Али повел себя совершенно иначе. Сощурив глаза и плевком выбросив изо рта сигарету, он метнулся вверх по лестнице, в два прыжка одолел оставшиеся ступени, рухнул под ноги Булату и, обхватив его колени, резким рывком опрокинул навзничь. Тот с диким криком припечатал затылком деревянный пол, выпустил из рук ружье и принялся извиваться всем телом, как жирная гусеница, на которую наступили каблуком. Из кармана его халата высыпались патроны в красных пластиковых гильзах.

Али мгновенно вскочил, подхватив ружье, и далее уже совершенно хладнокровно стал перезаряжать его, с большим любопытством поглядывая на корчащегося у его ног Булата.

В дверь просунула нос неприбранная большегрудая красавица, ахнула и снова спряталась. Али щелкнул стволами ружья, деликатно ткнул хозяина дома носком ботинка и сказал:

– Слышь, Булат, хорош придуриваться! Несолидно. В людей из обоих стволов палишь, а сам стонешь, что задницу зашиб. А если я тебя вот так, дробью?

Он наставил ружье прямо в лоб Булату. Тот моментально прекратил стонать и извиваться, сел и запахнул на груди халат.

– У тебя что, критические дни – ты на своих с волыной кидаешься? – добродушно спросил Али.

Булат поднял глаза, враждебным взглядом изучил загорелую физиономию гостя.

– Ружье убери! – хмуро буркнул он. – С ним, знаешь, шутки плохие!

– А пять минут назад где ты был? – удивился Али. – Когда какой-то козел нам чуть мозги не повышибал?

– Ладно, – сказал Булатов. – Я у себя дома. А вот вас я что-то не припоминаю…

– В самом деле? – Али оглянулся и с ружьем в руках присел на корточки возле хозяина. – А Максима ты тоже не помнишь? И как мы два года назад к тебе приходили – тоже забыл?

– А-а, – словно прозревая, сказал Булатов. – Теперь понял. А я думаю, откуда мне твоя ряшка знакома? У тебя Али кликуха, верно? А сразу не узнал – столько времени прошло!

– Да сколько его прошло-то! – пренебрежительно ответил Али. – А вот ты на самом деле изменился. Разжирел, как боров. Жизнь удалась, что ли?

– Врагу такой жизни не пожелаю, – мрачно сказал Булат и кряхтя поднялся, цепляясь за перила. – Вчера на фуршете был… Симпозиум, типа диалог бизнеса с властью… Диалог говенный получился, зато нарезались в умат! А тут ты с утра… И эта еще мадам залетает – там бандиты!.. Ясно, у меня крыша поехала…

– У тебя вроде жена худенькая была, – не удержался Али.

– Да какая она жена! – поморщился Булатов. – Гувернантка у пацанов. Английский знает…

– Она и еще кое-что знает, похоже, – плотоядно улыбаясь, сказал Али. – Сиськи-то у нее будь здоров! Век бы держался! – захохотав, он подмигнул хозяину.

– Ну, ты это… – недовольно пробормотал Булатов. – Ты, как это говорится… Не акцентируй! Жена у меня прихварывает. Я ее в санаторий отправил. Два дня только, как отправил.

– И уже соскучился, – снова засмеялся Али. – Ну ладно, это не мое дело. Ты только успокой эту свою дуру, а то она сгоряча додумается в ментовку позвонить.

– Не позвонит, – прокряхтел Булатов. – Я все телефоны отключил и спрятал. Достали уже. Хотел хоть денек спокойно пожить.

– Что так? А бизнес? – спросил Али.

– А ты думаешь, у деловых людей выходных не бывает? – с досадой поинтересовался Булатов. – Сегодня же воскресенье!

– Твою мать! Правда, что ли? – удивился Али. – А мы вообще за временем не следим. От самой Вологды гнали почти без остановок.

Булатов из-под насупленных бровей посмотрел на него.

– А чего прикатил-то? – осторожно спросил он. – Я думал, ты решил больше не появляться на родине-то…

– С чего это? – притворно удивился Али. – Как говорится, где родился, там и пригодился.

– Да это не про тебя вроде, – заметил Булатов. – У тебя вроде здесь ни родных, ни дома не осталось.

– Да уж, хором с гувернантками не завел, – подмигнул Али. – Но это неважно. Есть тут у меня кое-какие делишки. Но ты должен мне помочь.

Булатов отвел глаза, потер обвислые щеки.

