Однако только что рожденные гусеницы не только расползаются, они – сползаются вновь. Зачем? ведь для питания им надо расползаться. Затем, что им нужен дом, притом летний как у нас дача и зимний, где тепло. Затем, что родились они из яичек в гнезде – полной аналогии кукурузному початку или сосновой шишке, где яички сидели точно в таких же индивидуальных ячейках, прикрытых как зернышки кедровых орехов чешуйками. И это есть чистейший инстинкт, только не надо забывать, что он был достигнут кучей элементарных размышлений за тысячи лет наподобие раскачивания передней частью тела . Особенно принимая во внимание летний и зимний дом. Вот как это описан у Фабра летний дом.
«Но вот солнце засветило. Гусенички отодвинулись к основанию иглы. Сбившись в кучку, они начали прясть из тончайших шелковинок крышу, опирающуюся на несколько соседних хвоинок. Под этой прозрачной палаткой гусенички скрываются во время сильной жары и яркого света. После полудня солнце скрылось, и гусенички выползли из своего убежища. Они избегают света при питании, и будут кормиться только ночью. Молодые гусеницы грызут и грызут хвоинки, между которыми протянуты шелковые нити их гнезда. Их постройка — спальня и столовая сразу, она избавляет их от далеких прогулок, столь опасных в детстве. Иглы, служащие опорой постройке, высыхают, опадают, и ветер начинает разрушать шелковую хижину. Гусеницы переселяются на другое место, обзаводятся новой палаткой, такой же недолговечной. Они много раз строят эти временные жилища и с каждым разом поднимаются по дереву все выше и выше. Начав с нижних ветвей, гусеницы достигают наконец самой верхушки сосны» (конец цитаты).
Тут, конечно, действует машина инстинкта. Только я бы обратил внимание на месте Фабра на два обстоятельства: на то, что гусеницы расточительны в смысле стройматериала, и на то, что примерно на половине пути к вершине сосны они уже – взрослые. Так что инстинкт их не совсем рациональный в смысле стройматериалов, чего с инстинктом никогда не бывает. Значит, тут несколько иная причина. Однако продолжим о зимнем доме. Что касается взросления, то даже наши дети во взрослом состоянии совсем не те, что в пеленках. И это предельно ясно видно на прошедших специализацию муравьях (см. другие мои работы). Именно поэтому я остановил ваше внимание на еврейских древних школах и на заповеди быть грамотным, что в наши дни равнозначно обязательному университету.
«Наступают ноябрьские холода. Пора строить зимнее жилье. На верхушке сосны гусеницы ползут на конец ветки с густой хвоей. Они опутывают ветку редкой сетью, пригибающей немного иглы. В конце концов иглы оказываются вплетенными в ткань. Так получается покрышка наполовину из шелка, наполовину из игл. В начале декабря постройка заметно увеличивается. Совсем законченная к концу зимы, она становится еще крупнее. Это сооружение яйцевидное или шарообразное вверху, сильно суженное внизу, где оно охватывает поддерживающую его ветку. Происхождение узкой нижней части гнезда таково. Каждый день, между семью и девятью часами вечера, если позволяет погода, гусеницы выползают из гнезда. Они ползут на обнаженную часть ветки, медленно и безо всякого порядка. Ветка покрывается сплошным слоем гусениц, и все они выпускают шелковые нити. Мало–помалу гусеницы разделяются на отряды и расползаются по соседним ветвям, чтобы кормиться. И все время каждая гусеница выпускает нить. Широкая дорога, по которой гусеницы ушли из гнезда, оказывается покрытой множеством нитей, превращается в сплошной чехол. Чехол этот укрепляет гнездо, связывая его множеством скреп с неподвижной веткой. Иглы нетронуты и совершенно здоровы. В своих временных гнездах молодые гусеницы объедали иглы, окутанные шелковой тканью. Таким способом они добывали еду внутри гнезда: не покидали его в плохую погоду. Для маленьких слабых гусениц такие кладовые были очень важны. Теперь, выросшие и окрепшие, они не трогают хвою внутри зимнего гнезда. Почему? Ответ прост. Если бы хвои, входящие в состав постройки, были объедены, то они быстро засохли бы, и гнездо развалилось бы. Свежие иглы — прекрасная опора для гнезда. И как бы ни была голодна гусеница, этих хвоинок она не тронет».
Во–первых, сам Фабр пишет, что эти гусеницы – прекрасные барометры, чувствующие приближающийся циклон. Только они от барометра отличаются тем, что чувствуют приближение циклона, а не сам циклон, как барометр. Ибо барометр не понижается, когда находится вне циклона. Подошел циклон к барометру, захватил его краем, и начинается понижение, все большее, когда барометр оказывается в эпицентре циклона. На гусениц же понижение давления в циклоне еще не действует, он еще километров за сто и подойдет вплотную к гусеницам только завтра или даже послезавтра, а они уже знают о нем, и не только знают, но и принимают соответствующие меры – не покидают гнезда. Значит, циклон действует на какие–то чувства гусениц не напрямую, скорее всего, комплексно и как–то опосредованно. Примерно так, как близкие люди за тысячи километров чувствуют, что с родней произошла беда. Или даже вот–вот наступит. Конечно, это – инстинкт, причина и действующие силы которого для людей пока недоступны. Но дело не в этом, а в том, что приближение зимы осязаемо. Тогда симптомы приближения зимы надо отличать от симптомов летних похолоданий. Я примерно об этом писал со слов Фабра в другой работе о преднамеренном замедлении развития куколки какого–то насекомого, непривычное для меня название его я сейчас уж забыл. Это вот различение истинных и кажущихся симптомов как раз и требует проблеска интеллекта. Хотя бы на первом этапе, чтоб затолкать его позднее в инстинкт как повторяющееся непременное событие.
Во–вторых, перестать поедать иголки внутри домика с целью его зимней стойкости взаимосвязано с пунктом во–первых. И это есть уже комплекс, в который входят другие комплексы, как уже отмечено. И все они должны сравниваться в «оперативной памяти», последовательно один за другим или разом как в суперкомпьютере. Но, именно это и есть интеллект. И если его задать на жестком диске на все случаи жизни, то все равно получится интеллект, ибо без сравнения вариантов поведения с помощью одного жесткого диска, без чувств невозможно. То есть, без самой оперативной памяти и процессора никак не обойтись, что и есть интеллект.
