бунтаркой была она. Я – тихим, беспроблемным ботаном с виолончелью. Как говорила Ария, конформистом. Хотя, скорее, рационалом по натуре. Пока она слушала метал и тусовалась с друзьями-готами, я с отличием окончил музыкалку и после девятого поступил в училище. Ария девять классов еле-еле дотянула и пошла на организатора культмассовых мероприятий в «Малый кулек» - областной колледж культуры. А потом и в «Большой кулек» - университет культуры и искусства. Там-то и увлеклась историческими бальными танцами, да так, что это стало ее профессией. Сейчас она вела танцевальную студию, даже две: для детей и взрослых.

Наконец подкатило такси. Арии надо было на занятия, мне домой. В выходные у нас репетиции бывали редко, зато по вечерам часто выпадали концерты. Вот и сегодня тоже – «домашний», в Доме музыки, но до него еще был вагон времени.

- Слушай, а может, нам маму куда-нибудь отправить развеяться? – в такси Ария продолжила начатый разговор. – Ну не знаю, в круиз какой-нибудь. По Волге. Или хотя бы на Валаам.

- Мы в прошлом году предлагали ей в Турцию поехать, она отказалась.

- Так то в Турцию. Она без отца никогда никуда не ездила. Привыкла, что он все проблемы решает. А круиз – какие проблемы? Дойти от каюты до ресторана и на экскурсии от теплохода не отстать. Справится.

- Хорошо, давай попробуем ее уговорить, - сдался я. – Если согласится, скинемся и подарим путевку на день рождения.

Дома я устроился на диване и включил какую-то музыкальную комедию, пытаясь привести себя в более подходящее для концерта настроение. Но мысли все равно крутились вокруг родителей.

Они познакомились, когда мама училась в консерватории. Отец окончил журфак и работал на телевидении корреспондентом. Делал в консе какой-то репортаж, там маму и увидел. Через год они поженились, еще через год родился я, потом Ария. Как говорила бабушка, мама «засиделась с детьми» и упустила возможность стать концертирующей пианисткой. Преподавала сначала в музыкальной школе, потом в училище. О погубленной карьере никогда не жалела, по крайней мере, вслух.

Нам повезло, мы выросли в дружной и любящей семье. Конечно, случалось всякое. Бывало, что родители ссорились, бывало, мы обижались на них, а они сердились на нас. Особенно сложно было, когда из Арии полезло ее неуправляемое бунтарство. Но общий язык всегда находили. А главное – я знал, что такое любовь в семье. Это было для меня образцом. Надеялся, что и у нас с Олей будет так же. Но… не вышло.

Три года назад отец переболел ковидом. Вроде, и не слишком тяжело, но чувствовал себя потом неважно. Жаловался на слабость, головокружения. Мама после долгих боев загнала его в поликлинику, однако врач отмахнулся: последствия ковида, пройдет. Потом начали появляться какие-то странные синяки по всему телу. Ему бы сдать самые простые анализы, а он все откладывал. Пока на работе не началось сильное кровотечение из носа. В больницу привезли без сознания. Диагноз стал шоком – острый миелоидный лейкоз, скоротечный рак крови. Через две недели его не стало.

Для мамы это был страшный удар. За тридцать три года они настолько срослись, что она не представляла себе жизни без него. На работе взяла отпуск и целыми днями сидела, глядя в одну точку. Нам с Арией приходилось по очереди быть с ней, едва ли не насильно заставлять вставать с постели, одеваться, мыться, есть. Только через два месяца она потихоньку начала выправляться, но до конца в себя так и не пришла.