Настоящей страстью императора были мужественные, хорошо сложенные мужчины. Некоторые историки писали, что он выбирал своих приближенных по размерам пениса, с каковой целью его агенты постоянно рыскали по всем римским баням. В исторических хрониках упоминаются два любовника императора, с которыми он вступил в брак, – уроженец Малой Азии, сын служанки, возница колесницы Гиерокль и атлет из Смирны Зотик. Гиерокль попался Гелиогабалу на глаза случайно, во время соревнования колесниц. Он неловко упал перед ложей императора, и свалившийся с его головы шлем освободил роскошную шевелюру белокурых волос. Император немедленно забрал его в свой дворец на Палатине и осыпал всяческими милостями. Встречаясь с ним, он не гнушался целовать своего фаворита в пах. Но этой открытой демонстрации своей порочности ему было недостаточно. Вдобавок император практиковал занятия проституцией в римских тавернах и борделях. Это очень не нравилось его «мужу»; поймав Гелиогабала за этим малопочтенным делом, он бил его смертным боем, что, впрочем, тому очень нравилось. Император гордился тем, что «у него было больше любовников, чем у любой шлюхи», и не было ни одной части тела, которая не использовалась бы им для похоти. Ему нравилось, когда с ним обращались не как с мужчиной, а как с женщиной. Он будто бы даже предлагал лекарям огромные деньги за то, чтобы они снабдили его вагиной.

Все эти противоестественные наклонности Гелиогабала сопровождались чудовищным мотовством. Он закатывал пиры, переходившие в дикие оргии, прибывая на них в обнаженном виде на колеснице, влекомой нагими блудницами, которых погонял бичом. На стол подавали редкостные и очень дорогие блюда. Рис был перемешан с мелким жемчугом, бобы – с янтарем, рыбу и трюфели вместо перца посыпали все тем же жемчугом. К столу император шествовал по серебряному и золотому песку, с потолка на пирующих сыпались фиалки и лепестки роз в таких количествах, что погребали под собой некоторых гостей, задыхавшихся под их весом и запахом. Пиры устраивались в различных цветах радуги: на столы подавалась пища то голубого цвета, то зеленого, то розового, рыбу готовили в голубом желе, как будто она плавает в морской воде. Эти лукулловы празднества обходились в бешеные деньги, до ста тысяч сестерциев, что равнялось примерно тридцати фунтам серебра. Подобное мотовство и распутство быстро вывело из себя приведшую императора к власти солдатню, и он был быстро свергнут и убит. Причем с его трупом обошлись самым непочтительным образом, утопив его вместе с прихлебателями императора в Тибре.

Римляне с помощью жесткой организации своих легионов завоевали огромные пространства в Европе и вместе со своей культурой и техническим прогрессом принесли варварским племенам заодно и свои пороки. Обширная часть этой территории в Западной и Центральной Европе была заселена кельтскими племенами, которые со временем просто растворились в массе покоривших их римлян и германцев. Впрочем, зачастую семена порока падали на благодатную почву, ибо племена язычников в определенном отношении не были безгрешными дитятями природы. Размах римских завоеваний охватил не только континентальную Европу, но добрался и до огромного острова, на котором проживали племена бриттов. В чистых водах его рек, по слухам, добывалось много жемчуга, который очень любил великий Юлий Цезарь. Историки отмечали, что вожди доримских племен в Англии нередко носили одежды, которые другие племена считали «женскими». Во время ритуальных церемоний эти язычники, столь близкие к природе, частью которой считали себя, имитировали женский оргазм и родовые схватки. Еще Аристотель отмечал, что кельты «весьма ценили и не скрывали пламенную дружбу между мужчинами».

Греческий философ и географ Страбон заявлял, что молодые кельты «не скупятся на свои юношеские прелести». Историк Диодор Сицилийский отмечал, что кельты обращают мало внимания на своих женщин, но выказывают вкус к мужским объятиям. Он также утверждал, что для мужчины быть отвергнутым молодым кельтом приравнивалось к позору и даже бесчестию. Этот автор описывает воинов, растянувшихся на звериных шкурах, причем на каждой руке нежился пригожий юнец.

