– Куда прёшь под колеса, чучело деревенское! – Колчин очнулся от мыслей и еле успел отвернуть машину, чтоб не сбить мужика, бредущего ему навстречу по пыльной проселочной дороге. – Нарожали дебилов, проехать невозможно!

До конечной цели путешествия оставалось десять минут. Колчин внимательно вгляделся в неясную даль, чтобы не пропустить необходимый поворот. И вот, наконец, навигатор оповестил о прибытии в заданную точку маршрута.

Колчин остановил машину у большого деревянного креста. Он ни на секунду не сомневался в необходимости своего намерения, хотя большинство его знакомых считало эту затею блажью сорокалетнего холостяка, а некоторые даже опасным безрассудством. Но Колчин твердо задумал. Тем более что терять ему было нечего. У него не было семьи, радостью детства он к сорока годам не обзавелся, родители умерли, достигнув возраста жизни. Так что в случае неудачи никто из его близких не мог бы пострадать.

Колчин вывалил свое тучное тело из кабины джипа и огляделся. Двухметровые заросли пожелтевшего борщевика обреченно возвышались по обеим сторонам непрерывной дороги. Слева, изнывая пустотой, раскинулось коротко постриженное поле, на дальней границе которого угрюмо тянулся бесконечной темно-зеленой полосой неприветливый хвойный лес. Колчин отвернулся от леса и посмотрел на север. Там тоже был лес. Негостеприимный и неживой. Огромные ангары полуразрушенных очертаний, сгнившие от пустоты времени деревянные бараки, ржавый мертвый трактор смотрели на Колчина и говорили ему: уезжай и забудь сюда дорогу. Об этом же произносил Колчину крест. Высокий, черный и деревянный.

Но решительный Колчин был непреклонен в своей уверенности. Он сгреб с заднего сидения небольшой рюкзачок и захлюпал большими резиновыми сапогами по разбитой колесами внедорожников тропинке вглубь леса.

Это место посещали толпы искателей приключений, поклонников НЛО и путешественников во времени. Сейчас они все казались Колчину смешными, убогими и однообразными. Как и мелкотравчатые статейки в интернете об аномальной зоне села Никитское.

«Пишут, а сами не знают, что пишут, – с раздражением чувства и превосходством мысли думал Колчин, перемешивая сапогами липкую глину, – поспрашивали бы хоть местных, оторвали бы ягодицы от дивана».

А местные рассказывали неохотно. При тусклом свете умирающей лампочки и шуме ветра за мутным окном бабка Антонина, побрызгивая слюной, вещала Колчину за бутылкой пятидесятирублевой водки.

– Видела она там, прибежала вся без памяти…

– Кто она-то? – не унимался Колчин.

– Невестка моя.

– Где видела?

– В овраге том.

– И что она там видела?

– Собирала она, значит, ягоды, невестка моя. Спустилась в овраг, а поперек оврага видит, идет вдруг женщина, вся в белом.

– И что?

– А то, что ужас, говорит, охватил меня смертный. И не помню, как дома оказалась. Прибежала она, помню, без корзины, красная, глазами вращает и говорить не могла до вечера.

– А где овраг-то тот?

– Так у озера Чёрное.

– И что потом, заговорила?

– А через месяц муж её помер. Утонул. А еще через полгода сыночка еёного грузовик сбил. Насмерть. Вот с ума-то и сошла невестка моя.

«Сошла так сошла», – подумал тогда Колчин.

В начале весны к ним в отделение экстренно поступила пациентка в состоянии глубокой депрессии. Ни галоперидол с амитриптилином, ни эглонил, ни ударные дозы сонопакса не могли вернуть ей чувство прошедшей реальности. И тогда Колчин применил гипноз. В состоянии глубокого транса пациентка – женщина престарелых лет – снова стала собой и в подробностях описала всё, что произошло с ней в тот злополучный день.

Колчин никогда не верил ни во что противоестественное, но слушая в десятый раз запись этого сеанса, он всё больше выходил за рамки своего разума, превращаясь в другого Колчина.

