– Так ты думаешь, это Колыма все замутил? Стукнул ментам, а сам с «рыжьем» подорвал? – спросил молодой парень, заступавшийся за Колыму до прихода Бати. – Да не может такого быть! Может, его тоже вальнули?

– Тех пацанов, что там замочили, прямо на месте и оставили. А тела Колымы там не нашли. Значит, живой он. Да, и еще скажу: менты его в розыск объявили, по всем участкам ориентировки на него разослали. На жмура в розыск не подают. Значит, и правда ссучился Колыма и закрысил мое «рыжье». Иначе почему он один живой остался, когда его кентов завалили, и почему мне маляву до сих пор не кинул?!

– Так ведь… Колыма же нормальный пацан. – Голос молодого звучал уже нерешительно. – Ты же его отлично знаешь… Штрафняк в Сусумане, бунт на якутском этапняке. Ты ведь сам ему «рыжье» доверил! Это же правильный человек, блатной по жизни!

Батя с шумом втянул в себя воздух и на выдохе коротко бросил:

– Кому блатной, а кому портной. Зря я ему доверился. Людишки сучатся, время такое. Он думает, что на вольняшке его не достанут? Еще скорей, чем на зоне.

– А если на материк свалит? – спросил пожилой блатной со шрамом. – Или уже свалил?

– И там достанут. И за границей. И на дне морском, если потребуется.

– Правильно, – кивнул пожилой. – Сук надо наказывать.

На этот раз молодой приоткрыл рот, но так и не решился ничего сказать. Против опыта и авторитета Бати переть было никак невозможно, да к тому же закрадывалась в голову поганенькая мыслишка. А может, и правда Колыма? Ведь странно как получается: всех мочканули, а его одного – нет. И «рыжье» было ему доверено, не кому-нибудь. Может, и правда ссучился?

– Кому ты это поручить собираешься? – спросил пожилой. – Я сам бы за это дело взялся, но мне до откидки еще больше года.

– Ворону поручу, – ответил Батя. – Из всех моих «торпед» он лучший, ему такие косяки разруливать не впервой. Всех, с кем я знаком, он тоже знает.

– Это тот Ворон, что с нами чалился? – спросил молодой. – Ну, который полгода как откинулся?

– Он, – скупо кивнул Батя.

– Ворон? – с легким сомнением в голосе переспросил пожилой. – Серьезный пацан, базара нет, но не все, кто тебя бы на вольняшке послушались, его слушать станут. Он все-таки не в законе.

– Скоро будет в законе. Как почую, что помирать скоро, так и его короную, смотрящим после меня он станет, этому пацану я верю, он косяков не напорет. А что слушать его не станут… Станут. Он и так пацан известный и авторитетный, свои люди у него есть, а я сейчас еще и позвоню на вольняшку и маляву напишу, чтобы его слушали.

Батя привстал со шконки и достал из-под матраса мобильник, набрал номер:

– Алло… Илью позови. Неважно, скажи, что Батя с ним говорить хочет.

На несколько секунд смотрящий замолчал, потом снова заговорил:

– Ворон, ты? Да… Знаю уже, потому и звоню. Разбираться с этим ты будешь. Да… Братве я маляву напишу, чтобы все знали, что ты по моему слову этим делом занялся. А Егору, Семе Косильщику и Шарманщику я сейчас позвоню еще… А сам-то что думаешь? Понятно. В общем, давай, если «рыжье» вернешь и суку накажешь, то в обиде не оставлю, ты меня знаешь.

Батя нажал отбой и тут же набрал следующий номер:

– Егор, ты? Слушай, если к тебе Ворон придет и помощи попросит, помоги. Я ему велел «рыжье» свое искать, которое Колыма закрысил… Ну и хорошо… Счастливо.

Следующие два звонка почти дословно повторяли этот, только звонил смотрящий другим людям. Закончив говорить, он спрятал мобильник под матрас, достал оттуда ручку, листок бумаги и написал на нем несколько предложений. Закончив, он протянул маляву молодому парню и сказал:

– Переправишь как обычно. И побыстрее.

Молодой взял записку, кивнул и рискнул спросить:

– А что пацаны? Все на Колыму думают?

