— Привет, сексуальный писатель, — говорит он, входя в дверь.

— Привет, сексуальный доктор.

Он откладывает мой компьютер в сторону, поднимает меня на ноги и целует.

— Я не думал ни о чем другом все утро. Ты сильно отвлекаешь, моя прекрасная Кейт. Кстати, так я и буду звать тебя. Это или Кейтлин. Кэти не пойдет.

— Слава Богу. Я собиралась сказать тебе. Моя бабушка называет меня своей маленькой Кэти. Каждый раз, когда я слышу это, я думаю о ней.

— Да, нехорошо. Я люблю Кейтлин. Но Кейт тоже идеальна».

— Твой выбор.

Он снова целует меня.

— Я все утро думал о том, как было бы здорово поваляться с тобой в постели. Тебе больно?

Клянусь богом, если бы мои глазные яблоки не были так хорошо прикреплены, они бы катились по ковру в его гостиной.

— Эм, ах, нет, — пискнула я.

— Извини. Я тебя шокировал?

— Немного. Да, черт возьми!

— Да, наверное, я привык задавать пациентам личные вопросы, и мне нужен фильтр получше. Извини.

Может быть, я выгляжу как жук, который вот-вот врежется в лобовое стекло, или что-то в этом роде, потому что он начинает смеяться. Затем он заключает меня в свои объятия.

— Все в порядке, Кейт. Не смущайся. Я спросил только из эгоистичных соображений.

Затем он откидывается назад, и на его лице появляется такое милое выражение.

Я могу только кивнуть.

— Итак, обед?

Я снова киваю. Кажется, я потеряла способность говорить.

— Хорошо. Позволь мне сначала вылезти из нее, — он показывает пальцем на свою форму, — и я буду готов через секунду.

Он пробирается в спальню. Когда он возвращается, я все еще стою посреди гостиной, как идиотка.

Он внимательно смотрит и спрашивает, в порядке ли я.

— Ага.

Я осматриваю его. Джинсы, рубашка с длинными рукавами. Хорошо. Очень хорошо. Черт, он хорошо выглядит в джинсах.

Он хватает меня за руку, и мы уходим.

— Тайский, хорошо?

— Мне нравится.

Потом он рассказывает мне о своей смене. Все рутинно, по его словам. Я теряюсь, потому что до сих пор не могу понять, как он может так выглядеть в джинсах. И я хочу его. После того, как мы делаем заказ, он начинает говорить о хоккее. Он объясняет правила игры и то, что они очень похожи на футбол. Я знакома с футболом, потому что играла в него, когда росла и училась в старшей школе. Он рассказывает мне о позициях игроков и основных различиях.

— Это так быстро, а шайба такая маленькая, что иногда мне трудно уследить за ней, — говорю я.

— К этому привыкаешь, когда долго смотришь.

— Я не понимаю, как это можно делать на льду.

— Это всего лишь затягивает игру. Это замедляет игру.

— Думаю, когда я увижу тебя сегодня, я буду сбита с толку. Может помочь, если мы вместе посмотрим несколько игр.

Дрю громко смеется.

— Не волнуйся. У тебя будет много возможностей сделать это.

— Разве все это снаряжение не тяжелое и громоздкое?

— Не тяжелое, но громоздкое. Впрочем, к этому привыкаешь.

— На какой позиции ты играешь?

— Я с правого фланга. Это как правый нападающий в футболе.

— Попался. Значит, ты быстрый?

— Весьма. Имей в виду, что это любительский уровень. Я не настолько хорош.

— Послушай, если ты можешь встать на коньки, я буду считать тебя классным.

— Просто подожди. У меня постоянно где-то синяки. Ты увидишь, как я буду биться, как ненормальный.

— Дрю, только зубы не выбивай.

Позже в тот же день, когда мы едем на хоккейную площадку, я немного нервничаю. Он сказал мне захватить куртку, потому что внутри будет холодно. Когда мы заходим, его рука небрежно обнимает меня за плечи. Натыкаемся на еще одну пару. Это его товарищ по команде с женой.

— Сэм. Кэролайн. Привет, это Кейт. Она готова к выходным, — говорит он, представляя меня.

Мы все приветствуем друг друга, и ребята направляются в раздевалку.

Кэролайн смотрит на меня.

— Хочешь найти место?

— Конечно.

Итак, мы подходим к трибунам и садимся прямо за толстой разделяющей перегородкой рядом с ложей, где сидят игроки.

