“Кажется, я знаю что”, - сказал Соклей. “Ты хитрый негодяй”.
“Что ж, спасибо тебе, мой дорогой”. Сияя, Менедем повернулся обратно к Файнию. “Когда раб и матросы вернулись с Библианом, мы достали амфору. Что вам нужно знать о Byblian, так это то, что у него самый замечательный букет в мире. Может быть, Ариусиан так же приятен на вкус, исходящий из кувшина, но я не могу вспомнить ни о каком другом вине, которое было бы вкуснее.” Он понюхал, улыбнулся и продолжил: “Когда Онетор понюхал его, он был так взволнован, что выглядел почти счастливым ”.
“Он, должно быть, был взволнован”, - сказал Файниас.
“О, он был, все в порядке. На самом деле, он практически задыхался, чтобы заключить сделку. А потом мы попробовали Библиан, и это не вызвало странностей, как я опасался ”.
На лице родосца проксена все еще было озадаченное выражение. Соклей объяснил: “Библиан - забавное вино. Оно гораздо приятнее для носа, чем для вкуса. Но если Онисимос заранее выпил много своей собственной лесбиянской...”
“Совершенно верно. Совершенно верно”, - вмешался Менедем. “После того, как вы выпьете несколько чаш вина, вкус у всего почти одинаков, если только это не настоящая ослиная моча. И Библиан не так плох; у него просто нет вкуса, соответствующего его букету. Поэтому, когда я пригубил и расхвалил его до небес, Онисимос не мог сказать, что я дал ему больше, чем он заслуживал ”.
“Обычно он торгует местными винами, а не такими далекими, как Библос, так что он не мог знать такого о вашем урожае”, - сказал Файниас.
“Это то, на что я надеялся, и это то, что произошло”, - радостно сказал Менедем. “Он много знает о своем собственном маленьком уголке бизнеса, и поэтому он думал, что знает все обо всем этом”.
Соклей сказал: “Когда Сократ защищался перед афинянами, это была его жалоба на ремесленников в целом”.
“Поскольку в его жюри, вероятно, было полно таких, он поступил глупо, заявив о них им в лицо”, - сказал Менедем. Прежде чем Соклей смог возразить, его двоюродный брат продолжил: “Что касается меня, то я ни в коем случае не хочу иметь дело с законом в Афинах. Я думаю, там все сложнее, чем где-либо еще в Элладе”.
“Это большой полис, намного больше даже Родоса”, - сказал Соклей. “Неудивительно, что там все сложнее”. Сказав это, он не мог вернуться и затеять ссору из’за насмешки Менедема о Сократе. Менедем ухмыльнулся ему. Он притворился, что не заметил, что только заставило Менедема усмехнуться еще шире.
Файний сказал: “Вы, люди, которые ведут дела во многих полисах, для меня чудо. Как вам удается все держать в чистоте?”
“Я даже не пытаюсь”, - сказал Менедем. “Я просто рассчитываю на Соклей. Он знает, каковы все различные законы и обычаи, кто чеканит тяжелые драхмы, а кто легкие, что хорошего в каждом городе, а что не стоит есть, и так далее ”.
“Я уже сказал, что он был умным парнем”, - ответил проксенос. “Я бы сказал, что ты сам неплохой, и в этом я тоже был бы прав”.
“Менедем настолько умен, что даже думает, что сможет уговорить меня выполнить его часть работы”, - сказал Соклей. “Но я достаточно умен, чтобы видеть это и не позволять ему выходить сухим из воды… слишком часто”.
“Очень жаль!” - сказал Менедем с большим чувством.
“Идите выть”, - ответил Соклей. Он, его двоюродный брат и Файний улыбнулись. После удачного торгового дня, почему бы и нет?
4
“Вперед, вы , волоки”, - крикнул Диокл, когда "Афродита " отошла от причала в Митилене. “Приложите все усилия. Не похоже, что вы сегодня получите тепловой удар”.
“Насчет этого ты прав”, - сказал Менедем со своего поста у рулевого весла. День был прохладный и пасмурный, небо такое серое, что он не мог найти ни малейшего проблеска солнца. Фактически, это была та погода, о которой предупреждал его отец, выступая против преждевременного выхода в море. Он еще раз напомнил себе, что должен благодарить Соклея за назойливость шурина за то, что тот заставил его отца передумать. Это было не то, что когда-либо удавалось сделать самому Менедему.
Соклей сказал: “Если так и дальше будет продолжаться, сегодня нас ждет интересное плавание. Плывя отсюда в Афины, мы пересечем один из более широких безземельных участков Эгейского моря”.
“Это будет не так уж плохо”, - сказал Менедем, надеясь, что он был прав. “Мы будем видеть Псайру к западу от Хиоса, когда будем двигаться на запад, а Скирос и Эвбея должны появиться над горизонтом к тому времени, как Псайра скроется из виду за кормой”.
“Верно - до тех пор, пока погода не ухудшится”, - сказал Соклей. “Однако, если начнется дождь или накроет туман...”
Менедем сплюнул за пазуху своей туники, чтобы предотвратить дурное предзнаменование. Через мгновение его двоюродный брат сделал то же самое. Плохая погода была основной причиной, по которой корабли редко выходили в море с середины осени до начала весны. Штормы были самым серьезным беспокойством, но туман мог быть более опасным. Не иметь возможности сказать, где ты был, или узнать достопримечательности слишком поздно… Что может быть ужаснее?
Диокл сказал: “Даже в тумане у нас есть ветер и волна, и мы забрасываем леску, чтобы оставаться в безопасности. Зная, насколько глубоко море, и видя, что поднимает свинец, когда он касается дна, мы должны иметь довольно четкое представление о том, где мы находимся ”.
“Это верно”, - громко сказал Менедем, адресуя свои слова не только Соклею, но и команде. Он не хотел, чтобы люди беспокоились, что он окажется в Византии, когда он нацелился на Афины. Он также не хотел, чтобы они беспокоились, что он разорвет брюхо акатосу о камень, который он не увидит достаточно скоро. Он не хотел беспокоиться об этом сам, хотя и знал, что это может случиться, если он не будет осторожен.
Возможно, Соклей тоже не хотел беспокоиться об этом. Он сменил тему, сказав лукавым голосом: “Ты что, оступаешься, лучший? Ты ни словом не обмолвился ни о жене Файния, ни об Онисимосе”.
“Я никогда не видел Файния”, - ответил Менедем. “И он подарил нам девушек, так что ухаживать за ней было бы не спортивно с моей стороны, не так ли?”
“Это не всегда останавливало тебя”, - заметил Соклей.
Он был прав. Не желая признавать этого, Менедем сказал: “На самом деле, я действительно взглянул на Онисима. Она была примерно такого роста”, - он прижал ладонь одной руки к груди, чуть ниже уровня сосков, - ”и примерно такой ширины”, - он убрал обе руки с мотоблока, чтобы широко раскинуть руки, - ”так что, насколько я понимаю, Онисимосу с ней рады”.
Слушавшие матросы засмеялись. Соклей сказал: “Она была бы недалеко от нашего возраста, не так ли? Как ты думаешь, она была такой толстой, когда он женился на ней?”
“Я не знаю, и мне не очень хочется это выяснять”, - ответил Менедем. “Таких женщин больше, чем ты думаешь. Они не могут выйти в гимнастический зал, чтобы потренироваться, как это делают мужчины. Они просто остаются в женской половине и грызут весь день напролет. Некоторым мужчинам они тоже нравятся такими. Насколько я знаю, Онисимос счастлив с ней. Но она была не такой, как я хотел ”.
