Идти на день рождения к подруге, которая у Оли в таковых числилась только потому, что их матери друг в друге души не чаяли, не хотелось. Куда приятнее было остаться дома и довышивать многострадальных ежиков. Однако брюзжание родительницы, что лучшие годы дочь проводит одна, в то время как тети «даши», «маши» и «глаши» нянчат внуков, поставило жирный крест на перспективе уютного вечера, и Оля сдалась. В субботу, ровно в шесть она сунула под нос имениннице подарок и скривила губы в улыбке - троекратный партийно-гламурный поцелуй довершил поздравление.

Не сказать, что было скучно. Неинтересно. Шедевры клубной музыки били по ушам, как те игрушечные медведи. Оля никого не знала и не спешила исполнять негласное задание матери по поиску жениха, а когда доносились обрывки разговоров, как то: «А вроде тут ничёшно» или «Кто-то в дверь звОнит?» девушка вздыхала и смотрела на часы – казалось, во всем доме они сломались.

В дверь же действительно звонили.

— Дима! — взвизгнула именинница и метнулась к зеркалу. Как бы ненароком она задрала выше без того короткое платье, и, убежденная, что конкуренции у нее нет и быть не может, зацокала к двери.

В кино любят сцены, когда в зал входит эффектная красавица и камера медленно скользит по толпе мужчин с раскрытыми ртами и по лицам вмиг сникших женщин. Похожее произошло и сейчас. В комнату вошел молодой человек - от подобострастного шепота разве не замироточили стены.

— Это Дима?

— Тот самый?

— Да!..

Оле имя не говорило ровным счетом ничего, но придыхание, с коим его произносили, подсказало не позориться и не спрашивать, кто сей прекрасный незнакомец.

— Чё, тоже запала? — хмыкнул кто-то. Оля обернулась. Круглолицый, абсолютно лысый, но с густой окладистой бородой, украшенной бантиком, Федя – по совместительству ди-джей — подмигнул ей. – Могу лаунж поставить, пригласишь? Но шансов нет, предупреждаю. Там вон какие каравеллы о скалы бьются.

— Почему бьются? – спросила Оля. – Разве это не парень Кати?

— Парень Кати? – дрогнул бантик. – Это она по нему с самой Англии сохнет, а ему по боку. Странно вообще, что пришел. Не его уровень.

В подтверждение, Ромео вдруг оставил Джульетту, и последняя теперь опрокидывала в стороне одну «лошадку» текилы за другой. Высокий красавец вмиг оброс компанией и стал эпицентром стихийно возникшего фан-клуба имени себя.

— Он-то что забыл в Англии? – спросила Оля. — Тоже учился? Если по речи, явно дворовое образование с подъездным уклоном. Причем очное.

Федя приподнял в удивлении бровь.

— Мать, ты в какой тундре живешь? Это же Дмитрий Богов, дважды Чемпион Европы по кик-боксингу, в России вообще весь иконостас его. Он мастера давно сделал, теперь в ММА. Слышала? Бои без правил. Как раз недавно в Англии проходили, там Катька к нему и привязалась. Даже по телеку показывали, как он кубинца уделал. Видишь, бровь рассечена? Это кубинец.

Оля посмотрела на «звезду вечера». Богов! Небось, какой-нибудь Пупков или Пяткин. И все-таки она была вынуждена констатировать: парень взял всем, и фигурой, и статью, и внешностью. Четкая линия скул, бунтарская щетина, колкий, чуть с прищуром взгляд карих глаз, темные взъерошенные волосы с выбритым виском и контрольный выстрел — обезоруживающая улыбка, которую ловил целый косяк девиц. Рассеченная бровь, скрытая полоской пластыря приводила в особый восторг, точно то было фронтовое героическое ранение.

— Кричали девушки «Ура!», и в воздух чепчики бросали… -— пробормотала Оля и подошла ближе.

Аполлон современности говорил мало, еще реже шутил, ни разу не смешно — все-таки на интеллекте удары в голову отразились, как решила Оля. Но вокруг все хохотали.