— Приятно видеть Дрю с кем-то. Хоккейная шлюха, которая сейчас околачивается здесь, может быть, наконец-то поймет.

— Ой? Хоккейная шлюха?

Я смеюсь.

— Просто подожди. Она будет здесь с его номером. Вот увидишь.

— Это просто ужасно.

— Это да. Она увивается вокруг него тоже. Он делает все, чтобы избавиться от нее, но она не оставляет его в покое. Теперь ей придется. Я не могу дождаться, чтобы увидеть выражение ее лица, когда она узнает, что он здесь, с тобой.

— О, может быть, это и плохо.

— Что ты имеешь в виду?

— Подумай об этом, Кэролайн. Это звучит чертовски безумно. Что, если она попытается ударить меня ножом или что-то в этом роде?

— Я не думаю, что она такой уж псих.

— Надеюсь, нет.

Я просто останусь рядом с Дрю после игры и буду надеяться на лучшее.

Проходит несколько минут, и Кэролайн толкает меня локтем.

— Вот она.

Я смотрю на дверь, и входит обесцвеченная блондинка. Ее сиськи размером с летние мускусные дыни, а губы выглядят так, будто они застряли в мамином пылесосе Dyson. Какого черта? У нее есть карта постоянного покупателя в местном кабинете пластического хирурга?

Кэролайн начинает смеяться.

— Точно!

— Я сказала это вслух?

— Да, сказала.

— Ой. Мне нужно лучше фильтровать свои мысли.

— Нет, ты права. Она шоу уродов. Что не так с людьми?

— Я не знаю, что на это ответить.

Она поднимается на трибуну, я имею в виду поднимается. Когда я вижу, что у нее на ногах, я понимаю почему. На ней пятидюймовые туфли на шпильках. Твою мать. Ради всего святого, это хоккей. Ее джинсы такие узкие, что я боюсь, что они порвутся посередине. И когда она, шатаясь, поднимается по ступенькам, что-то роняет, наклоняется, чтобы поднять, и видна щель ее задницы. О, ради любви ко всему. Закройте трещину! Потом я начинаю думать об этом… эта штука гоняется за Дрю, и мне становится щекотно. И меня это так сильно задевает, что я начинаю смеяться. Я смеюсь, пока не плачу. Затем Кэролайн начинает смеяться, и мы знаем, что привлекаем к себе внимание, но не можем остановиться. Это как когда ты в церкви и знаешь, что смеяться нельзя, но чем больше ты стараешься не смеяться, тем больше ты смеешься. Следующее, что я помню, я фыркаю, а ШоуУродовХоккейнаяШлюха наблюдает за нами. О, Боже, заставь нас остановиться!

Наконец-то, наконец-то! Ребята выходят на лед, и на этом мы останавливаемся. Мы обе немного хрипим, но пытаемся отдышаться.

— Это было слишком хорошо, чтобы отказаться от этого, верно? — Спрашиваю я.

— О, теперь я вижу это. Это будет твоим пиком славы. Ему придется пережить это, да?

— Ах, да.

Хоккейная Шлюха находится всего в нескольких рядах от нас, поэтому нам нужно прервать наш разговор. Затем она встает и, переваливаясь, подходит к стеклу, которое стоит прямо рядом с нами, прижимает к нему свои дыни и выкрикивает имя Дрю. Я прикрываю рот рукой и снова фыркаю. На задней части ее майки номер семнадцать — номер Дрю. Она на секунду поворачивается к нам, и я вижу, что номер так же спереди.

Кэролайн наклоняется ко мне и говорит:

— Говорила тебе.

Я могу только качать головой.

Затем Хоккейная Шлюха кричит:

— Я болею за тебя, Дрю. Покажи им!

И она бьет свои дыни друг о друга.

Вытаскиваю телефон и делаю фото. Я не могу сопротивляться.

Когда команда заканчивает разминку, они катаются в своей ложе, а Дрю и Сэм смотрят на нас. У Дрю застенчивое выражение лица, когда он пожимает плечами. Я смеюсь. Затем что-то находит на меня, и я кричу:

— Я болею за тебя, Дрю! — И свищу. Это мой звездный час. Я могу очень громко свистеть пальцами. Он смотрит на меня и шлет воздушный поцелуй.

Глаза Хоккейной Шлюхи выпучены, и размером с ее дыни. Она смотрит на меня, потом на Дрю и снова на меня. Затем она кричит:

— Я сказала это первая, Дрю.