На похороны. Чем больше людей придет проводить усопшего, тем счастливее ему будет обретаться в мире духов. Так объясняет мне мамуля, выдавая наставления: спать вместе с сестричкой Бинбин, вести себя хорошо.

«Прости, мам, не в этот раз».

Она едет вместе с отцом, тот повяжет белую повязку, останется на ночь у портрета. Следить, чтоб не угасли благовония и свечи. Это роль родных и близких, но у старой женщины никого не осталось. Увы, такое тоже случается… И традицию ночного бдения возьмут на себя благодарные ученики.

Что же… Повод весьма грустный, но это тот шанс, который нельзя упускать.

— Вы говорили, что я верю в демонов, — обращаюсь к сестрице-лисице, когда взрослые на нескольких машинах отбывают вдаль. — Сегодня после заката я пойду, чтобы спросить у демонов: есть ли они или это всё выдумки. Ты можешь сдать меня. А можешь пойти со мной. И братьев позвать, им ведь тоже не дают покоя нечистые силы.

В худшем случае Бинбин действительно заложит меня старшим. Часть семейства не уехала на проводы учительницы. Но что мне будет? Лишат сладкого и соевого молока? Заставят перебирать рис? П-ф-ф, шанс на месть того стоит.

Каллиграфию с иероглифом «мо», в общем значении магия, но в частном может и к нечистой силе относиться, я заранее подготовила. Кроме одного штриха — завершающего. Вообще, вариантов написать «демон» или «бес» на китайском столько, что я диву далась, как им не лень было это всё придумывать.

Я не ошиблась в них. Они явились, все трое. Чжун тоже, но он не отсвечивал. В свете красного китайского фонарика лица мелких недоброжелателей были особенно бледны. И стали еще бледнее, когда ветерок донес до них адскую вонь.

Это не совсем ад, скорее, сельское хозяйство. Если куриный помет залить водой и оставить в закрытой посудине на дневном солнышке, а затем снять крышку, носы морщатся только так.

А как вы хотели? Чтобы чинно, благопристойно и красиво всё?

— Что, дурочка, — переборол очевидные позывы братец Шен. — Где там твой демон?

Я аккуратно вывела последний штрих. Как положено — тушью. Улыбнулась. Показала кистью четко за родственные спины. Не зря же я села лицом в ту сторону. Чжун умница, все сделал правильно.

Все трое скривились (от запаха? От недоверия?) и развернулись.

— А-а-а-а-а-а-а-а-а!

Бинбин припустила так, что пятки засверкали. Хэй тормознул, но тоже сорвался на бег. Говорливый Шен сделал шаг в сторону нашего творчества.

Огонек над землей я заметила раньше, чем братец. Просто потому, что знала, куда смотреть. Ведь не зря я болтала с дядей про традиции на кладбищах. Про петарды… В ящиках были как раз они, и достать одну было самым сложным, пожалуй, из всего, что пришлось осуществить ради этого «призыва».

С грохотом и вспышками зажглась петарда, полетели в стороны красные ошметки.

Вопли панического ужаса перекрыли громкостью грохот пиротехники.

Да, завтра меня накажут. Но сегодня я буду любоваться зрелищем подошв трех бегунов на фоне ярких искр. Под аккомпанемент их криков и шум взрывов. Я сохраню эти мгновения в своем сердце, чтоб согреваться в холодные дни.

Оно того стоило.

Прода 18.10.2024

— Этот брат всё разобрал, — вскоре подле листа с каллиграфией присел на корточки Чжун. — Инструменты и веревка уже на месте. Дождевик пока припрятал, верну завтра.

Подельник ссыпал на «магию» когти, зубы и порванную мордаху нашего потустороннего создания. Видимо, пока отклеивал, рванул. Пошаманил над кучкой. С приятным треском занялся огонек. Лизнул бумажные подношения, задрожал вопросительно: чего это так мало для него «еды» подготовили? Оставил нас с кучкой золы.

И яркими воспоминаниями.

— Бить нас будут, как думаешь? — меня потянуло на измышления, коим, по большому счету, уместнее было возникнуть до реализации шалости. — С утра, я слышала, дедуля грозил братцам. Мол, его бамбуковая палка скучает без дела и ленивого внукова тела.

