Сделав несколько кругов по почти безлюдному парку, Ник решил присесть и отдохнуть на скамейке, заодно выкурив очередную сигарету. На улице была зима. Снег лежал на земле ровным и искристым ковром. В такую погоду из-за мороза на улицах было мало людей, поэтому для прогулок Ник старался выбирать именно такие моменты. Благо он был не особо восприимчив к холоду. Для того чтобы не замерзнуть ему было достаточно его любимой белой толстовки, пары джинс и кроссовок. Внезапно к нему подошла девушка в меховом пальто. Она посмотрела на парня с надеждой в глазах. Ник посмотрел на девушку с выражением непонимания на лице.

– Привет! Ты же Селений, верно? – Взволнованно перебирая пальцы рук спросила девушка.

– Эм… Да, здравствуйте. – «Селений» – это был его творческий псевдоним. В какой-то момент это прозвище настолько приросло к нему, что даже некоторые знакомые знали его именно под этим именем, не задумываясь как его зовут на самом деле. Девушка из-за чего-то смутилась, но продолжила разговор.

– Я, это… Пару месяцев назад я была на концерте, а потом, после концерта, ты пошел в бар и я там тоже была.

– Пару месяцев назад? – Ник начал судорожно перебирать в голове все свои выступления за прошедшие месяцы, но чем больше он копался в воспоминаниях, тем сильнее они отзывались головной болью. Только в прошлом месяце он выступал в десяти местах, не меньше ходил по барам. С кем это было и где именно, сказать было сложно. Все эти события сплелись между собой в один большой клубок, давно ставшим обыденностью.

– Да, мы с тобой тогда полвечера болтали, помнишь? – Продолжила девушка – Правда, по большей части говорил ты. Рассказывал про звезды, про высших существ, про то, что боги на самом деле не боги, а… Не помню точно, но было все равно интересно.

– Ага. Ясно. – Ответил Ник, не понимая куда должен вести этот диалог.

– Ты разве не помнишь?

– Нет, извините.

– Но ведь… Тогда мы весь вечер вместе провели!

– Девушка, послушайте! Мне очень жаль, но я понятия не имею кто вы! Если тот вечер и был, то я этого совершенно не помню! Я на трезвую голову вас первый раз в жизни вижу! – Ник не выдержал и высказал все что думал об этой ситуации, хоть и понимал, что девушку не обрадует такой ответ.

– Ясно. – Девушка ушла больше ничего не сказав.

Ник еще какое-то время сидел на обледенелой скамейке, обдумывая, правильно ли он поступил. С одной стороны она рассказала, что он говорил ей о звездах, а значит, это точно был он. Может он наговорил ей чего-то лишнего. Раньше после таких случаев Ник пообещал бы себе больше никогда не пить, но он прекрасно понимал, что обещание не сдержит. Все же привычка пить одному была вредной, но имела свои плюсы. На этом он решил закончить прогулку.

Когда Ник пришел в клуб, где скоро должно было начаться выступление, он постарался настроить себя на рабочую волну. Работники вокруг суетились, в гримерках артисты готовились к выступлению и беседовали со своими менеджерами. У Ника не было менеджера, вернее он был, но только когда Ник выступал в заведениях, которые принадлежали этому человеку. Во всех остальных случаях «Селений» был совершенно свободен. Около входа в гримерку Ника остановил охранник. Парень достал из кармана карточку с печатью организаторов концерта и надписью «Артист», после чего охранник оценивающим, недовольным взглядом просканировал человека перед собой, затем неторопливым жестом дал понять Нику, что тот может пройти. «Неужели все настолько плохо?» – подумал он, разглядывая свою повседневную одежду. У Ника было собственное видение сценического образа, однако, его менеджер настаивал на смене имиджа. Он считал, что нужно что-то более приземленное и слегка романтичное. А Ник в свою очередь был склонен выбирать что-то вызывающее и очень не однозначное. Это вызывало у людей широкий спектр эмоций. Раньше для Ника было нормой выйти на сцену в обуви на высоком каблуке или подошве, реакция людей, как правило, делилась на крайне положительную и крайне негативную. Но реакция всегда была яркая. Рафаель, так звали менеджера, настаивал на более спокойном и стабильном образе, который Ник должен был поддерживать. Поэтому все цветные и блестящие костюмы Селения, граничащие с нарядами девушек известных профессий, были отправлены в забытие. На смену им пришли самые обычные кеды, футболка, надорванные джинсы и жакет. Для большей солидности Ник надевал небольшие очки в тонкой оправе, но с линзами без диоптрий. В обычной жизни Ник почти никогда не носил очки. Они были нужны, только если он на протяжении долгого времени занимался чтением или бумажной работой. В таких случаях Ник постепенно становился близоруким. Но это можно было исправить, хоть и не самым ординарным методом. Единственная вольность, которую позволил себе Селений – это рисунок синих языков пламени на белоснежных кедах.