Речь зашла о личной жизни. Набравшаяся текилы и смелости Катька примеряла фамилию кавалера и при свидетелях требовала назначить дату свидания. Доводы, как и взгляд ее, были туманны, потому Дима неловко сторонился, отшучивался, и в конце концов бравурно заявил:

— Да я по части женщин вообще потребитель, не скрываю. На свидание с розами никого никогда не водил, и приглашу лишь ту, которая окажется сильнее меня на ринге.

Высокомерие в голосе зашкаливало, но сразу нашлись желающие попытать счастье, и даже здоровенный татуированный детина с тоннелем в ухе, который отзывался на свист и «Никитыч», поинтересовался (естественно в шутку), есть ли у него шансы.

— Опасный принцип. Гренадер с лицом Афродиты явление редкое, — усмехнулась Оля, пытаясь представить ту, что сможет одолеть мужчину.

Дима оценивающе оглядел девушку:

— Ну тебе-то в любом случае незачем беспокоиться – как до гренадера, так и до Афродиты расстояние одинаковое.

Струны самолюбия оскорбленно зазвенели.

— Тогда пари? — предложила Оля, когда смех стих. — Или страшно, после кубинца-то. Кто ты там? Чемпион Европы, я слышала? С призером России, не низко будет встретиться?

Именинница попыталась вмешаться в разговор, но азарт и тщеславие блеснули в глазах чемпиона.

— Призер России? – повторно скользнул он взглядом по девушке – фигуристая, но подтянутая в самом деле. — Что-то я тебя ни разу не видел нигде.

— Ты следишь за женскими соревнованиями?

— Еще чего, какие из баб бойцы… Так значит ты мне вызов бросаешь, при всех? По серьезу?

Оля взяла со стола белый фантик.

— Альтернатива перчатке, — пояснила она и, скатав, бросила в лицо. К всеобщему удовольствию, Дима поймал его на лету. — К твоему сведению, на ринге нет баб и нет мужиков. Там бойцы. Значит так, условия, — Оля протянула руку. — Я тебя укладываю на обе лопатки, ты ведешь меня на свидание в ресторан. Ты меня…

— Лечение за свой счет, — довершил Дима, и девушка сморщилась от стального рукопожатия. – Никитыч, разбей.

***

Через неделю личный тренировочный зал в доме Богова был забит до отказа: настроение царило воодушевленное, взгляды горящие, смартфоны наготове. Кто-то из пришедших, чтобы с пользой провести время, жал от груди, кто-то висел на турнике, иные даже подтягивались. Внимание женской аудитории было отдано по пояс обнаженному Диме – под эпичные биты он разминался, в «челноке» рассекал кулаками воздух, устрашающе раздувал ноздри и шумно выдыхал, как жаждущий боя бык. В одиннадцать явился соперник - в черной, с глубоким капюшоном и по самый пол накидке.

— Ты больная… Последний раз говорю, откажись, — поправлял бинты на пальцах Дима. – Покалечу ведь, и апельсины в больничке есть не сможешь.

Оля откинула капюшон и под бурный свист и улюлюканье тряхнула вьющейся русо-золотой гривой. В макияже Клеопатры Дима не сразу узнал девушку, что бросила вызов, а когда признал, в очередной раз подивился женской логике и ставке на красоту.

— Серьги снимай, — сказал он. – Сорвешь.

— Вряд ли, – сверкнула взглядом из-под огромных ресниц Оля и кинула Никитычу флэшку. – Для настроения. Не против?

Дима развел руками. Он успел поспорить с Никитычем, что девушка не явится и в последний момент сообщит о плохом самочувствии или смерти любимой кошечки. Теперь Оля стояла перед ним и выглядела вполне уверенной.

Когда из динамиков полилась протяжная музыка, и певец со сладким придыханием томно заголосил, переглянулись и захихикали все.

— Это что? – пронеслось в толпе. — Арабская какая-то хрень? Или турецкая…

— Межансе, — стрельнула взглядом Оля и скинула накидку. Если при разминке Богова страдала женская половина зрителей, то теперь одобрительным свистом отозвалась мужская аудитория.

Де-юре Оля не была голой — цепочки, веревочки и браслеты в великом множестве позвякивали на руках и ногах, спереди и сзади струились полосы розового полупрозрачного шифона, а стразовый орнамент прикрывал те же места, что фиговые листочки на изображениях библейской Евы. Де-факто, даже для приватного восточного танца костюм был слишком откровенен.