— Нет! — раскачиваясь и уже держась за нее, продолжил мотать головой Егор, — Я должен признаться. Столько лет чувствую себя негодяем. Я виноват, понимаешь? Виноват перед тобой. И перед Славкой.

Бэла остановилась, глядя огромными глазами на шатавшегося перед ней человека, который задел ее за самое больное.

— А каким образом здесь Слава фигурирует? — строго спросила она.

Вытянувшись во все свои сто семьдесят сантиметров вместе с каблуками, Бэла ждала ответа. Русые волосы длиной до плеч, строгий, цвета «мокрого асфальта» брючный костюм в сочетании с белой блузкой и взгляд серых глаз — все это «стальное» царство несколько отрезвило Егора. Он уж и хотел бы закончить разговор, но на их пару обратили внимание те, кто находился рядом и слышал вопрос Бэлы.

— Да ладно тебе, Бэлка! — то ли заныл, то ли засмеялся Егор. — Я забыл, что хотел сказать.

Она помолчала немного, вернулась к столу за своей сумкой и пошла к выходу из зала.

— Черкес, — позвал ее Сергей, — ты уже уходишь? Так рано? Машина нужна?

— Нет, я прогуляюсь до остановки. Потом увидимся.

Бэла уже оделась и была у входной двери, когда к ней снова обратился Жданов:

— Тогда он передал тебе записку. Его отца срочно переводили в какую-то другую летную часть, и они должны были собраться и уехать за несколько часов. Славка не мог сам прийти, попросил, чтобы я тебе… А я не отдал. Он ждал на вокзале до последнего… Ты мне тоже очень нравилась.

Его сумбурная речь была понятна до последней буквы. Произошедшее много лет назад встало перед глазами, полоснув по сердцу болью, словно это случилось только вчера. Дикое желание врезать Егору по физиономии удалось сдержать только из-за того, чтобы ему еще больше не досталось от других одноклассников, кто знал историю Бэлы и Славы. Она долго смотрела на человека, склонившего перед ней голову, потом тихо сказала:

— Все это было так давно. Не имеет теперь значения. Он мог бы сам найти меня, я же никуда не уезжала… Забудь, Егор. Пока.

Лишь на улице ей удалось вздохнуть полной грудью.

«Десять минут до остановки я еще выдержу, но почти час на троллейбусе — это слишком долго. Такси, надо вызвать такси, — мысли толкались в голове, наскакивая одна на другую, перепутывая прошлое и настоящее в какую-то круговерть, из которой невозможно было выбраться. — Домой, скорее домой. Там тихо. Там никого, кроме теней».

Время приближалось к половине одиннадцатого, когда Бэла открыла дверь своей квартиры. Точнее, это была квартира ее родителей, а они сами переехали жить к бабушке, которой стало скучно и одиноко в четырехкомнатной «сталинке» с огромными потолками. Им ближе от нее добираться до работы, да и за бабушкой удобнее приглядывать, хоть та все еще хорохорилась и говорила, что нынешнее поколение слабовато против них, закаленных тяготами жизни. Внучка тоже выслушивала воспитательные речи минимум раз в месяц, а то и чаще. И если своих «детей» бабушка учила жизни, то для нее, в основном, все сводилось к вопросам замужества и зачатия. Бэла терпеливо отвечала на все вопросы, кивала и соглашалась, где надо, но ни с кем не откровенничала. Родные и так знали, кем занято ее сердце, а выхода из затянувшейся ситуации не видели.

Отправив сообщение маме, что она дома, Бэла вздохнула, прошла на кухню. Это было ее самое любимое место в квартире. Спальня и зал не сильно отличались друг от друга по размеру, были большими и холодными. А на кухне стоял маленький стол у окна, уютный мини-диван и пара складных стульев для редких гостей. Поставив на плиту старый любимый чайник со свистком, она пошла в комнату, чтобы переодеться в домашний серый флисовый костюм. Старалась заняться хоть чем-то, отгоняя от себя воспоминания школьных лет. Только знала, что сегодняшний «Вечер встреч» вытащит из закоулков памяти все счастливые и печальные моменты.

— Может, лучше и не бороться с собой? — ее вопрос отлетел тихим эхом от стен. — Сопоставить все, исходя из полученной информации, как на работе? Но для этого у меня по-прежнему нет сведений о нем. Где ты, Славка Печорин?