Несколько артистов уже выступили. Настала очередь Селения появиться на сцене. Перед выходом он сделал глубокий вдох за кулисами. Во взвеси спертого воздуха он почувствовал запахи сотен людей. У каждого там, по ту сторону сцены, был свой парфюм, остаточный запах еды на руках и одежде, собственные запахи тела. Уже который раз Селений подумал, что хоть все эти запахи и отличаются друг от друга, они всегда сливаются между собой в одно единое облако, пахнущее духотой и тревожностью. Это запах публики и публика ждала. Один шаг отделял его от взглядов зрителей. Заиграла музыка, приглушился свет, на лице Селения появилась мягкая, слегка надменная, но по сути своей фальшивая улыбка, которая должна была быть знаком качества продукта.

«Я разливаю масло

По бокалам с ядом на большом столе

И гости скалят свои зубы

Ночью, позабыв о сне.

Завтра точно не наступит,

По крайней мере, для меня.

На этом пире Я главное блюдо,

Ну же! Шеф! Поддай огня!

Застыли стрелки на часах,

Стаканы все еще звенят,

Для вас часы всего предмет,

Для меня тщетный вечный ад,

Все, что считал своей судьбой

Хрустит как стекла под ногами.

Ты веришь, вертишь всем ты сам,

Но ты пойми, нас нае….

…

Танцы в темпе вальса на поле костей,

Я позову на свои похороны тысячу гостей!

Подливая масло в яд, мы глубже топим якори,

Хватаясь кончиками пальцев за иллюзию судьбы.

Танцы в темпе вальса на поле костей,

Я позову на свои похороны тысячу гостей!

Мне звезды не нашепчут путь к свободе и мечте,

Они нашепчут только горе в жгучей темной пустоте…»

Выступление длилось не долго. Несколько песен, пара ответов на вопросы, главное было делать вид, что происходящее Селению действительно интересно. Иногда это правда было так, например ему понравилось, когда в передышке между песнями, организаторы концерта устроили среди зрителей музыкальную викторину. За этим было интересно наблюдать. Но большую часть времени на сцене, как и в этот день, он был напряжен. Он держал у себя в голове, что все должно было пройти хорошо и без приключений, он должен был достаточно хорошо исполнить свои песни и, хотя бы на этот раз, ничего не сломать. Пару раз он входил в кураж и мог либо наступить на что-то ногой, либо уронить микрофон. Пару раз это произошло по его вине, в попытке выпендриться перед публикой, он подкинул микрофон в воздух, не успев поймать его, Селений не вовремя вступил, а в другой подобный раз и вовсе не смог поймать микрофон, из-за чего организаторы разозлились. Поэтому Селений на сцене мысленно напоминал себе о таких вещах, но в этот день роль напоминания, видимо, решил выполнить кто-то из зала. Помимо людей сидящими с коктейлями за столами и теми, кто просто танцевал в центре зала, были те, кто действительно слушал выступление. Кто-то из этих людей схватился за обувь на левой ноге Селения, когда он подошел близко к краю сцены. Он был занят и решил сделать вид, что не заметил этого, но это доставляло ему неудобство. Он боялся наступить на руку этого человека, ведь он даже не мог во время пения посмотреть вниз и узнать как выглядит тот, кто решил так бестактно потрогать его ногу. Освещение на сцене было выставлено для удобства зрителей, а не артистов, поэтому если Селений опускал взгляд, свет бил ему в глаза, все это раздражало и сбивало, но по личным ощущениям, Ник подытожил, что выступление прошло хорошо. После концерта он вернулся в гримерку чтобы переодеться.