– Все, – кивнул Батя. – Весь город только о том и говорит, что Колыма меня кинул. Ну да ничего, свое он получит.

Ресторан «Золотой теленок» считался одним из самых крутых в Магадане. Располагался он в самом центре города, в здании бывшей партийной школы, которое нынешним владельцам ресторана каким-то образом удалось то ли купить, то ли арендовать у городских властей. Впрочем, знающие люди полагали, что на самом деле рестораном через подставных лиц владеет сам губернатор Магаданской области, иначе власть имущие ни за что не расстались бы с таким лакомым кусочком, как здоровенный дом в самом оживленном месте города. Партшколы теперь, конечно, безнадежно вышли из моды, но свято место пусто не бывает, что-нибудь да придумали бы. Да, собственно, вот и придумали – чем кабак хуже чего угодно другого?

Сейчас в «Золотом теленке» было шумно и весело. В главном зале за несколькими столиками, сдвинутыми к центру, располагалась большая шумная компания, около десяти бритоголовых молодых людей с лицами без интеллигентской рефлексии, обвешанных золотыми цепями и с торчащими из кармана мобильниками, и примерно столько же девушек, род занятий которых определялся с первого взгляда и без малейшего труда – древнейшая профессия оставила на них ясно видимый отпечаток. Гуляли они шумно и весело. Парни с пьяной откровенностью болтали друг с другом, пытались спеть что-то русское народное, лапали девушек, которые приличия ради повизгивали. Иногда кто-то вставал и провозглашал тост, впрочем, без кавказской изысканности, а в простом стиле: «Давайте типа выпьем!»

Прочие посетители робко жались по углам и старались не привлекать к себе лишнего внимания со стороны гуляющей компании. Все прекрасно знали, кто гуляет в кабаке, и понимали, что иметь с ними дело небезопасно. Спортивная преступная группировка – самая молодая, но и самая наглая в городе – уже довольно давно заставила себя если не уважать, то хотя бы побаиваться.

История возникновения группировки была проста, как мычание, и нисколько не оригинальна, такое случалось по всей России. Как и в любом другом городе, в Магадане существовали многочисленные спортивные клубы, школы и команды. Однако далеко не всем тем, кто в них занимался, удавалось стать профессиональными спортсменами.

В спорте есть железное правило: если ты в восемнадцать лет не мастер спорта, то можешь это дело бросать – ни серьезные сборные, ни соревнования тебе не светят. Поэтому довольно часто получалось так, что один-два человека из клуба уходили в спорт, а остальные оставались не при делах. Конечно, никто не закрывал перед ними всех остальных возможностей – учебы или работы, но денег хотелось много и сразу, а возможность взять их, как казалось, была. В самом деле, любая команда, только что лишившаяся перспектив в большом спорте, это десять-пятнадцать парней, прекрасно физически развитых, хорошо знающих друг друга и спаянных многолетней дружбой – готовая группировка.

Чего еще нужно, чтобы попробовать себя в криминальном мире?

Только оружие и лидер. И то и другое частенько находилось. Оружия в России навалом, гранату или «ПМ» можно свободно на рынке купить, а если маленько подсуетиться, то и за «калашом» или броником дело не станет, а лидеры среди спортсменов тоже появлялись регулярно – как правило, ими становились или тренеры, или капитаны команд.

Правда, поначалу неопытных и все-таки еще неважно вооруженных спортсменов здорово косили блатные и ингуши, да и ментам их ловить было одно удовольствие – все-таки нарушать закон так, чтобы тебя не поймали, это искусство, овладение которым требует времени. Но время шло, и постепенно спортсмены отвоевали себе место под солнцем, а потом и заставили очень серьезно подвинуться признанных магаданских авторитетов.

Особенно резко они пошли вверх, когда бывший мастер спорта по самбо Федор Медведев по кличке Медведь, вылетевший из спорта за умышленное нанесение тяжелой травмы противнику, объединил под своей властью три клуба: борцовский «Богатырь», боксерский «Удар» и клуб тяжелоатлетов «Антей». Человеком Медведев был очень жестоким, беспринципным и по-звериному хитрым. Под его руководством за последние два года группировка спортсменов сильно выросла, окрепла, сумела довольно сильно потеснить блатных и даже отвоевала два богатых прииска у Гамзаева с его ингушами.