Соклей послал измученному юнцу сочувственный взгляд. Губы ученика беззвучно шевелились. Сожми его, произнес он одними губами. Ему нужен воск. Ничто на лице Соклея не выдавало того, что он видел. Внутри, однако, он улыбнулся. Дурной характер Гермиппа стоил ему денег.

“Я дам тебе полторы мины, и ты должен быть рад получить столько”, - прорычал скульптор.

“Нет. Добрый день”. Соклей взял комок пчелиного воска и сделал вид, что собирается уходить.

От него не ускользнуло выражение тревоги’ промелькнувшее на лице Гермиппа. “Что ж, два минея”, - сказал Гермипп. Соклей не отложил пчелиный воск. Он начал уходить. “Два с половиной!” Позвал Гермипп. Соклей продолжал идти. “Хорошо, тогда три!” - воскликнул скульптор.

Этого было достаточно, чтобы заставить Соклея остановиться. В итоге он продал воск за три минея, семьдесят пять драхманов. Когда Гермипп отправился за серебром, Соклей сказал ученику: “Я с радостью дам тебе пять драхм за чаевые. Приходите в дом Протомахоса, рядом с театром. “

“Хотел бы я сказать, что мне это не нужно, но Гермиппос платит мне недостаточно хорошо, чтобы это было чем-то иным, кроме лжи”, - сказал молодой человек. “Я буду там. Я... ” Он замолчал, потому что в этот момент Гермипп вернулся с серебром. Соклей тщательно пересчитал его, но скульптор не пытался его обмануть. Он направился обратно в дом Протомахос1, вполне довольный собой, даже несмотря на то, что заплатил небольшую комиссию.

“Духи с Родоса!” Менедем поднял кувшин на агоре. “Какой мужчина сможет устоять перед женщиной, которая пользуется духами с Родоса, острова роз? Прекрасные духи с Родоса!”

Казалось, что множество людей смогли устоять перед его рекламной кампанией. Они проходили мимо, как будто его не существовало. Он видел такое только в самых больших и утонченных полисах: Родосе, Тарасе, Сиракузах, а теперь и здесь, в Афинах. В большинстве мест люди останавливались и слушали презентацию, даже если не собирались покупать. Что еще у них было в плане развлечений? Однако здесь все было по-другому. У афинян было больше возможностей выбора, чем у жителей большинства городов. Они видели слишком много мужчин, пытающихся продать слишком много разных вещей. Если только они не почувствовали желания купить - чего, казалось, никто в момент не хотел, - еще одно не слишком их интересовало.

Несколько солдат Деметрия прогуливались по агоре, поглядывая то сюда, то туда. Они говорили на самых разных греческих диалектах; Менедем удивлялся, как они понимают друг друга. Один из них, красивый, хорошо сложенный мужчина средних лет, отделился от своих друзей и подошел к Менедему, сказав: “Привет, родианин. Мы встречались раньше”.

Менедем ненавидел людей, которые так представлялись. Этот парень действительно показался знакомым, но… Он щелкнул пальцами. “Эвксенид из Фазелиса!” - воскликнул он, узнав этого человека - он возил Эвксенида с Родоса в Милет пару лет назад. “Клянусь собакой, о лучший, какой у нас есть. Ты один из лучших плотников, которых я когда-либо видел. Это рулевое весло, которое ты сделал… Что ты делаешь в Афинах?”

“Делаю катапульты. Это то, что у меня получается лучше всего”, - ответил Эвксенид. Я скажу вам, у афинян тоже есть барахло. Но они этого не сделают, когда я закончу ”. Его греческий, хотя в основном это дорический диалект, как у Менедема, содержал оттенки шипения и чихания; Фазелис, расположенный на южном побережье Анатолии, был городом, населенным как эллинами, так и ликийцами.

“Разве катапульта - это не катапульта?” Спросил Менедем.

