Осени холодные рассветы

Вплетены в немое созерцанье.

И мечты прекрасной силуэты

Плавно превращаются в мерцанье

Слов, что были брошены на ветер.

Для того чтоб их никто не слышал.

Чтоб на том или на этом свете

Кто-то взял из комнаты да вышел.

Бисером тончайшим воздух вышит,

И дождинки падают за ворот.

Слава Богу, ночью еле дышит

За день поизбегавшийся город.

Ощущая предостереженье

(Гибнет в одиночестве рассудок)

Продолжаешь плавное движенье

В Вечность, сквозь ночное время суток.

Осень станет ближе и роднее

Оттого, что помолчит с тобою,

Чтобы ты любил ее сильнее.

Чтобы ты назвал ее судьбою.

Падают эхом пустые слова.

Осень вкруг сердца плетет кружева:

Шепот, и шорох и шелест дождя.

Взгляд расплывается, в сумрак идя.

Тени танцуют в глазах, на столе,

И на таинственно-скучной земле.

В холод сползает больной календарь.

Жизнь накрывает туманная хмарь.

Кто ты, крадущийся в полночи сон?

Как очутился у края времен?

Все непонятный на что-то намек —

Сердце меж звуков, душа между строк…

Песчинкою в огромном мире

Скользнула легкая душа,

А тело заперто в квартире,

Оно живет, едва дыша.

И настроенье раздвоенья

Тебе сопутствует века.

И ледяное вдохновенье

Летит безумьем с потолка.

Нет, все вокруг бледней и проще,

Однообразней и скучней…

И тень былой вселенской мощи

Едва видна средь серых дней.

Все как-то мелко, полу стерто:

И сны, и звезды, и слова…

И надоело все, до черта!

Трещит от боли голова.

Как тяжко утром просыпаться,

Дробить пространство пополам,

Под грузом пустоты сгибаться,

Встречаясь внешним зеркалам…

Усмешка губы тихо тронет,

А волос тронет седина…

И счастье снова проворонит

Почти последняя весна.

Плавится печаль в твоих глазах,

Обнимает сердце древний страх.

Ночь ползет в твой дом из всех щелей.

Тихо одиночество шуршит.

Ветер взвоет, дождичек замжит,

Жизнь стоит над ворохом углей.

Книги оживают всякий раз

От прикосновенья зорких глаз,

Обнажая вековую жуть.

Ты пройдешь и сгинешь как-нибудь

В ледяном безвыходном дожде,

В осенью обещанной беде.

Светлой Памяти Георгия Владимировича Иванова.

Плывут облака, и века неразлучны,

И цепью ложатся на шею некстати.

Возможно, что наши несчастья созвучны,

И души, как листья, блестят на закате.

А где-то, у края забытой Вселенной,

Фигура Поэта встает сиротливо…

И с грустью нетленной, со скукой надменной

В посмертную славу шагает с обрыва.

Под ногами путаются сны,

Плавится от холода душа.

Извлекаешь звуки из струны

И они уносятся, спеша.

Ты опять глядишь во все глаза,

Как замерзло сердце на ветру,

На лице застыла боль-слеза.

Засверкала пламенем в миру.

Все на свете — новогодний блеск,

Радостный, обманный огонек.

И надежды безнадежный всплеск

Меж давно отчаявшихся строк.

Звездный свет пытается помочь:

Праздник и продлить, и задержать…

Жаль, что от паденья в холод, в ночь

Ничего не может удержать.

Продолжается грусти сеанс:

Пара строк, да холодный закат.

Это осени медленный транс,

Это музыки плавный накат —

Ненаписанный, странный романс…

Время — фокусник, гасит огни,

И морочит тебя без конца…

Загляни в никуда, загляни

В пустоту все того же лица…

Это те же круги западни.

Дождь устало стучит за окном,

Не уйти из его мокрых лап…

Все на свете покажется сном…

Жизнь похожа, похожа на крап…

Все смешалось в сознаньи больном.

Сказочная осень бродит рядом

И душа как лист за ней летит.

Грусть и мудрость — вот что стало взглядом!

Вот что жизнь запомнит и простит!

Я махну рукой на все тревоги

И уйду, немного погодя…

Отыскав в ночи свои дороги

Между переливами дождя.

Сквозь дождь, печали теребя,

Ты падал медленно, но верно…

Ты падал в глубину себя,

Туда, где пустота безмерна.

И каждый раз, срываясь вниз,

Ты жизнь оглядывал капризно.

Чертил везде небес девиз,

Считал тоску своей отчизной.

В небытие влюблен порой,

Скользил в ночи самозабвенно,

И дней осенних строгий строй

Тебя заполнил постепенно.

До грани роковой дойдя,

Ты оглянулся суеверно…

Поняв, что музыка дождя

Душе звенящей соразмерна.

Скуки колючие ветки.

Праздник прекрасный и жуткий.

Жизни дурной промежутки,

Самой нелепой расцветки.

В городе вечном и зыбком

Время застыло все то же,

И пробирает до дрожи

Смерти кривая улыбка.

Тягостно, тягостно дома

Мечутся в зеркале маски…

Это предчувствие встряски,

Осени поздней истома.