– И однако же, как вам удалось историю перехватить? – с любопытством спросил я. – Неужели вы пробрались в сейф своего начальника?

– Все было совсем иначе, – покачал головой Груздев. – И гораздо удивительнее. Вам это наверняка будет интересно. Только… – Он замялся и робко взглянул на меня. – Может быть, вы премируете меня за ценную информацию? Я вчера поистратился и теперь совсем на мели. Разумеется, речь идет о займе. Я мог бы занять у коллег, но, сами понимаете, мне опасно засвечиваться в этом плане среди своих…

Он застал меня врасплох – не дать я не мог, такого цинизма я себе не простил бы, но в бумажнике у меня оставалась единственная бумажка, и теперь мне нечем было даже уплатить за метро. Однако я ни секунды не колебался.

– Какой разговор! – почти не дрогнувшим голосом сказал я, широким жестом доставая бумажник. – Сотни хватит? Насчет отдачи можете, кстати, не беспокоиться…

Груздев стыдливым жестом спрятал в ладони купюру и категорически заявил:

– И речи быть не может! Я верну вам все до копейки!

– Да ладно! – вяло ответил я, впадая в задумчивое состояние человека, неожиданно потерпевшего банкротство. – Не об этом речь…

– Да-да! – воскликнул Груздев. В отличие от меня он испытывал теперь душевный подъем. – Слушайте, что было дальше. Миллер унес историю болезни к себе в кабинет, но в сейф не спрятал. Кстати, это меня тоже удивило. У меня сложилось впечатление, что МММ не особенно дорожит этой бумажкой – скорее она вызывала у него любопытство, и он хотел поближе разузнать, что за человек этот Краснов… Чувствуете, какое странное тут противоречие? С одной стороны, он вроде бы Краснова знает, а с другой стороны, понятия о нем не имеет!

Похоже было, что загадочное поведение шефа увлекло самого Груздева. Невольно он втягивался в процесс раскрытия тайны, позабыв на время о собственных неприятностях и неутомимой жажде.

– Я крутился возле его кабинета, – продолжал Николай Петрович. – И через приоткрытую дверь видел, как Миллер бросил историю на свой стол. В этот момент в кабинет заглянула медсестра и куда-то его вызвала. Миллер вышел из кабинета и даже не прикрыл за собой дверь…

– Тут-то вы и начали действовать! – догадался я.

– Ничего подобного, – сумрачно возразил Груздев. – Я не успел. Пока я собирался с духом, вдруг вернулась та же самая медсестра, как ни в чем не бывало вошла в кабинет главного, порылась у него на столе, взяла историю и вышла!

– Может быть, Миллер послал ее? – предположил я.

– Да нет же! Слушайте, что было дальше! На меня она не обратила никакого внимания – мало ли кто толчется в коридоре… С историей в руках она пошла – но не туда, куда отправился Миллер, а в раздевалку для медперсонала. Оттуда она появилась уже с пустыми руками и поднялась на второй этаж. Эти манипуляции никого не заинтересовали, кроме меня. Согласитесь, медсестра с историей болезни в руках – в этом нет ничего примечательного… В общем, мы оба разыграли с ней роли заурядных персонажей, своего рода «Кушать подано», но меня-то ей провести не удалось! Едва она исчезла, я вошел в раздевалку и отыскал ее сумочку. Раздевалка у нас не охраняется – считается, что наша публика не будет шариться по чужим карманам. Как я и ожидал, история болезни лежала в дамской сумочке. Я забрал ее и немедленно ушел. На меня никто не обратил внимания, и потом никто ни о чем не спрашивал…

– А у меня к вам будет вопрос! – заметил я. – Мне не очень понятно, как вы сумели так быстро отыскать сумочку этой медсестры. Насколько я понимаю, в раздевалке должно быть много вещей?

Груздев чуть-чуть смутился.

– Вы правильно догадались, – сказал он с извиняющейся улыбкой. – Я знал, как выглядят ее вещи… Эта медсестра, знаете ли, на редкость привлекательная женщина. Эдакая жгучая южная красота! Поневоле обращаешь внимание… По правде сказать, меня не очень удивило, что она оказалась причастна к этой темной истории – в ней всегда чувствовалось что-то откровенно авантюрное, пожалуй, даже порочное… Но эффектна необыкновенно!

