Он остановился, как только прошел под аркой. Что он хотел сделать дальше, так это упасть на землю и потерять сознание. Если бы он был достаточно глуп, чтобы попытаться это сделать, альгарвейский инструктор или кто-нибудь из солдат роты поднял бы его на ноги. Он мог подойти к корыту с единорогом и плеснуть холодной водой себе в лицо. Затем, обливаясь, он занимал свое место в строю и ждал, когда войдет остальная часть роты.

Последний пошатывающийся солдат действительно рухнул, как только оказался под аркой. И, конечно же, альгарвейский инструктор, который ходил с компанией на пробежку - и который, казалось, едва ли тяжело дышал, - пинал его, пока он не смог заставить себя снова встать. “Ты устал, Виглаф?” - спросил наставник на беглом фортвежском. “Ты просто думаешь, что устал. Может быть, после того, как ты выкопаешь нам новую траншею с щелями, ты действительно устанешь. Что ты думаешь?”

Даже Сидрок, который любил поболтать, знал, что лучше не отвечать на вопросы подобным образом. Но несчастный Виглаф сказал: “Имейте сердце, сэр, я ...”

Без видимой злобы и без колебаний рыжеволосый инструктор пнул его снова. “Без пререканий”, - прорычал он. “Мы собираемся сделать из вас лучших бойцов в мире - после альгарвейцев, конечно. Приказы предназначены для того, чтобы им повиновались. Двигайтесь! Сейчас!”

Виглаф мог едва двигаться, но, спотыкаясь, побрел к театрам. Сидрок толкнул локтем парня рядом с собой, громилу со шрамом на лице по имени Коорл. “Бедный, жалкий сукин сын”, - пробормотал он. Почти незаметно Сеорл кивнул.

“Тишина в строю!” - проревел наставник. Сидрок и Сеорлбот Оба застыли в неподвижности. Если бы альгарвейец, у которого, возможно, были глаза и уши на затылке, заметил их, они, скорее всего, закончили бы тем, что рыли освещенные траншеи вместе с Виглафом. Но удача была на их стороне. Рыжий довольствовался тем, что свирепо поглядывал то в одну, то в другую сторону, прежде чем рявкнуть: “Свободны, становитесь в очередь за подачей”.

Пока он не услышал это, Сидрок мог бы поспорить, что он был слишком измотан, чтобы хотеть что-либо делать с едой. У его живота были другие идеи. Каким-то образом это подтолкнуло его вперед, так что он оказался третьим в очереди, достал свой жестяной набор для столовой и ждал.Сеорл был прямо за ним и слегка усмехнулся. “Виглаф тоже собирается пропустить суппер”.

“Очень жаль”. У Сидрока было мало сочувствия, чтобы тратить его на кого-либо, кроме Сидрока. “Если он ничего не стоит на тренировках, скорее всего, он ничего не будет стоить и в бою”.

Он протянул поднос с кашей. Повар из Фортвежии положил на него яичную кашу с луком и грибами и острый, довольно противный сыр, расплавленный в нем. Сидрока вряд ли заботил вкус этого блюда. Он проглотил его с жадностью и мог бы съесть в три раза больше. Ему требовалось топливо для своего желудка не меньше, чем пекарю для своих печей.

Кто-то с мягким сердцем или, что более вероятно, с мягкой головой ушел, чтобы разделить свой ужин с Виглафом. Сидрок бы так не поступил. Он также не предполагал, что кто-то сделал бы это за него. Ничего не ожидая от окружающих, он редко разочаровывался.

После ужина начались языковые упражнения. Альгарвейцы были еще более безжалостны, чем школьные учителя, в том, что касалось вдалбливания своего языка - или, во всяком случае, стандартных команд на нем - в бойцов бригады Плегмунда. “Вы будете служить вместе с альгарвейцами, скорее всего, под началом альгарвейцев”, - прорычал им инструктор. “Если вы не понимаете приказов, вы убьете их - и себя тоже, конечно”, - добавил он, как будто несколько фортвежцев имели незначительное значение.

