— Желаете видеть, что творится за кулисами? — спросил я. И он ответил:

— Да, очень любопытно.

Я показал ему крошечный кабинет, столь же крошечный совмещенный санузел и далеко не крошечную кладовую за ними.

— Эта дверь, — указал я, — открывается во двор, где мы держим машины и производим разгрузку и погрузку. Обычно я держу ее на замке… А вот тут кладовая, — я включил свет, поскольку окон в кладовой не было, и он с интересом разглядывал колонны ящиков и коробок, выстроившиеся у стен, а также посередине комнаты двумя рядами.

— Прежде запасы у меня были поскромней, — заметил я. — Вообще вначале приходилось особенно трудно, настоящая борьба за выживание, знаете ли… И кладовая была почти пуста. Случалось так, что я покупал товар днем, полностью распродавал его к следующему утру и на те же деньги закупал новую партию Так и крутились. Ужас! Как вспомню, прямо волосы дыбом.

— Зато теперь, насколько я вижу…

— О, теперь совсем другое дело. Но повозиться пришлось изрядно. Видите ли, в этом помещении никогда раньше не было винной лавки, и начинали мы, что называется, с нуля.

— Мы? — переспросил он.

— Мы с женой.

— Ах да… Флора говорила…

— Да, — ровным тоном заметил я. — Она умерла. Он жестом выразил сочувствие, и мы вернулись в торговый зал.

— А когда вы закрываетесь? — спросил он и предложил пообедать вместе.

— В девять не поздно?

О нет, в девять в самый раз, ответил он, и ровно в назначенное время заехал за мной и повез в ресторан — куда-то далеко, где я почти ни разу не бывал. Путь неблизкий, но он уже зарезервировал там столик и сказал, что еда того стоит.

По дороге мы говорили о несчастном случае у Готорнов и наших хождениях под обрушившимся тентом, за обедом — о Флоре и Джеке, а уже после него — о «Серебряном танце луны» и Ларри Тренте. Ели мы мусс из форели, затем — жареную утку, вино он попросил выбрать меня. В целом вечер получился приятный и достаточно, на мой взгляд, бессмысленный. Но оказалось, что я не прав.

— Что бы вы сказали, — как бы между прочим осведомился он за кофе, — если бы я предложил вам зарплату консультанта?

— Консультанта в какой области?

— Ну, разумеется, в том, в чем вы сильны. К примеру, отличить один сорт виски от другого.

— Против заработка не возражаю, — со всей прямотой ответил я. — Но дело в том, что я, знаете ли, не эксперт.

— Зато у вас есть другие качества… — глаза его так и впились мне в лицо, казалось, он способен прочесть каждую, даже самую тайную мысль. — Наблюдательность, находчивость, стремление к лидерству.

Я рассмеялся.

— О нет, тут вы ошибаетесь.

— Мне хотелось бы воспользоваться вашими услугами и попросить сделать для меня одну работу.

— Какую именно? — несколько растерянно спросил я.

Вместо ответа он полез во внутренний карман и извлек оттуда листок бумаги, который развернул и разложил на столе перед моими глазами. И я с удивлением увидел, что то была фотокопия одной из страниц телефонного справочника «Желтые страницы».

«ДЕТЕКТИВНОЕ АГЕНТСТВО» — было набрано вверху крупным шрифтом. Ниже шли объявления в рамочках, за ними — колонка с перечнем более мелких фирм. Везде мелькало слово «расследование».

— Я являюсь одним из менеджеров в этой области, — сказал Макгрегор и указал на крупное объявление в рамочке.

— Вы частный сыщик? — удивился я. — Вот уж никогда не подумал бы.

— М-м… — голос Макгрегора звучал сухо. — Мы предпочитаем называть себя следователями-консультантами. Прочтите объявление.

Я прочитал:

«Диглетс лтд», — гласило оно. — Квалифицированная помощь, полная конфиденциальность гарантируется. Опытные консультанты в области промышленного шпионажа, расследование случаев мошенничества, обеспечение электронными средствами безопасности, проверка персонала, бизнес-исследования всех видов. Широкие международные связи».