– Полагаю, вам известно ее имя и адрес? – сказал я.

– Разумеется, я знаю, как ее зовут, – Малиновская Юлия Дмитриевна, – ответил Груздев. – А вот адрес, увы! Никогда не интересовался. Зачем? Мы с ней птицы разного полета…

– Понимаю… – сказал я. – Но вы не обратили внимания, как она повела себя, обнаружив пропажу истории из своей сумочки? Может быть, она все-таки заметила вас?

– Не думаю, – грустно ответил Николай Петрович. – Она слишком самоуверенная особа, чтобы замечать таких, как я. И потом мне кажется, что она больше не заглядывала в сумочку. Во всяком случае, когда она покидала клинику, то не выглядела ни расстроенной, ни обескураженной.

– Значит, вы ее видели?

– Да, она вышла из больницы и направилась на стоянку. У нее такой маленький синий автомобильчик, «Тойота», кажется…

– Медсестры у вас много зарабатывают?

– Ну что вы! Большинство сотрудников не имеют своего транспорта. Но думаю, на такую внешность всегда найдется щедрый спонсор. Я говорю спонсор, потому что, по слухам, Юлия Дмитриевна не замужем…

Видимо, Николай Петрович говорил непривычно долго, потому что он заметно выдохся и еще больше побледнел. Но у него в кармане лежала моя сотня, и это сулило ему некоторое отдохновение в недалеком будущем. А мне предстояло тащиться за тридевять земель. Мысль об этом все сильнее отравляла мне существование.

Но судьба, словно сжалившись надо мной, сама предложила мне выход. Неожиданно за спиной послышался шум автомобильного мотора, видимо, нас догонял кто-то из припозднившихся сотрудников клиники. Я обернулся, намереваясь тормознуть машину даже в том случае, если это будет великолепный джип хозяина клиники.

Каково же было мое изумление, когда я увидел старенький, оранжевого цвета «Москвич»! Присмотревшись, я уже не испытывал никаких сомнений – за рулем машины сидел Юрий Николаевич Чехов собственной персоной!

Бока «Москвича» были заляпаны грязью, на капот налипли мокрые желтые листья. Видимо, Юрий Николаевич совершал поездку по осеннему лесу. Зная его привычки, я догадался, что не романтические чувства были тому причиной.

«Москвич» обогнал нас и затормозил у обочины, Чехов приоткрыл дверцу и, высунув голову, крикнул равнодушно:

– Не подвезти, мужики?

Я сообразил, что он не намерен афишировать наше знакомство, и так же отстраненно ответил:

– В карманах пусто!

– Да хрен с ним! – ответствовал Чехов. – Подвезу из чистого альтруизма!

Мы уселись в машину – Груздев на переднее сиденье, я сзади.

– Я в центр! – предупредил Чехов, трогая «Москвич» с места.

– Ну и отлично! – ответил Груздев. – Выбросите меня где-нибудь в пределах Садового кольца, ладно?

– С удовольствием, – заметил Чехов и обернулся ко мне. – А вас?

– Меня как можно дальше, – попросил я, незаметно подмигивая.

В дороге Груздев все время молчал и даже, по-моему, задремал. Чехов тоже помалкивал – из осторожности, – только то и дело поглядывал на мое отражение в зеркале. На Покровке, не доезжая Чистопрудного бульвара, Чехов остановил машину.

– Ага, спасибо! – сказал Груздев, словно очнувшись. – Я, пожалуй, выхожу. Большое спасибо.

Он не без труда выпростал свое длинное тело из машины.

– Николай Петрович! – окликнул я его на прощание. – Вы все-таки держите себя в руках!

Он неопределенно усмехнулся и торопливо пошел прочь, желая побыстрее исчезнуть в лабиринте московских переулков, скрыться от мира, который состоял из одних врагов…

– Кто такой? – хмуро поинтересовался Юрий Николаевич.

– Ложный след, – объяснил я. – Тот самый тип, за которым я вчера немного следил… – Я в общих чертах набросал Чехову картину своих достижений.

Он выслушал меня безо всяких эмоций. Грубое лицо его выглядело усталым и разочарованным.

– Значит, он направил тебя в другую сторону? – скептически подытожил он услышанное. – Ну что ж, за красивой бабой и следить приятно!

Я ошарашенно посмотрел на него.