Евсевий Кесарийский, греческий церковный историк IV века, епископ Кесарии Палестинской, автор «Хроник всемирной истории от сотворения мира до 20-го года царствования императора Константина», сообщает, что в кельтских племенах молодые люди, следуя хорошо укоренившемуся обычаю, готовы были вступить в брак с одним из своих друзей, в соответствии с хорошо установившимся обычаем. Секст Эмпирик, древнегреческий врач и философ, пишет, что «среди германских племен содомия не считалась позорной, но обычным делом». Сирийский философ Бардесан Эдесский сообщал, что «в немецких племенах красивые юноши выступают в роли супруг при других мужчинах, с которыми соединяются во время свадеб». Из этих источников также становится ясно, что какая-то часть мужчин, не стремившаяся покрыть себя славой отважных воинов, принимала на себя в этих отношениях пассивную роль. В их число обычно входили подростки, в особенности сироты, рабы, священнослужители.

История римского Лондона очень хорошо документирована. Завоеватели принесли с собой не только свою передовую строительную культуру, – собственно говоря, римские центурии были стройбатами, которые не только убивали врагов и разрушали их поселения и города, но и строили первоклассные дороги, мосты, крепости, водопроводы, порты и укрепленные военные лагеря, – но и свои обычаи. На территории современного Лондона, в его северо-западной части, был создан военный лагерь. Он тотчас же оброс тавернами и публичными домами. Проституция поощрялась, ибо представительниц этой древнейшей профессии практичные римляне скорехонько обложили налогом. Благодаря выгодному месторасположению Лондиниум быстро вырос в город, наполненный вездесущими купцами, что способствовало его дальнейшему быстрому и неограниченному развитию. И женские, и мужские тела покупались и продавались, подобно любому другому товару. Впрочем, не все собирались выкладывать деньги за подобное удовольствие. Римляне насиловали как побежденных аборигенов-воинов, так и превращенных в рабов местных жителей.

Как педофилия, сношения с ребенком, так и педерастия, с подростком или юношей, не считались чем-то предосудительным. В то же время любовь между двумя свободными мужчинами считалась нежелательной, что совершенно не мешало ее существованию. Положение пассивного партнера в обществе, жившем по римским правилам, было синонимом невозможности играть политическую роль. Тацит в своей «Жизни Агриколы» упоминает Британию, заявляя, что «варвары также учатся переносить пороки разврата». Он поясняет, что они «перенимают прихоти и развращенность своих хозяев, по невежеству называя это цивилизацией, тогда как в действительности это характеризует их раболепие». Античные авторы также сообщают об особенностях одежды мужчин, практиковавших сексуальные сношения с себе подобными, отмечая их подобие женским – вполне в духе поговорки «я милого узнаю по походке». Сапожки из белой кожи, доходящие до икры или колена, длинные и свободные одежды, спускающиеся до щиколоток и неподпоясанные туники, ткани, окрашенные шафраном, головные уборы, несколько смахивавшие на тюрбан, – все это свидетельствовало о низкой степени мужественности человека. Тогда же вошли в моду украшения для мужчин. Именно с легкой руки сторонников этих противоестественных отношений у мужчин был внедрен обычай носить серьги, перстни, торквес[5], который много позднее под предлогом освященной временем традиции перешел в Средневековье уже на законном основании.

С приходом христианской веры возникли первые законы против практикования подобных нездоровых склонностей, но только в VI веке гомосексуализм как таковой был запрещен. В правление византийского императора Юстиниана наказанием за содомию была кастрация обоих соучастников. С начала V века римские воины уже больше не защищали Лондон, и его последовательно захватывали волны англо-саксонских нашествий племен ютов, англов, фризов и саксов. Их обычаи в обсуждаемой нами области не отличались от нравов кельтских и германских племен. Сохранилось предание об одном из полулегендарных королей Британии Мемрике, который после рождения единственного сына оставил свою королеву и предался пороку содомии, за что его постигла кара небесная: на охоте он был разорван в клочки стаей волков.