Летом, когда его пациентка отправилась навечно в Кащенко, он приехал в Никитское и разыскал родственников несчастной женщины. Он узнал у них всё, что ему было нужно для завершения своего задуманного плана. И вот теперь, в самом конце августа, вдыхая последние минуты лета, он пробирался, перепрыгивая ямы, заполненные водой, к тому самому месту – оврагу у озера Чёрное.

До озера ему предстояло пройти две деревни – Зонино и Лапино. За Лапино надо было свернуть на северо-восток, добраться до озера Чёрное, обогнуть его с запада, чтобы не увязнуть в болотах, и дойти до северного берега.

В полупустом, забытом от развития жизни Лапино, Колчин устроил привал. Бывший коровник радушно принял его в свои объятия, громко скрипя гнилыми досками.

Колчин ел вареные яйца и думал о будущем. Если всё получится, то именно он, Колчин, сможет безвозвратно управлять всеми обстоятельствами событий своей будущей жизни.

Когда он покинул свой заброшенный приют, было уже темно. Сквозь деревья проглядывала огромная красноватая Луна, начиная свой путь по вечернему небу. Этого полнолуния Колчин ждал несколько месяцев. Именно сейчас, в холодных лучах Багровой Луны, границы окружающего пространства должны были раствориться в глубине времени, открывая Колчину путь в лабиринты бесконечности. Он рассчитал всё точно, иначе не было бы смысла в его понимании сути происходящего.

Луна взбиралась на вершину неба, освещая темноту впереди Колчина.

«Почти двенадцать. Через несколько минут сентябрь, – хладнокровно подумал Колчин, – а вот и он…»

Колчин осознал, что пришел. Липкая тревога сжала ему горло, скрутила ноги, наполнила их ледяным свинцом. Тени от деревьев навалились и придавили к земле. Каждый шаг давался с огромным трудом, с каждым пройденным сантиметром тело Колчин тяжелело на несколько килограмм, сердце от страха пыталось выпрыгнуть изо рта. Но Колчин шел вперед, повторяя вслух формулы снятия тревоги, веселя этим равнодушную темноту.

И вот дорога пошла вниз.

«Овраг, – понял Колчин и остановился, – ждём двенадцати».

Он сел на холодную траву и скрестил ноги.

«Еще минута…»

«Ноль-ноль!»

Колчин сошел в овраг. Резкий запах сырой земли неприятно озадачил его.

«Как в могиле», – пронеслось в голове у Колчина.

И вдруг эта мысль стала больше. Колчин попытался прогнать ее, но она только росла и темнела.

«В могиле… В могиле», – говорила мысль.

– Знаю я вас, пугаете, – вслух произнес Колчин, – в полнолуние путь назад открыт.

Он дошел места, где по обеим сторонам оврага стенки были так высоки, что не было видно верхушек деревьев. Его поразила тишина. Звуки исчезли, как будто чья-то гигантская рука выдернула шнур магнитофона из розетки.

«Видимо, здесь, – решил Колчин, – самое дно».

Он достал из рюкзака туристический коврик и лег на него, увидев небо.

«Скоро она появится», – сказал он сам себе.

И вот небо пожелтело, и над Колчиным нависла Луна. Такой большой Колчин не видел ее никогда. Она укрыла всё небо над оврагом. В голове Колчина вдруг заиграла музыка.

«Как приятно…» – улыбнулся он мысленно.

Женский голос внутри Колчина пел маслянистым голосом песню из далекого детства. Луна медленно перекатывалась из стороны в сторону. На ее фоне пролетали птицы, и сани везли оленя куда-то вдаль.

Голос пел, и Луна была такой доброй, и благость разливалась в глубине Колчина теплым молоком, и он ясно понимал, что небесная темнота полна жизни, а Луна уже была вокруг него…

Колчин открыл глаза. Кругом было утро. Ветер щекотал лицо, прохлада морозила поясницу. Он поднялся с мокрой травы и огляделся. Место было ровным – полянка среди берез. Вместо того, чтобы удивиться неожиданности своего перемещения, Колчин улыбнулся. Он знал, что такое лунатизм и какова его природа. Все жидкости на Земле, в том числе и мозговая, подвержены приливным силам полной Луны.

«Видимо, ночью состоялось произошедшее, – решил Колчин, – интересно, куда я забрёл в беспамятстве?»