Произнесла его имя вслух впервые, наверное, за несколько лет. И улыбнулась, потому что было приятно хотя бы так прикоснуться к нему.

Сейчас, в домашней обстановке, без офисного костюма и высоких каблуков, милая худенькая девушка напоминала маленькую серую белку: подаренные родителями тапки со смешными ушками-кисточками, и волосы, собранные в два хвостика, дополняли картину. Налив себе чай, добавила ложку меду и посмотрела в окно, на улицу. Там было тихо, ни одна веточка дерева не шевелилась — полное безветрие. Снег, заваливший двор, еще никто не убирал, и от этого все выглядело непорочно-чистым, почти сказочным. Даже следов от машин было мало: видимо, все успели попрятаться по домам до снегопада, лишь доставившее ее такси оставило рисунок на дороге у подъезда, да у беседки кто-то недавно припарковал огромный джип. И все.

— Как будто никого и нет в мире, на который я смотрю. Такая красота и тишина. Где ты, Славка? Что ты видишь? Снег или песок пустыни?

… Они начали встречаться в десятом классе. Хотя дразнили их давно, с момента знакомства с «Героем нашего времени». Все глупые шутки сводились к тому, что Бэла погибла из-за своей любви к Печорину, а он ее вовсе не любил. Кто же знал тогда, что эти слова окажутся чуть ли не пророческими. В то время такие насмешки отталкивали их друг от друга. И совместные занятия баскетболом и легкой атлетикой никак не помогали их сближению. В спортивном зале школы тренировки совпадали по времени, иногда и путь до своего двора после них тоже был общим, но дружба не рождалась. Может, еще и потому что Слава считал ее малявкой из-за полугода разницы — Бэлу родители отдали в первый класс, когда ей не было и шести. День рождения она отмечала самой последней в классе, двадцать пятого февраля.

А после летних каникул в десятом классе встретились и посмотрели друг на друга совсем иначе: он вырос, возмужал, она похорошела. Откуда появляется это странное чувство «любовь», если знали друг друга с детства? Но оно появилось, вопреки увещеваниям родителей с обеих сторон, подколкам одноклассников и недовольству учителей.

Первые робкие поцелуи, походы на вечерний сеанс в кино, все те же тренировки, планы на будущее, которое виделось общим. После новогодних праздников в выпускном классе Бэла почувствовала, что Слава стал более угрюмым, напряженным, что-то скрывал от нее. А прямо перед ее днем рождения просто исчез, со всей семьей. Его отец был военным, его часто перебрасывали в разные точки большой страны. И не только. Старший брат Славы уже учился в высшем военном. Его Бэла вообще не помнила. А еще отец запрещал младшему сыну иметь телефон: говорил, что он должен быть готов ко всему и всегда, без всяких подручных средств.

Она вздохнула, вырываясь из воспоминаний. Теперь-то было ясно, почему он не звонил, ведь никогда и не спрашивал номер.

— Вряд ли у него были телефоны одноклассников. Зачем я об этом…

Звонок в дверь прервал ее размышления. Часы на стене показывали почти полночь.

Бэла не собиралась открывать дверь: ясно же, что кто-то ошибся. Но этот кто-то оказался очень настырным и продолжал нажимать на звонок.

— Да чтоб тебя! — разозлилась она. — А если бы я спала? И меня вот так разбудили? Ну, держись, тот, кто стоит за дверью!

На цыпочках, что было очень сложно в ее смешных тапках, добралась до темного коридора и посмотрела в дверной «глазок». И опешила. Вот просто замерла, затаив дыхание. А сердце грохотало так сильно, что отдавалось в висках и сотрясало все тело. Бэла не верила своим глазам: это не мог быть он.

«Наверное, я уже сплю, и Славка — всего лишь сон. Но почему он такой взрослый и уставший? Я же его таким никогда не видела. Я схожу с ума… Какая досада!»

— Бэла, открывай дверь, — приглушенно послышался его голос. — Пожалуйста, у меня мало времени.

Она еще раз посмотрела на него: конечно, узнала бы из тысяч, но он сильно изменился. Даже не повзрослел, а постарел. Совсем не выглядел на свои двадцать семь. Мужчина за дверью снова протянул руку к звонку, глядя прямо в глазок. Ей показалось, что он все видит: и недоверие, и смущение, и злость. Эмоции, ощущения, чувства сплелись в один клубок, и чего в ней сейчас было больше, ни за что бы не сказала.