– Ты меня пойми, Али, – сказал он. – Кое-что изменилось. Я теперь на виду. И менты у нас теперь не такие лохи, как раньше. Я в такие игры больше не играю. Да и Максим, я слышал, дуба дал – это правда?

Али с язвительной насмешкой посмотрел на него, медленно поднял ружье и приставил стволы к волосатому животу Булата.

– Хочешь сказать, что без Максима ты меня не уважаешь? – холодно спросил он. – Вот это ты зря. Я человек серьезный. И хочу, чтобы меня принимали всерьез. Мне плевать, в какие ты теперь игры играешь. Я хорошо помню, в какие игры ты играл два года назад, и если ты мечтаешь стукнуть про меня своим уважаемым ментам, то выбрось это из головы, потому что по всем понятиям ты – соучастник. Член организованной преступной группировки. Уж я постараюсь, чтобы менты про этот факт узнали в первую очередь.

– За кого ты меня принимаешь? – оскорбился Булатов, осторожно двумя пальцами отводя дуло ружья в сторону. – Я на корешей сроду не стучал. Только… Я не понял, при чем тут соучастник?

– Все ты понял, – сказал Али и опустил ружье. – В прошлый раз ты Максиму дядю Федора нашел. А теперь ты мне должен найти такого же человека. Хотим с братвой по лесу прогуляться, да боимся – заблудимся.

На жирное лицо Булатова упала тень.

– Дядя Федор… – мрачно сказал он. – Дядю Федора с тех пор никто не видел. Скажите спасибо, что у него ни родных, ни друзей не было. Никто его искать не хотел. А то бы такие возникли вопросы…

– Так не возникли же! – возразил Али. – Никто же не знал, с кем он ушел! Вот и сейчас так же сделай. Найди человека, скажи, что хорошо ему заплатишь…

– А мне кто заплатит? – спросил Булатов. – Я за так рисковать не хочу. Второго дяди Федора нету. Если на меня выйдут…

– Не парься. Тебя тоже не обидим, – сказал Али.

Булатов окинул его критическим взором.

– Не похоже, чтобы ты при башлях был, – сказал он.

– Не был, так буду, – многообещающе заявил Али. – И еще – пока ты человека ищешь, мы у тебя перекантуемся. И тачка пусть здесь постоит. Нехорошо, если кто-нибудь обратит на нее внимание.

Булатов хотел что-то возразить, но в этот момент на балюстраду, прихрамывая, выбрался Студент. Лицо его было мрачно, на правой скуле темнел свежий синяк. Он с неприкрытой злобой посмотрел на хозяина дома и уже открыл было рот, чтобы высказать все, что он думает, но Али опередил его. Точно указкой ткнув ружьем в сторону Булата, он многозначительно произнес:

– Я велел тебе заткнуться, Студент, – опять забыл? Все в порядке. Но если наш друган вдруг решит нас кинуть, тогда каждый получит слово, это я вам обоим обещаю!

Ночью Грачеву не спалось. Он вышел на балкон гостиничного номера и, опершись на перила, стал смотреть на спящий город. Ночь была теплой. Небо, усыпанное звездами, обещало хорошую погоду. Пахло свежей листвой и цветами. И еще в изобилии летали комары. Появление Грачева они приветствовали радостным гудом. Грачев с досадой отбивался от их атак, но в номер не шел. Они взяли четырехместный, и теперь жизнеутверждающий храп Мачколяна, прорезавшийся у него в середине ночи, не давал Грачеву спать. Откровенно говоря, дело было не только в этом. Причин для бессонницы и без того было у Грачева предостаточно.

Во-первых, неисправимый Макс с ходу увлекся симпатичной учительницей музыки, несмотря на то что приехали они сюда совсем не за развлечениями. Грачев попытался пресечь это безобразие в корне, между делом напомнив товарищу о семейном положении объекта его притязаний. Однако Макс со свойственным ему легкомыслием заметил на это: «Ну какая это семья! Детей-то у них нет! А муж… По-моему, он просто сумасшедший. Как может быть счастлива женщина, выйдя замуж за сумасшедшего? Я просто чувствую, как она просит меня помочь ей вырваться из этих оков. И вообще, это не твое дело, Грач!»

Спорить с Максом не было времени, да к тому же в глубине души Грачев и сам думал, что у господина Кузовкова с головой не все в порядке. То есть вел он себя вполне адекватно и никакой угрозы для общества не представлял, но, едва речь заходила о Черной Топи, Кузовков превращался в одержимого. В глазах его появлялся фанатический блеск, он размахивал руками, брызгал слюной и готов был часами доказывать первому встречному, что у них под боком живут марсиане.