Я поинтересовался его здоровьем, и поначалу он только пожал плечами.

— Просто мечты, — произнес он отстранение, не спуская глаз с машины, увенчанной оплавленным камнем. — У тебя когда-нибудь бывали мечты, которые обретали собственную жизнь, понукали тебя, подталкивали, вдыхали в тебя смелость двигаться к большей цели? Вот что происходит со мной с тех пор, как я… в смысле, мы — нашли статуэтку.

Я не смог ответить сразу, поскольку подобный самоанализ необычен для моего друга. А к тому времени, как оправился, момент уже был упущен. Ван отмахнулся, и мы приступили к эксперименту.

На следующий день был предсказан чисто белый цвет, и в самом деле, посреди дня в деревню вкатился вал тумана, накрывая все вокруг хлопковым одеялом. Гномы-механики слепо шатались вокруг, и даже двери и окна практически не удерживали усики удивительно теплого тумана от просачивания внутрь.

Смысла сохранять предсказывающий аппарат в тайне больше не было. Ван рассказал о нем еще нескольким друзьям, которые, в свою очередь, передали другим. В полдень, когда Ван решил продолжить испытания своей удивительной машины, собралась огромная толпа. Проходя мимо болтающих гномов-механиков, я чувствовал себя немного сбитым с толку тем вниманием, которое привлекал к себе Ван. И испытывал некоторую ревность.

На сей раз выпали фиолетовый и зеленый.

Ван оказался озадачен результатом, а я немного расслабился. Способность машины к предсказаниям заставляла меня нервничать, а невозможный результат мог бы отговорить Вана от продолжения экспериментов. Для Вана я сохранял уверенное выражение на лице и наговорил всяческих правильных и ободряющих слов, но надеялся, что происшедшее положит конец всей этой ерунде. Но, произнося свои слова, я поднял взгляд на шкаф. Осколок звезды взирал на меня с вершины огромного шкафа, словно разъяренный кот.

Я ужасно спал в тот вечер. Осколок камня поселился в моих снах. Я увидел, каков он был. Живая часть неба, кусочек Богов. Но он сорвался с одного из темных созвездий и губительно влиял на мир вокруг себя. Он не предсказывал, скорее, просто диктовал будущее. За этими грубо вырезанными зеленоватыми глазами скрывалась злоба, и я чувствовал, как она ищет меня.

Наконец под утро мне удалось задремать; меня успокоил стук дождя по крыше. На деле же, прямо над нами прошла гроза, обернувшаяся мощным ливнем. Я проспал до полудня, а когда пробудился, увидел результаты предсказания машины Вана.

Дождь был обильным и удивительно плодородным. Трава и кусты, казалось, подрастали под проходящей грозой, и даже некогда голые дорожки покрылись яркой свежей зеленью. Кроме того, повсюду выросли маленькие фиолетовые цветы, такие, каких мы никогда не видывали, они напоминали звездочки.

Я вышел из дома и обнаружил, что большая часть населения также находилась снаружи, занимаясь исследованием новой поросли. Лепестки цветов имели маслянистую поверхность, неприятную на ощупь. Воздух в поселении казался теплее после дождя, почти душным. Другие гномы-механики тоже заметили это и, будучи гномами-механиками, произвели на свет множество вентиляторов на педальной тяге и циркуляторов воздуха, питаемых солнцем. Я же предчувствовал, что это больше чем просто перемена погоды, и вспомнил о том, как странно нагрелась монета во время предыдущих экспериментов.

Я зашел в лабораторию Вана без приглашения и обнаружил, что шкаф с металлическими шарами и штырями оставлен без присмотра, в окружении установленных на скорую руку линз и зеркал. Наверху, словно идол, облаченный в медную мантию, стоял камень. Он казался больше и зеленее, чем прежде, если, конечно, такое возможно. Окружавшее его зло казалось почти ощутимым.

Я подобрал киянку побольше.

Внутри меня все переворачивалось, пока я приближался к устройству Вана. «Может быть, мной движет простая ревность? — размышлял я. — Ван сделал то, что мне оказалось не под силу, — предсказал движения небес. Вдруг именно это заставляет меня разбить эту штуку? Смогу ли я и в самом деле считать себя другом Вана после того, как разрушу его великое достижение, машину, делающую в точности то, для чего была создана? И все из-за немного странной погоды?»

Я слишком долго колебался. И услышал за спиной скрип лестницы и тихий голос Вана, зовущего меня по имени.

Я обернулся и увидел, что он спускается с верхнего этажа. Мой друг выглядел хуже, чем труп, его белая рубашка пропиталась потом, а рабочий халат висел на нем, как на вешалке. Глаза Вана запали, лицо избороздили глубокие морщины. Казалось, что он не спал уже несколько дней, а если быть честным, то и пах так, словно не переодевался вдвое дольше.

— Я услышал тебя, — сказал он со слабой улыбкой. — Подумываешь немного отрегулировать мой предсказывающий движок?

— Отрегулировать, — повторил я, потом осознал, что держу огромную киянку, и быстро опустил ее. — Немного. Даже не знаю, необходимо ли это. У меня было… чувство.

— Чувство, — кивнул маленький гном-механик. — И со мной то же самое. Чувства и сны. Сны приказали мне построить шкаф, а чувство заставило использовать медную проволоку там, где, на мой взгляд, могла сработать и обычная хлопковая бечевка. Во снах осколок звезды всегда ожидает меня, предсказывает будущее, рассказывает, что произойдет дальше.

— Как ты думаешь, как он работает? — спросил я, окидывая взглядом шкаф. — Я имею в виду, как именно работает?

Ван встревоженно пожал плечами:

— Думаю, что время — это река и что устройство позволяет нам как бы взять образец воды выше по течению, прежде чем ее донесет до нас. Со временем мы сможем предсказывать великие вещи, создавать предупреждения и оракулы, рассказывать о неизбежных проблемах и способах расправиться с ними… — Его глаза затуманились. — Это великое изобретение. Мое изобретение.

— Река, — кивнул я. — Но что, если при осуществлении процесса получения образца приближающегося времени машина влияет на результат? Что, если, когда монета выпадает решкой, эта штука вынуждает монету выпасть решкой? Что, если, предсказывая синий день или зеленый день, она начинает изменять, перекручивать саму погоду?