Впрочем, Далия никогда не возражала, это мне в ней и нравилось. А еще то, как выглядели ее светлые волосы длиною до плеч в теплом желтом свете комнаты, как искрились светло-карие глаза, когда она смотрела на меня, и как она умела подбирать слова. Удивительно, но эта девушка знала, когда я хочу поговорить, а когда предпочитаю молчание. А еще она трахалась как порнозвезда и не устраивала мне концертов в духе «почему помимо меня ты трахаешь и других».

Я уже и не помню, как мы пришли к этому, кажется, повстречались однажды в клубе и стали кем-то вроде друзей с преимуществами.

Далия оперлась рукой на мое колено и забрала у меня стакан с виски. Не отрывая взгляда от моего лица, она допила остатки и отбросила стакан в сторону. Тот с громким стуком приземлился на небольшой ковер с высоким ворсом, чудом не разбившись.

– Как грубо, – протянул я, откидывая голову на подголовник.

Блу широко улыбнулась, а затем потянулась к моим губам, но я чуть отодвинул голову, ухмыляясь ей в лицо.

У меня не было проблем с этим, я просто не любил прелюдию. Многие считали меня эгоистом и были абсолютно правы, однако я ни одну девушку не отпускал без оргазма. Мне нравилось то, что я делаю с ними, мне нравилось, что после они смотрели на меня как на бога.

– Сам виноват. Я ожидала пафосного ужина и официального приглашения как минимум за день, а не за час. Более того, мне пришлось забирать тебя с двойного свидания с твоим другом и двумя девочками. Это неуважительно, Рэй.

– Это не было свиданием. Джек познакомился с девушкой из модного журнала, та взяла с собой подругу, а он не знал, что с этим делать. Трахнуть обеих ему не пришло в голову, – объяснил я, чувствуя, как ее рука медленно подбирается к молнии на джинсах. А я вдруг ощутил прилив раздражения при мысли о трио, веселящемся на загородной вилле Джека.

Парень был из богатой семьи и мог позволить себе подобное в самом начале карьеры, чего не скажешь обо мне. Я поселился в этом таунхаусе год назад, а до этого жил в разных местах: у тренера, у Далласа, в съемных апартаментах с одной спальней.

После разговора со Стоун я набрал Блу и попросил забрать меня, потому что единственным моим желанием после беседы с Бабочкой и жарких воспоминаний было одно.

Далия встала на колени и погладила молнию, скрывающую твердеющий член, который за этот вечер успел пережить две ложные тревоги благодаря Стоун.

Кирби разожгла этот пожар. И я хотел ее. Жаль, что свое желание объесться любимыми пончиками с голубой глазурью приходится заглушать чизкейком. Но ничего, Стоун, я доберусь и до пончиков. Чем дольше ожидание, тем слаще будет награда.

– Что за журнал?

– Не знаю, Джек называл, но я не запомнил. Что-то связанное с планетами или звездами.

– «Рэд Стар»?

– Возможно, – выдохнул я.

– И какие они?

Низ живота защекотало от тепла, яйца поджались, когда я вспомнил дерзкий взгляд Кирби. Она выросла, из милого утенка превратилась в прекрасного лебедя.

– Пончики? – спросил я, прикрывая глаза.

– Девушки.

Девушки. Да.

– Обычные.

Если бы Стоун была сейчас на месте Далии, я опустил бы руку и запутался в ее волосах, с силой сжимая их. Она застонала бы, заглатывая член до самого основания.

Блу гладила мои бедра, и, вспомнив о ней, я почувствовал очередной приступ раздражения.

Что за черт?

– Она симпатичная.

– Кто?

– Блондинка. Она наблюдала за тобой, когда ты запрыгнул в мою тачку. И судя по выражению ее лица, она не была довольна.

– Наблюдала? – слишком резко спросил я, а затем, взглянув на Далию, добавил: – Ты остановилась в конце парковки, как смогла увидеть ее лицо?

– У меня идеальное зрение, кроме того, она стояла там все время под уличными фонарями, видела, как ты поцеловал меня. Она не вела себя как фанатка. Так кто она, Рэй?

– Никто, просто неудачное свидание.

Память подкидывала картинки прошлого, которое обычно я старался игнорировать, но в этот момент у меня не вышло.

