Мед вреден для плотоядных личинок. Это приводит нас к важным выводам.
Различные хищники кормят своих личинок собирателями меда. Таковы, насколько я знаю, филант корончатый, снабжающий свои норки крупными видами одиночных пчел–галиктов, филант хищный, охотящийся за всеми видами мелких галиктов, церцерис нарядная, тоже любительница галиктов. Что должны делать эти и подобные им охотники за дичью, зобик которых наполнен сладким медовым сиропом? Они должны, как и филант, выдавливать мед из своей дичи. Иначе их личинкам угрожает отравление медом. Пусть будущее подтвердит это предположение фактами.
Я расскажу теперь об опытах с переменой пиши совсем иного рода. В главе о филантах было показано, что плотоядная личинка погибает от меда. Передо мной встал вопрос: погибнет ли от мясной пищи личинка, которая обычно питается медом?
Поищем ответ в опытах. Кормить кобылками или иной дичью личинок пчел — идти на верную неудачу. Личинка, питающаяся медом, откажется от такой жесткой еды. Нужно что–то вроде паштета: смесь обычного блюда личинки с мясной пищей. Я возьму для этого белок куриного яйца.
Осмия трехрогая — одиночная пчела — очень удобна для моих опытов. Она кормит своих личинок смесью меда и цветочной пыльцы. Я смешиваю это мучнистое медовое тесто с белком и получаю массу, достаточно плотную, чтобы личинка могла держаться на ее поверхности, не рискуя утонуть. На каждый из таких пирожков я помещаю по личинке среднего возраста.
Изготовленное мною кушанье не вызывает отвращения. Личинки охотно поедают его с таким же аппетитом, как и свою обычную пищу. Они растут, достигают нормальной величины и ткут коконы. На следующий год из них вышли пчелки–осмии.
Какой вывод сделать из этого?
Я в большом затруднении. «Все живое из яйца», — говорит физиология. Всякое животное в начале своего развития плотоядно: оно образуется и питается за счет яйца, в котором много белка. Самое высшее из животных — млекопитающее сохраняет этот режим долго: оно питается молоком матери, богатым белковыми веществами. Птенец зерноядной птицы получает в пищу сначала червяков: они больше пригодны для его деликатного желудка. Позже, когда желудок загрубеет, пища становится растительной. За молоком теленка следует трава и сено, за червями птенцов — зерна взрослых птиц, за дичью ос–охотниц — цветочный нектар, пища самих охотниц. Так можно объяснить двойной режим перепончатокрылых, имеющих плотоядных личинок: сначала — дичь, потом — мед.
В таком случае новый вопрос. Почему все пчелиные по выходе из яйца питаются растительной пищей, а осиные — животной? Но на этот вопрос у меня нет ответа» (конец цитаты).
С точки зрения инженера тут нет никакой загадки. Инженер никогда не придумает из воска делать шестеренки, для него главное – материал и его сопротивление невзгодам жизни машины. Кроме того, инженер знает, что машине нужен привод, поэтому ее незачем кормить. В результате он никогда не будет делать машину из углеводов, ибо углеводы – только энергия, но никак не строительный материал. Строительный материал – белки.
Фабра поражает , что плотоядные личинки гибнут от меда, говорит, что мед для них – яд. Я же так не думаю, ибо во взрослом состоянии они будут есть мед с удовольствием, и яд точно так же на них действовал бы. Ибо яд поступает в жизненно важные структуры живого организма и отравляет их или меняет химические реакции на недопустимые. С точки зрения инженера у любой машины должен быть КПД — коэффициент полезного действия. Вот с него и начнем.
Плотоядная личинка могла бы быть в принципе и неплотоядной, если бы ей дали соответствующий строительный материал – белок. Как в курином яйце. Но в яйце насекомого никакого дополнительного белка нет, ему неоткуда взяться, мама у него была худая как скелет. В этом яйце белка ровно столько, сколько его содержится в желтке, из которого и получится чрезвычайно слабенькая, полупрозрачная личинка. Плоти в ней примерно столько же, сколько в легком дуновении зефира – любимом ветерке поэтов. И больше мама в нее вложить белка не может, она сама вот уже почти два месяца питается одним нектаром, почти что электричеством, у нее самой организм уже, состоящий из белка, износился. Вот отложит яичко из последних остатков белка и помрет.
Теперь обратим внимание на то, что сам Фабр написал: первый глоток личинка едва набралась сил сделать через свою вытянутую шейку. И этот глоток – чистейший белок, который сразу же превращается в ее собственную плоть и дает ей стимул сделать второй глоток белка, а потом уже пошло–поехало наподобие перпетуум мобиле. А Фабр что сделал? Он заставил личинку глотнуть меда, и второй глоток, и третий – опять мед. Личинка может после этого даже взлететь от прилива сил, только расти и развиваться она не будет, не из чего ей развиваться. То есть нечем. Ей ведь сейчас не силы нужны, а белок, вот и вышла финита ля комедия. Притом при первых же глотках, отчего Фабр и решил, что мед – страшный яд наподобие цианистого калия, отключающего в мгновение ока всю нервную систему.
В связи с этим у меня есть еще и побочное замечание. Все–таки эта самая личинка немного попозже будет есть мед, когда вырастет на белке. Поэтому у нее не должно быть уж слишком сильного к нему отвращения, при этом даже нам с вами мед нравится. И медведям – тоже. Можно сказать, что всему живому мед нравится. Ибо он дает энергию, а от энергии всегда весело. Как и от водки, каковая – тоже углеводород. Поэтому, заранее не предупрежденная идиотским инстинктом, эта крошка будет наворачивать мед за обе щеки, и не подумает даже расти. Ей и без роста – отлично. И сразу же – каюк, как от алкогольного или наркотического отравления, наложенного на нехватку живой массы.
Перейдем теперь к кормлению личинок–вегетарианцев мясом, вернее яичным белком в смеси с обычной их пищей – пыльцой, замешанной на меде. Хотя Фабр сильно напирает на мед, все–таки строительный–то материал для организма сосредоточен в растительном белке пыльцы, а сам мед – всего лишь как ложка малинового варенья к тарелке манной каши для привередливого человечьего малыша. Ну, и организм у новорожденного червячка–вегетарианца немного покрепче, ведь многовековая пища его именно такая.