— А, ну это… — брат почесал затылок. — Я все-таки высыпал перья.

Я закрыла лицо ладошками и взвыла — это уже реально был не хохот, а вой из самого нутра моей пакостной натуры. Мы ж честным братом, когда за пометом куриным полезли (для воссоздания аромата преисподней на минималках, ввиду отсутствия запаха серы), встретились с создателями помета. С курочками.

Я возьми да брякни: «А если этим двоим, пока спят, перышек на подушки насыпать для полноты погружения?»

Ну а что? Если демон распорол подушки, закровавил ткань, то должен же был наполнитель высыпаться? Мы же не на древних китайских подушках спим, тех, что были твердыми, как камень (это мамуля мне такие ужасти рассказывала), а зачастую и реально — каменные. Нефритовая подушка, как вам? Деревянная или керамическая не сильно мягче…

Ныне старшие семьи Ли не верят, что мягкие подушки крадут силу у спящего. И используют перьевые, а не эту жесткую жесть.

Тогда же я вспомнила, что у яйцекладущих возле главной дырочки нет болевых нервных окончаний. Иначе птичка бы при снесении каждого яйца офигевала. В общем, если я скажу, что в операции «Пух и перья» существенно не пострадала ни одна пернатая, это будет правдой.

Честному брату расцарапали руки когтями, а мне чуть клювом в глаз не зарядили… Но это другое. И заслуженное. Почему-то рябые домашние птицы не захотели смирно терпеть сбор ресурса с их нежных мест. И мы свернули операцию на первой же неощипанной курице. Но что-то там я дернула, маленький пучок пера и с детскую ладонь пуха. Чжун затолкал часть этой добычи в матерчатый мешочек, а от второй части, что разлетелась в процессе, мы с ним чихали и отплевывались минуты две. Я думала, что он забыл или забил: слишком уж мало удалось добыть и сохранить ресурса.

Но — нет.

— Они так смешно забегали, — поделился со мной наблюдением Чжун. — Шен спрятался в шкаф, а Хэй побежал за дедом. Но верещать не стали.

— И ты весь день об этом молчал? — я с трудом сумела разогнуться от приступа истеричного смеха.

— Сейчас говорю, — пожал плечами брат. — Ты не волнуйся, сестра. Этот брат всё возьмет на себя. Я рад, что провел с тобой время. Жаль, что через год ты меня вряд ли вспомнишь.

— В смысле? — я опешила. — Всё я вспомню! А ну стой!

Этот оболтус подорвался с такой скоростью, словно и его огненные бесы кусали за пятки. Догнать этого спринтера — без шансов, я так быстро бегать не умею. Еще и несколько мгновений потеряла, соображая, почему это я его не вспомню через год? Он что, пропадет? Или думает, что его прямо насмерть забьют?

Уже на бегу к дому догадалась: брат Чжун имел ввиду мой возраст. Малыши же мало что помнят из самого раннего. Лет с трех (вот не уверена, что с годиками не промахнулась, никогда не вдавалась в эту тему подробно) начинаются осознанные воспоминания, которые на всю жизнь останутся. Но у меня-то другой случай. Я уже вся из себя осознанная.

В общем, я прибежала поздно. Но разборок прямо на месте не устроили, уж не знаю, почему. И за завтраком было тихо. Все ели молча, но предчувствие надвигающейся грозы висело над семейным столом.

— Ты… — начала было мать братца Шена.

— Т-ц! — цокнул дед.

Молчание. Бряцанье ложек о стенки мисок, касания деревянных палочек керамических посудин. Шумное втягивание жидкостей, все эти хлюпы и чавканье, которые тут в порядке вещей. Злые взгляды вчерашней троицы. «Жертвы» наверняка уже донесли местной «инквизиции».

Позже, когда во дворе собралась внушительная часть семьи Ли, брат Чжун сам вышел в центр. А я выбежала, чтобы встать перед этим оболтусом. Нет, серьезно, он что, заправду думал взять всю вину на себя? А я такая вся в белом… тьфу, в красном, буду стоять в сторонке и взирать, как его лупят бамбуковой палкой?

— Это всё я! — выкрикнула зычно, чтобы никто не смог сделать вид, что не расслышал. — Я, а не брат.