Я снова увидел перед собой большой особняк в южной части Сиэтла, два этажа, гараж на несколько машин и крытый бассейн. Их семейка жила куда лучше моей, в разы лучше. Впрочем, так и выглядели дома семей, чьи дети учились в школе «Сиэтл Марин Хай».

Я вышел из комнаты Трейси Холстед и направился по лестнице на первый этаж, выходя из дома, закурил, как вдруг в меня что-то влетело. Не разобрал сразу: птица или младшая сестренка девушки, с которой мы иногда трахались.

Голубые глаза уставились на меня, словно видели впервые. Светлые волосы были затянуты в тугой хвост на затылке, серые джинсы прилегали к округлым бедрам, на плечах мотокуртка, слишком большого размера для ее хрупкой фигуры, а еще показавшаяся мне мужской, что как-то тяжело было воспринято моим мозгом.

У Бабочки есть парень?

Любопытство вдруг так сильно овладело мной, что мне непременно захотелось выяснить это.

На кой черт? Понятия не имею. Просто мне нужно было знать.

Хотя это не мое дело…

– Мило выглядишь. Кажется, эта куртка тебе великовата, – грубо выдал я, забывая о том, что еще секунду назад счел это не своим делом.

– Так и есть, – тихо ответила она.

– Она мужская.

– Именно…

– Ты трахаешься с кем-то? – атаковал я ее следующим вопросом.

Она так сильно удивилась, что даже дышать перестала. Светлая кожа ее лица покрывалась красными пятнами от смущения.

– Вернее, у тебя есть… парень?

Бабочка нервно сглотнула, а затем отрицательно покачала головой.

Я сел на каменные ступеньки, затянулся и выпустил в воздух едкий дым. Она раскачивалась на месте, так и не решаясь предпринять хоть что-нибудь, и когда я кивнул ей на соседнее место, она наконец опустила свою задницу рядом.

Ее расстегнутая куртка не давала мне покоя.

Почему она так выглядит? Где юбка до колен и мешковатая блуза? У кого она украла одежду?

– Так и чья она?

Бабочка зачарованно рассматривала ночное небо, словно видела его впервые, и ответила на мой вопрос только через несколько секунд:

– Моего папы.

Это многое объясняло и на удивление принесло мне облегчение.

Мой взгляд замер на ее лице. Я заметил небольшое количество туши на ресницах, немного блеска на скулах, в остальном она не выглядела так, словно упала лицом на чемоданчик красок клоуна, а именно так выглядели девушки, которых мне обычно приходилось встречать. Я оглядел ее тонкую шею, изящные ключицы и, наконец, остановился на руках, сложенных на груди. Она что-то прижимала к себе. Я потянулся и достал из-под куртки журнал о моде.

– Как тебя зовут-то?

Она замялась:

– Кирби. Кирби Стоун.

Я принялся листать журнал, недоумевая, какого черта он оказался у нее. Может, Холстед послала ее за ним?

– Кирби Стоун, – повторил я, смакуя каждый слог. Необычное имя.

– Ты не знал моего имени, но назвал меня Бабочкой, почему?

– Потому что однажды дверь твоей комнаты была открыта, ты танцевала и напевала песню из фильма «Рок в летнем лагере», а на стене висел стенд с бабочками. – Я взглянул на нее, подмечая, что ее щеки стали пунцовыми. – Это показалось мне милым.

Докурив, я положил окурок рядом, чтобы позже выбросить его в мусорное ведро. И нет, я не заботился о чистоте дома Холстедов, я всего лишь ценил труд людей, которые убирали этот двор.

– Ты… Долго стоял, пока я…

– Пока ты отыгрывала главную тему фильма?

– Это так ужасно, боже! – воскликнула она, роняя голову на колени и пряча лицо в ладонях.

– Нет, мне понравилось, к тому же когда знаешь все песни наизусть… Я еле сдержался, чтобы не подпевать.

– Ты знаешь все песни из фильма? Но это же девчачий фильм.

– Во-первых, это было грубо, а во-вторых… – Я замялся, вспоминая белое лицо Эвы, волосы, прилипшие к ее коже и холодную маленькую руку. Вся смешливость и тепло испарились, оставляя за собой лишь выжженную землю.

– Что, во-вторых?

– Ты слишком любопытна, – тихо сказал я, даже не потрудившись натянуть улыбку, потому что устал держать свой привычный образ.