Ниже значился номер абонентного ящика в Лондоне, а также номера факса и телефонов, но никакого адреса указано не было. Конфиденциальность соблюдается, подумал я.

— Так значит, никакими разводами вы не занимаетесь? — пошутил я.

— Никаких разводов, — весело подтвердил Макгрегор. — Никаких возвращений долгов и личных дел. Только коммерческие исследования.

Как-то все это не сочеталось с обликом Макгрегора. Его легко было представить где-нибудь в клубе или на загородном пикнике. Но кулачные бои, тайная ночная жизнь — нет, это не в его стиле.

— И что же, вы лично, — я ткнул пальцем в страницу, — занимаетесь шпионажем на предприятиях?

— Не совсем, — вопрос позабавил его. — Когда появляется перспективный клиент, я оцениваю и определяю суть его проблемы, а также цель, которую он преследует. Один или с коллегами, в зависимости от сложности проблемы. И составляю план получения нужного результата

Настала пауза, во время которой я пытался сообразить, насколько он был со мной откровенен и много ли утаил. Затем решил не задавать лобовых вопросов и заметил только:

— Не совсем понимаю, почему не воспользоваться обычными деловыми визитками вместо этой ксерокопии из телефонного справочника?

Он невозмутимо ответил:

— Мы своих объявлений нигде больше не печатаем. У нас нет ни каталогов, ни рекламных брошюр. И носим мы с собой только личные визитки. Я принес вам этот листок только для того, чтоб показать, что мы действительно существуем. И дать общее представление о нашей деятельности.

— И вас находят по «Желтым страницам»? Он кивнул.

— Да. И еще — по устной рекомендации. Ну и, разумеется, клиент, которому мы помогли, при необходимости заходит снова. А это, поверьте, довольно большой и постоянный приток.

— Вам нравится ваша работа?

— Очень, — ответил он. В его словах слышалась спокойная уверенность, и я думал о том, что сам никогда не был охотником по природе и, видно, уже не буду. Нет, кто угодно, только не я, норовивший проскочить в ворота, вместо того чтоб взять препятствие, пусть даже лиса ускользает. — Порой, — говорил тем временем он, — нас просят провести расследование в областях, в которых наши сотрудники не слишком компетентны.

Я взглянул на чашку с кофе.

— Нам нужен человек, понимающий в виски. Тот, кто может отличить солодовое от зернового. Флора уверяет, вы можете.

— Тот, кто может отличить зерновое виски от широкой серо-зеленой и мутной реки Лимпопо, — заметил я. — А в реке Лимпопо, к вашему сведению, полным-полно крокодилов.

— Я же не прошу вас делать ничего опасного, — рассудительно вставил он.

— Нет, — вздохнул я. — Продолжайте.

— Что у вас в воскресенье? — спросил он.

— Сижу в лавке с двенадцати до двух. Мою машину. Разгадываю кроссворды, — вот, черт возьми, и все, подумал я.

— Ну а потом, после двух? — не отставал он. Вообще-то на первый взгляд все это выглядело достаточно невинно. К тому же нас связывало нечто напоминающее чувство товарищества после совместных спасательных работ у Готорнов. Кроме того, воскресенья всегда так угнетали…

— О'кей, — кивнул я. — После двух свободен. Что конкретно от меня требуется?

Похоже, он не слишком спешил сообщить. Вместо этого спросил:

— Скажите, все зерновое виски одинаково на вкус?

— Вот именно поэтому-то вам и нужен настоящий эксперт, — сказал я. — Ответ: нет, не совсем, но разница еле уловимая. Все зависит от сорта зерна и воды, а также от срока выдержки.

— Выдержки?

— Видите ли, — начал объяснять я, — выпитое сразу после перегонки виски будет драть горло и жечь язык, точно огнем. Оно должно выстояться в деревянных бочонках минимум года три, прежде чем стать пригодным к употреблению.

— Обязательно в деревянных?

— Да. Дерево дышит. Правда, в деревянных бочонках все спиртное немного теряет крепость, но если поместить его в металлическую или стеклянную емкость, никаких изменений к лучшему не произойдет. Можете хоть тысячу лет держать полученное после дистилляции виски в стекле, а когда откроете, убедитесь, что оно такое же жесткое, как было вначале.