Все солдаты Деметрия засмеялись. “Послушайте гражданского!” Воскликнул Эвксенид с улыбкой на лице. “Нет, в самом деле, мой друг. Существует два основных типа - тренажеры для сгибания, которые сгибаются, как луки-переростки, и торсионные тренажеры, которые используют скрученные мотки волос или сухожилий для придания силы толчку. Торсионные двигатели бросают сильнее и дальше, но большинство из того, что у них здесь есть, - это старомодный тип сгибания, я это исправлю, от Hephaistos… если я смогу наложить руки на достаточное количество сухожилий ”. Это заставило его выглядеть обеспокоенным. Затем, внезапно, он указал на Менедема. “Ты торговец. Вы случайно не знаете, у кого могут быть запасы, не так ли?”

“Извини, но нет”, - ответил родосец. “Однако, если бы мне нужны были сухожилия, я бы пошел к мяснику или, может быть, к священнику после жертвоприношения”.

“О том, что я намереваюсь сделать”, - сказал Эвксенидис.

“Ты остановился просто поздороваться, или я действительно могу продать тебе духи?” Менедем спросил: “Если у тебя есть возлюбленная или гетера, на которую ты хочешь произвести впечатление, нет ничего лучше”.

“Пробыл в городе недостаточно долго, чтобы зацепиться за женщину”, - ответил офицер Деметриоса. “Хотя мне здесь нравится. Я был бы не прочь остепениться, если у меня будет такая возможность”.

“Они никогда не позволят тебе стать гражданином. Здесь они еще более суетливы по этому поводу, чем в большинстве полисов”, - предупредил Менедем.

Эвксенид из Фазелиса только пожал плечами. “Я не возражаю. Из того, что я видел, здесь хорошо относятся к постоянно проживающим инопланетянам. Им было бы лучше - у них их много, мне все равно, могу я жениться на афинской девушке или нет, и мне действительно все равно, получу ли я право голоса в Ассамблее ”. В его смешке прозвучали неприятные нотки: “Кроме того, кто знает, как долго Ассамблея продержится в деле на этот раз, в любом случае?”

Он мог это видеть. Менедем тоже мог это видеть. Он задавался вопросом, почему афиняне не могли увидеть это сами. В общей сложности они жили без демократии всего около пятнадцати лет. Было ли этого достаточно, чтобы превратить их в слепцов и дураков? Очевидно.

Эвксенид сказал: “Я в долгу перед тобой и твоим кузеном. Ты мог бы передать меня людям Птолемея, когда остановился на Косе. Вы, вероятно, получили бы неплохую небольшую награду, но вы этого не сделали. Итак, что я могу для вас сделать?”

“Ты можешь шепнуть наши имена Деметрию на ухо?” Спросил Менедем. “У нас все еще есть кое-какие предметы роскоши, которые могут ему понравиться - трюфели из Митилини, лесбийское и библийское вино и тому подобное. Если он получит оливковое масло со вкусом трюфелей в доме Деметриоса из Фалерона, значит, другой Деметриос купил его у нас ”.

“Я сделаю это”, - сразу же ответил Эвксенидес. “С удовольствием. Где вы остановились?”

“В доме Протомахоса, родосском проксеносе, немного южнее театра. Его нетрудно найти - по крайней мере, по стандартам этого места”.

“О, да”. Эвксенидис опустил голову. “Фазелис тоже нелегок для незнакомцев, но Фазелис - маленький городок. Если ты заблудишься здесь, то можешь заблудиться на несколько дней. Хорошо, что мое чувство направления работает ”. Он повернулся, чтобы уйти. “Прощай, родианец. Я не забуду упомянуть о тебе большому боссу ”.

“Спасибо”. Менедем надеялся, что солдат говорил серьезно. Слишком много людей обещали сделать что-то подобное, а потом забывали об этом, как только сворачивали за угол. Менедем пожал плечами. Он приложил усилия. Если Эвксенидес справится, великолепно. Если нет… Что ж, Менедему и Соклей были не хуже.