К тому времени, когда уроки языка закончились, уже стемнело. Сидрок нашел свой кот, стянул ботинки и мгновенно уснул.

Его разбудил шум. “Атака!” - кто-то закричал. Он снова надел ботинки, схватил свое снаряжение и, спотыкаясь, протирая глаза, вышел в темноту.

Конечно, это была всего лишь очередная тренировка. Но он и его товарищи должны были реагировать на это так, как будто это было реально, и это отнимало время у драгоценного сна, как будто это тоже было реально. Когда на следующее утро пронзительные свистки собрали роту на сбор, Сидрок чувствовал себя скорее мертвым, чем живым.

После переклички он съел на завтрак черствый хлеб и дешевое оливковое масло. Завтрак, без сомнения, был самым непринужденным приемом пищи за день. Он и его товарищи болтали, жаловались и наговорили столько лжи, сколько смогли придумать.

Они не сделали одной вещи: они не спросили, почему их товарищи по палатке, их товарищи по отделению присоединились к Бригаде. Никто, как обнаружил Сидрок, этого не сделал. Правило было неписаным, но, возможно, от этого оно стало бы еще сильнее.

Ему не составило труда разглядеть причину этого. Некоторые люди поступали на службу к альгарвейскому руководству ради приключений или потому, что ненавидели ункерлантцев. Сидрок знал это; добровольное предоставление информации не противоречило правилам. Но некоторые люди в Бригаде были явными хулиганами или грабителями или хуже того - он бы не хотел встретиться с Сеорлом в темном переулке. Если уж на то пошло, мало кто хотел бы встретиться с ним и в темном переулке.

Мужчин Бригады объединяла одна вещь - и это тоже была вещь, о которой они не говорили. Сидрок знал - они все знали, они все должны были знать - большинство фортвежцев презирали их за сделанный ими выбор. Сидроку было все равно, что думает большинство фортвежцев. Так он говорил себе снова и снова. В один прекрасный день он смог заставить себя поверить в это ... на какое-то время.

“Построиться!” - крикнул альгарвейский инструктор: поступила еще одна команда в стандартной форме.

Рыжеволосый, с палкой на плече, вывел своих подопечных из лагеря. Он указал на холм, заросший кустарником примерно в полумиле отсюда, и перешел на фортвежский: “Это то место, которое ты должен занять. Ты должен быть хитрым. Ты понимаешь меня?”

“Есть, сэр!” Сидрок закричал вместе со всеми остальными. “Подлый и коварный!”

“Хорошо”. Инструктор одобрительно кивнул. “Я собираюсь отвернуться на некоторое время. Когда я снова повернусь, я не хочу тебя видеть. Если я увижу тебя, я попытаюсь испепелить тебя. Я не буду пытаться убить тебя, но моя цель несовершенна. Ты не хочешь заставлять меня делать что-то, о чем мы оба потом пожалеем.Ты понял это?”

“Есть, сэр!” Сидрок снова закричал. Он уже проделывал это упражнение раньше.Однажды мастер-инструктор был в паре дюймов от того, чтобы распороть себе нос. Он не хотел давать альгарвейцу повод сделать это снова. Когда парень демонстративно повернулся спиной, Сидрок нырнул в кусты и сделал все возможное, чтобы исчезнуть.

Однако он не мог просто оставаться там. Ему нужно было двигаться вперед, вместе подняться на гребень холма. Он перебирался от одного куста к другому, редко поднимаясь с живота на колени и никогда не поднимаясь с колен на ноги.Вскоре наставник действительно начал палить. Кто-то издал вопль - крик страха, не боли. Альгарвейец рассмеялся, как человек, слишком хорошо проводящий время.

Сидрок направил только один луч, когда полз через кустарник. Это было даже близко не промах. Он чувствовал себя хорошо, привлекая к себе так мало внимания. Одна вещь, которую альгарвейцы очень четко прояснили во время этих бесконечных учений: бригада Плегмунда отправится туда, где люди сделают все возможное, чтобы убить всех в ней.